Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

— Тогда убирайся на свой корабль, крестоносец. Приятно было пролить с тобой кровь.

Лоргар кивнул и поднялся по трапу на свой штурмовой корабль, не оборачиваясь.

— До свидания, брат.

Ангрон смотрел, как штурмовой корабль покидает посадочную палубу и устремляется к «Фиделитас Лекс».

— Кхарн.

Советник вышел вперед из молчаливых рядов почетной стражи, облаченной в массивную терминаторскую броню.

— Да.

— Лоргар изменился. Но он еще держит свой раздвоенный язык за зубами и не выдает секреты. Как зовут Несущего Слово, с которым ты дерешься на дуэлях?

— Аргел Тал. Седьмой капитан.

— Ты давно его знаешь, да?

— Несколько десятилетий. Мы сражались вместе при трех приведениях к Согласию. Почему вы спрашиваете?

Примарх ответил не сразу. Он потянулся к затылку, чтобы почесать его. Плоть на ощупь казалась грубой, опухшей. Головная боль была сильнее обычного. Опустив руку ниже, он почувствовал теплую струйку крови, сбегавшую по шее. Она шла из уха.

— Перед нами много месяцев трудного союза с Несущими Слово. Будь начеку, Кхарн! Это все, чего я прошу.

15

Уже следующей ночью два воина, сыны крестоносца и гладиатора, сошлись в поединке на арене — цепной топор против силового меча. Алые доспехи Аргела Тала были лишены украшений — свитков веры и почитания, которые он носил в битвах. На белом керамите Кхарна также не было ничего, кроме цепей, приковывавших его оружие к рукам.

Оба воина не обращали внимания на ободрительные возгласы и крики своих товарищей, стоявших у края арены. Сняв шлемы, они сражались на песке, и раздавался только звон сталкивающихся лезвий. Когда их оружие сомкнулось, воины стали напирать друг на друга, увязая ногами в песке в попытке найти точку опоры. Их лица разделяли считанные сантиметры, из груди вырывалось издававшее кислотную вонь дыхание, в то время как они напряженно пытались выйти из блока.

Голос Аргела Тала выдавал его необычную дуальность: его сдвоенные души говорили через одни уста.

— Ты сегодня медлителен, Кхарн, что тебя отвлекает?

Пожиратель миров вновь удвоил усилия, напрягая мускулы в попытке отбросить противника назад. Аргел Тал ответил тем же, и с его верхних зубов сталактитами протянулся ихор.

— Я не медлителен… Сложно драться с вами двумя!

Аргел Тал оскалился. Он вдохнул, чтобы ответить, и Кхарну этого ослабления оказалось достаточно. Пожиратель Миров ушел в сторону, заставив противника потерять равновесие. Цепной топор, вращая зубьями, с ревом пронесся сквозь воздух, но лишь снова столкнулся с золотым лезвием меча в руках Несущего Слово.

— Не медлителен… — он сдавленно хмыкнул, показывая свою усталость так же открыто, как Кхарн показывал свою, — но недостаточно быстр!

Проклятые имплантаты послали по позвоночнику Пожирателя заряд колющей боли. Кхарн почуствовал, что один его глаз задергался, а левую руку в бессмысленной реакции свело судорогой. Гвозди мясника грозили захватить контроль. Он отвел оружие и отступил, держа топор поднятым — только потратил мгновение, чтобы сплюнуть кислотную слюну, собравшуюся под языком. Цепи загремели о доспех, когда он принял боевую стойку. Цепи были его личной традицией, но распространились и по другим легионам после того, как их популярность вышла за пределы арен, принадлежавших Пожирателям Миров.

Сигизмунд, первый капитан Имперских Кулаков, последовал традиции с обычной для него истовостью, закрепив свое рыцарское оружие на запястьях толстыми черными цепями. Он стяжал немалую славу здесь, на аренах «Завоевателя», когда сражался с лучшими воинами Двенадцатого легиона в конце Великого крестового похода. Его называли Черным рыцарем, чествуя его доблесть, благородство и личные награды.

«Расчленитель» также был воином, прославившим себя на аренах Пожирателей Миров. Амит, капитан Кровавых Ангелов, дравшийся с той же свирепостью и жестокостью, что и принимавшие его в гостях. До Истваана Кхарн считал их обоих своими братьями по клятве. Когда придет время осаждать Терру и рушить стены Дворца, он будет сожалеть об убийстве этих двух воинов сильнее, чем об убийстве кого-либо другого.

Аргел Тал зарычал.

— Соберись! Ты пассивен, и твое мастерство гаснет заодно с твоим вниманием.

Кхарн высвободился, извернув лезвие топора, и атаковал серией яростных, ревущих взмахов. Аргел Тал скользнул назад, предпочтя уклониться и избежать риска пропустить удар. Несущий Слово поймал последнюю атаку лезвием меча и вновь вынудил Кхарна остановиться. Воины недвижно стояли, давя друг на друга с равной силой.

— Война, что грядет. Она не кажется тебе неблагородной? Бесчестной?

— Честь? Меня не волнует честь, кузен, меня волнует лишь правда и победа!

Кхарн вдохнул, чтобы ответить, но в этот момент вокс в комнате с треском ожил.

— Капитан Кхарн? Капитан Аргел Тал?

Оба воина замерли. Неподвижность Аргела Тала была порождена нечеловеческой способностью контролировать свое тело; Кхарн не шевелился, но не был абсолютно спокоен. Остывавшие гвозди мясника в затылке заставляли его подергиваться.

— В чем дело, Лотара?

— Мы получаем сообщение от флота. Лорд Аврелиан шлет массовые сигналы со всех кораблей Несущих Слово, фокусируемые «Лексом». Армада Кор Фаэрона только что атаковала Калт! — она остановилась, чтобы перевести дыхание. — Война в Ультрамаре началась!

Кхарн деактивировал топор и теперь лишь молча стоял. Аргел Тал засмеялся, и в его двойном голосе зазвучало угрожающее львиное мурлыканье.

— Время пришло, кузен.

Кхарн улыбнулся, но в выражении его лица не было никакого веселья. Гвозди мясника еще гудели в глубине мозга, испуская волны боли и иррациональной злобы.

— Теперь, когда Калт в огне, Теневой крестовый поход начинается!

Грэм Макнилл

Криптос

Атомные небеса пылали ослепительным электромагнитным блеском, идущим от разрушенных энергетических труб тесла-катушек, пока умирающие машины Кавор Сарты вопили от ужаса. Воздух полнился статическим шумом терзаемых механизмов невообразимой сложности — всепланетный визг распадения ноосферы.

Гигантские рудные поля сплавились и растеклись, громады очистительных заводов просели, когда вулканические сердца, некогда дававшие им энергию, стали причиной их гибели. Ядерные взрывы в мгновение ока стерли в пыль сборочные площадки и мануфактории, в ремонтных ангарах, где прежде слышался перезвон трудящихся рабочих, теперь разносилось лишь эхо куда более темного боя.

Лояльные кузницы, в прошлом помогавшие строить Империум Человека, были порабощены ужасающими нечеловеческими хозяевами, которые жаждали разорвать его на куски. В магистралях знаний, с таким трудом вырванных из объятий Древней Ночи, теперь раздавались крики стреляющих солдат, рявканье орудий и громогласные шаги гибридных существ, изваянных из червеплоти и железа.

Орден Ядовитых Шипов из легиона Несущих Слово принес войну на Кавор Сарту, войну, которую мир-феод Механикум проиграл еще до того, как прозвучали первые выстрелы. Безымянный, невидимый противник, наносивший удары без предупреждения и оставлявший после себя только разруху, отрезал Кавор Сарту от имперских цитаделей Герольдар и Трамас. Нападая из теней протяженного астероидного поля вокруг Тсагуальсы, этот лишенный имени враг искалечил Кавор Сарту прежде, чем Несущие Слово и их миллиардные армии смертных спустились сквозь бушевавшие в небе ядерные бури.

Нет страха большего, чем страх перед неизвестностью, а паника, охватившая Кавор Сарту, ослабила решимость защитников лучше любого планетарного обстрела. Мир-кузница пал за шесть дней, и его безграничные ресурсы перенаправили в угоду загадочной алхимии и кошмарных целей. Запретные хранилища вновь отперли, схороненную науку времен Железа и Золота вынули из пыльных крипт ради производства с помощью варпова колдовства ужасающих машин войны.

Кавор Сарта вопил, перерождаясь в новой, зловещей форме.

Он будет вопить до тех пор, пока его гигантские башни не выгорят дотла, а пламенное ядро не станет холодным и безжизненным.

Имперский мир умирал, но его смерть не осталась незамеченной.

Существо двигалось плавной механической походкой, которая одновременно казалась изящной и неестественной. Оно обладало непарным количеством ног, что оскорбляло чувства Никоны Шарроукина. Он укрывался в тени рухнувшей рудоплавильной башни, его тело было совершенно неподвижным, излучение доспехов и выход газа из компактного прыжкового ранца находились за границей обнаружения вражескими сканерами благодаря специально созданным системам маскировки.

Он был настолько невидим, насколько это только возможно для одного из сыновей Коракса. Шарроукин оглядел развалины кузницы, высматривая других существ, хотя знал, что оно одно. От кузницы остались дымящиеся руины, взорванная кирпичная кладка и прочные балки выгнулись, подобно стальному руну. Магнитные шквалы бушевали, словно миниатюрные пылевые вихри, а атмосферные помехи полнились криками машин и случайными взрывами оставленных боеприпасов. Сквозь зияющие дыры в крыше лился фиолетовый свет, клубы радиоактивной стружки затуманивали визор.