Найдёныш - Иван Казаков

Нед обошёл все тела и каждое проткнул мечом, изгоняя демонов. Наконец, в саду остались только трупы, да светящийся шар, который Нед погасил двумя словами.

— Что это было? — неожиданно послышался позади голос Санды — Нед, ты — маг?! Значит, это правда — то, что ты говорил?! Ты — чёрный маг?!

Нед подошёл к Санде, с ужасом озирающейся по сторонам, и посмотрев в её глаза, тихо сказал:

— Ты ничего не видела. Ты ничего не знаешь. Запомни это!

Его глаза были темны, как два колодца, ужасны, и Санде показалось, ч то в них она видит подземный огонь. Девушка вздрогнула, и невольно отшатнулась от руки Неда, которой тот дотронулся до щеки жены. Она мелко закивала, напугавшись так, что чуть не описалась от страху.

Издав неопределенный сдавленный звук, Санда отбежала к углу дома, и её долго рвало, раздирая внутренности, мучительно, и страшно.

Нед дождался, когда приступ прекратится, подошёл к жене и увёл её внутрь дома, уложил в постель и накрыл одеялом. Санду била дрожь, она вздрагивала, сжавшись в комочек, и не обращала внимания ни на Неда, ни на происходящее вокруг.

Он посидел рядом с ней, дождался, когда девушка всё-таки уснула, и принялся за «уборку». Четыре трупа, залившие кровью весь пол в доме, он поочерёдно вытащил в сад, бросил на землю. Потом поднял дверь и попытался кое-как пристроить её на место. Ничего из этого, конечно, не получилось, и Нед оставил эту затею.

И тут в голову ему пришла страшная мысль. Схватив мечи, Нед бегом помчался к двухэтажному дому Задары, где с ужасом обнаружил, что дверь здесь тоже выбита. Осторожно проникнув в помещение, Нед поднялся на второй этаж и тут же наткнулся на тело Асаны.

Огромная темнокожая женщина лежала в коридоре, держа в руках свой тяжёлый топор. Возле неё — четыре трупа, разрубленные почти пополам. На женщине несколько глубоких мечевых ран, под ней лужа крови.

Дальше, у дверей спальни Задары — труп Пегры, рядом лежит арбалет, а в стене торчит болт. Она промахнулась.

Задара лежала рядом с переломленной шеей, глядя в потолок спокойными светлыми глазами. На ней лежал труп убийцы, из его спины торчал кончик знакомого Неду кинжала, с которым Задара не расставалась никогда.

У Неда жгло глаза, но он не плакал. Не умел.

Постояв у тела старушки, ставшей ему почти матерью, Нед в последний раз посмотрел в её глаза, наклонился, и закрыл их — навсегда. Затем вышел в коридор, спустился по лестнице и пошёл в свой дом. Обшарив мыслеслухом окрестности, убедился, что нигде не осталось скрывшихся разбойников. Потом оделся до конца, нацепил мечи, и пошёл к воротам — нужно было известить власть о происшедшем и потребовать наказания того, кто послал этих людей. Но, скорее всего, Шусарда уже не было в поместье.

Эпилог.

Старушек похоронили вместе, в родовой усыпальнице Иварронов, рядом с полковником Седаром Иварроном.

Были голоса за то, чтобы не хоронить двух кухарок рядом с Задарой, но в её бумагах обнаружилось завещание, по которому она требовала, чтобы те были похоронены рядом с ней. Там их и упокоили, тем более, что Тираз, распорядитель похорон, резко настоял на выполнении воли покойной. Женщины давно не были рабынями, и умерли как солдаты, защищая свою хозяйку, потому достойны хорошего упокоения. Последние годы они были единственными подругами Задары — так она написала в завещании.

По этому же завещанию, дом со всем имуществом она отписала своему приёмному сыну Тиразу, помогавшему ей все эти годы.

Как ни странно — старушка не забыла и Неда — она включила его в завещание, отдав ему домик, в котором он проживал все эти дни.

Самое интересное, что завещание было написано вечером того же дня, когда произошли все события на плацу. Задара как будто знала, что скоро произойдёт. А возможно и знала — потому что женщины спали с оружием в руках и были готовы к бою. Как никто, Задара хорошо знала своего бывшего любовника Хагара…

Шусарда в поместье не нашли. Он срочно отплыл на своём корабле в неизвестном направлении, захватив из дома всё, что мог второпях собрать. А что не мог — домашних животных, скот — всё уничтожил. Животные были безжалостно убиты, а мебель, стены, посуда — изрублены и перебиты. Дом он сжигать не стал — видимо потому, что это привлекло бы внимание соседей.

Санда плохо перенесла ночные события. Она вздрагивала, когда видела Неда, пугалась, и попросилась пожить у родителей, чтобы успокоиться и забыть о случившемся. Нед не протестовал — он слышал её мысли. Она боялась своего мужа, чёрного мага, управляющего демонами. Боялась до такой степени, что ей было неприятно даже его прикосновение.

Нед с грустью думал о том, что всё хорошее когда-то кончается — вот и эта белая полоса похоже закончилась. Впрочем — мужем и женой они всё-таки остались. По крайней мере — пока. Официально.

Неду предстоял длительный военный поход, так что возможно прежние отношения со временем и вернутся — всё когда-то забывается, затянутое тиной времени…

Стражу и командование удовлетворил рассказ Неда о том, что он в одиночку убил тридцать человек. Он обосновывал это тем, что бегал по саду в темноте и убивал их по одному, хорошо зная территорию запущенного сада.

Магов для расследования вызывать не стали — смерть разбойников от клинка была очевидна. Если у кого-то и возникли некоторые вопросы по поводу характера ран — они помалкивали. Всем было нужно, чтобы эта история скорее затихла. Кому нужен этот шум, расследования, дрязги? Преступник известен — его объявили в розыск. Подручные наказаны героическим сержантом, которому вручили «Звезду мужества» за стойкость в борьбе с врагом, и…всё. Закрыли вопрос.

Через пять дней после того, как комиссия во главе с краснолицым генералом покинула корпус, пришёл приказ на отправку Корпуса на фронт, и началась беготня, суета, хозяйственные дрязги, в которых утонули последние события. Осталось главное — война, которая всё ближе подходила к столице Замара.

Через шесть дней после описываемых событий Нед стоял на носу огромного десантного корабля, одного их трёх, перевозивших Корпус к месту высадки и с наслаждением вдыхал свежий морской воздух, вглядываясь в горизонт и думая о том, что ему предстоит. С собой у него было только его оружие, древние свитки и воспоминания — о друзьях и о любви, которую, возможно, он уже потерял. А может, её и не было? Кто знает…