Антология советского детектива-41. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Авдеенко Александр Остапович

К вечеру, когда все игры были переиграны, когда колонисты порядком утомились и с огромными букетами черемухи стали выходить из леса, заиграл сигнальный сбор.

Отсутствовали восемнадцать человек. Горайко стоял перед строем и молчал. Значит, что-то недоработал, раз столько сбежало из колонии. Найдутся среди воспитателей такие, которые скажут: «Эксперимент на доверие провалился»… А что им возразишь?

Он не думал о взыскании со стороны начальства, не это его беспокоило; он был зол на себя за то, что все так быстро пошло прахом.

Воспитанники видели настроение Горайко, они стояли в строю и молчали. Некоторые из них сжимали кулаки, возмущенные поведением сбежавших. Именно это и успокаивало Горайко.

«Чего паникуешь, ведь большинство тебя поддерживает, они за тебя горой стоят!» — думал он.

Затем Горайко отдал приказание идти в колонию, а оркестру играть что-нибудь пободрей. Сам же он задержался в лесу. Может быть, кто-то просто отстал, подойдет, не верилось, что все 18 человек ушли. Нет, этого не могло быть!

Подождав, Горайко хотел было уже идти вслед за воспитанниками, как вдруг увидел, что человек пятнадцать воспитанников возвращаются.

— Петр Александрович! — сказал один из воспитанников, Володя Ковальский, — вы идите в колонию, а нам разрешите пойти поискать их. Мы всех доставим в колонию!

На Горайко смотрели полтора десятка надежных, стойких ребят. Ну как не поверить им!

— Идите, ребята.

Горайко в тот момент не думал о последствиях своего поступка, он просто верил, что эти колонисты не уйдут, и вот это-то и было решающим в такую напряженную минуту. Он понимал, что ребят окрыляло высокое доверие к ним, бывшим беспризорникам.

Вскоре Горайко догнал колонну воспитанников. У ворот колонии стоял начальник — Николай Михайлович. Все уже знали о случившемся.

— Ну, что, Петр Александрович, сколько сбежало? — спросил начальник.

— Восемнадцать.

— Нет, меньше, уже четырех задержали. Ничего, не падай духом, все будет в порядке.

В колонии среди воспитанников шло глухое брожение:

— У, сявки! Ушли, гады, доверием воспользовались.

— Ты убегай, но знай когда… — и сыпались угрозы в адрес сбежавших.

К ночи было доставлено еще восемь человек. Некоторые из них были избиты.

— Кто побил? — спросил Горайко двоих.

— Никто, когда убегали, упали в глубокий ров и ушиблись.

Ковальский, стоявший рядом, улыбнулся и сказал:

— Что ж вы такие неловкие? Надо учиться преодолевать препятствия, а то видите как — упали и разбились…

К утру убежавших и незадержанных осталось только трое.

Прошло несколько дней. Горайко написал объяснение и послал его в столицу. И вскоре почувствовал, что кто-то в центре не спешит с изданием приказа о его наказании. Только спустя много времени он узнал, что его эксперименты поддержал замечательный педагог и большой души человек — Антон Семенович Макаренко.

Много интересного поведал мне Горайко о буднях колонии. Всего не перескажешь.

Сильное впечатление произвел на меня рассказ Горайко о том, как он «переделал» одного из воспитанников.

…Оставшись рано без родителей, Петя Неизвестный связался с закоренелыми уголовниками и стал у них на побегушках. Сначала его посылали что-либо выследить, а потом начали брать на «дело». Выставляли форточку в окне магазина, подсаживали Петю, он залезал в помещение и подавал оттуда товары.

Потом Петя, когда ему было уже четырнадцать лет, совершил вместе с другими ограбление, был пойман и направлен в колонию, откуда вскоре сбежал. Так Петя Неизвестный убегал из разных колоний несколько раз.

Как-то Горайко находился на докладе у начальника отдела колоний в Киеве. Тот сказал ему, что к ним в колонию направляется Петя Неизвестный, уже имевший несколько побегов. Почему-то он не приживается в колониях. Может, все-таки из него удастся сделать человека…

Через два дня в колонию действительно доставили Неизвестного. Горайко пригласил его к себе.

— Ну как дела, Петя? — спросил он, рассматривая документы.

— Все равно я от вас убегу.

— Я у тебя спрашиваю, как дела, а ты убегать собираешься…

— Вы со мной баланду не разводите, ничего не выйдет.

— Ничего, Петя, поживем — увидим.

На этом кончился их первый разговор.

Как-то один из воспитателей; обращаясь к Горайко, сказал:

— Петя наш скучает по воле, собирается при первой возможности сбежать, говорит об этом откровенно. Что будем делать?

— Ничего делать не будем. Надо продумать, чем его заинтересовать, чтобы он выбросил из головы мысль о побеге.

— Разрешите, — предложил воспитатель, — мне побыть с ним в колонии в выходной день.

— Пожалуйста.

В понедельник воспитатель пришел к Горайко.

— Ну как, ваш эксперимент удался?

— Трудно понять Петю, неясно, чего он хочет. По-моему, мысли о побеге пока не оставил.

— Подумаем еще…

К этому времени к Горайко приехала его жена — Нина. Жили они не на территории колонии. В сентябре Нина родила сына Бориса. Мальчик рос быстро. Когда Горайко приходил домой, он подолгу стоял у кроватки сына и смотрел на него. Много мыслей проносилось у него в голове в такие минуты.

Как-то, направляясь домой обедать, он увидел сидевшего на солнцепеке Петю Неизвестного.

— О чем Петя замечтался? Почему не обедаешь?

— Что-то не хочется, товарищ начальник.

— Пойдем со мной.

Неизвестный нехотя поднялся и подошел к Горайко.

— Пойдем ко мне пообедаем, посмотришь на моего сына, славный карапуз растет.

— У вас есть сын?

— Пойдем, увидишь…

Обедать Петя не стал. Он сразу же подошел к кроватке, где лежал Борис, и начал с ним играть. Сколько ни звал Горайко Петю к обеду, тот все отказывался и от детской кроватки не отходил. Уже и обед был окончен, и Горайко надо было идти в колонию, а Петя все возился с мальчиком.

— Ты оставайся, Петя, а я пойду.

Шел Горайко в колонию и думал: «Вот остался Неизвестный один, уйдет он, и поминай, как звали».

Но Петя не сбежал и к вечеру появился в колонии.

На другой день он зашел к Горайко.

— Товарищ начальник, разрешите мне сходить к вашему сыну?

— Иди.

Петя ушел и только ко сну возвратился в корпус.

Мальчик очень привязался к ребенку. Не проходило и дня, чтобы он не забежал домой к Горайко. Мысль о побеге была забыта, он начал учиться. Вскоре Петя получил специальность слесаря третьего разряда и спустя два года уехал работать на один из заводов юга Украины… Он со слезами на глазах расставался с колонией и долго жал руку Горайко. Встретимся ли еще? — думал каждый.

И представьте — встретились. Это случилось в 1941 году. Однажды Горайко посетил полк, входивший в состав дивизии, где он служил военным прокурором. Горайко шел вместе с командиром полка мимо строя солдат. Вдруг вышел сержант и доложил:

— Воспитанник Таганческой колонии Неизвестный, разрешите обратиться?

Горайко подошел к нему. Они обнялись, расцеловались. И хотя поговорить им не удалось, так как полк должен был выступать, Горайко был рад, что из бывшего малолетнего преступника, колониста, считавшегося одним из самых трудных, вырос честный советский человек, готовый с оружием в руках защищать Родину от врага.

Вот еще один эпизод из жизни Горайко. Он произошел в тот год, когда колония осваивала производство автомеханических касс для торговых предприятий. Раньше такие кассы ввозились из-за границы. Было решено освоить их производство в колонии. Это дало бы воспитанникам квалификацию. Да и работа была бы для них привлекательной и интересной.

Начальник колонии Николай Михайлович вместе с главным инженером Михаилом Борисовичем Рябоклячем и мастером Моисеем Григорьевичем Гольдбергом день и ночь занимались конструированием и изготовлением образца отечественной кассы. К майским праздникам первая касса была готова, и ее повезли в Киев. Вся колония радовалась этому событию.