Аромагия - Анна Орлова

Сольвейг, втянув голову в плечи, покорно выполнила его указания.

Они вместе склонились над тазом. Подходить к ним я не рискнула, вместо того принялась выставлять на столик заказы, которые должны были забрать сегодня. Бодрящее масло для ванн с ароматом лайма и базилика; мятно-анисовые капли для горла; подарочный набор небольших мылец причудливых форм...

- Ильин! – голос Исмира звенел злым торжеством.

Дракон поднял взгляд, и я поразилась, сколько ярости сверкало в нем.

- Доктор Ильин? – уточнила я недоверчиво. В голове не укладывалось, что доктор Ильин мог ухаживать за Уннер. Он даже ни разу не бывал в нашем доме! Где они вообще могли познакомиться?

Исмир кивнул, отставил в сторону таз, и Сольвейг без сил упала в кресло, словно марионетка с обрезанными нитями.

Дракон зло прищурился – и вдруг хлопнуло, открываясь, окно. Ветер засвистел в комнате, горстями разбрасывая снег. Вокруг Исмира закружилась настоящая вьюга, пол стремительно покрывался наледью. Сольвейг вжалась в кресло, с ужасом наблюдая за бушующей стихией.

- Господин Исмир! – резко произнесла я, прикидывая, не плеснуть ли в него чем-нибудь. – Прекратите!

Лицо мое кололи злые льдинки, а платье совершенно не спасало от холода. Еще немного, и нам с Сольвейг обеспечена простуда. Приближаться к дракону я опасалась – казалось, стоит только вступить в свистящий снежный водоворот, и мгновенно превратишься в ледяную статую...

К счастью, окрик подействовал: Исмир мотнул головой, с силой растер лицо руками – и снег со льдом покорно превратились в безобидные лужи.

Дрожа, я быстро закрыла окно и огляделась, оценивая ущерб. К счастью, дверь в лабораторию была закрыта, так что мои драгоценные масла и травы не пострадали. Зато приемная - кресла, занавеси, пол - пропиталась влагой, как губка.

- С вас компенсация ущерба! – досадливо произнесла я, созерцая жалкое зрелище.

- Договорились, госпожа Мирра! – хмыкнул уже совершенно спокойный Исмир.

А я запоздало сообразила, что ни времени, ни надобности в ремонте «Уртехюс» у меня уже не будет.

И, чтобы отвлечься от грустных мыслей, я принялась варить кофе. Напиток выдался на славу – с корицей, имбирем и коньяком. Всего несколько глотков, и по телу заструилось благословенное тепло.

Исмир тигром кружил по комнате, судя по нахмуренным бровям, рассуждая о чем-то весьма неприятном.

Сольвейг приняла свою чашку опасливо. Понюхав, поморщилась, однако выпила – залпом, как горькое лекарство. Зато сразу приободрилась.

- Я пойду? – опасливо спросила она, отставляя в сторону чашку.

- Разумеется, - ответила я, не дожидаясь Исмира. – Впрочем, подождите минутку.

Идея пришла мне в голову неожиданно, но показалась вполне здравой.

Заглянув в лабораторию, я быстро нашла нужный пузырек и, вернувшись, протянула его Сольвейг.

- Возьмите. Принимайте по четверти чайной ложки каждое утро за полчаса до еды.

- Зачем это? – домоправительница не торопилась принимать подарок.

Я усмехнулась: неужели она полагает, что я стану травить нежелательных свидетелей? Признаю, мысль соблазнительная, но это не в моих правилах.

- Это, - я покосилась на дракона и объяснила обтекаемо: - от женских неожиданностей.

До Сольвейг дошло не сразу.

- О, - ее желтоватые щеки залил жаркий румянец. Сольвейг опустила глаза и быстро схватила с моей ладони заветную бутылочку.

Надо думать, возможность зачать от господина Льётольва Сольвейг не прельщала.

- Спасибо, госпожа Мирра! – сдавленно поблагодарила она. – Вы... В общем, простите, что я так к вам...

Она махнула рукой, не находя слов и, придерживая наброшенное на плечи пальто, почти бегом рванула к выходу.

А я, развеселившись, смотрела ей вслед. Надо же, что любовь с людьми делает!..

Исмир стоял, облокотившись на каминную полку, и выстукивал пальцами какой-то ритм.

- Ничего не складывается! – он досадливо хлопнул ладонью по камню и начал расхаживать по комнате.

Я подумала и принялась варить еще кофе. Себе - с корицей, кардамоном, имбирем и гвоздикой. Исмиру же, памятуя о его небанальной реакции на некоторые специи, - с мятой и со льдом.

Заодно я налила в аромалампу масла лайма и базилика, чтобы освежить мысли.

- Господин Исмир! – окликнула я, когда все было готово. – Присядьте и выпейте это!

Дракон посмотрел на меня с удивлением, но опустился в кресло напротив. Опасливо понюхал напиток (я фыркнула в свою чашку, едва не расплескав кофе), осторожно попробовал и наконец чуть улыбнулся.

- Недурно! – похвалил он и с явным удовольствием отпил большой глоток.

- Благодарю! – я чуть наклонила голову и предложила: - Давайте подумаем вместе!

- Вместе? – переспросил он с какой-то странной интонацией. Вокруг него словно кружилась метель из невесомых лепестков белых роз. Цветочный букет в снегу. – Что ж, давайте попробуем. Итак, ваши соображения?

- Хм, - я всерьез задумалась, потом принялась говорить, загибая пальцы. – Во-первых, я не могу даже представить, как Уннер и доктор Ильин могли познакомиться. В наш дом он точно не приходил – и, кстати, Сольвейг его не узнала, а Уннер не так уж часто выходила на улицу. Во-вторых, если даже между ними завязались какие-то отношения, сложно вообразить, чтобы они хм... встречались у родителей Уннер. Они довольно суровые люди и вряд ли потерпели бы в своем доме такое. А в-третьих... – Я поколебалась, но призналась: - Знаете, я не могу поверить, что Уннер изменяла Петтеру. Можно лгать на словах, но лгать запахом нельзя. Скрыть – возможно, но не солгать. И я могу поклясться, что Уннер была без памяти влюблена в Петтера.

- Верно, - кивнул Исмир, кажется, с искренним интересом выслушав мои выкладки. – Мы выяснили, что неделю назад она расцарапала лицо девушке из соседнего дома, которая с ним кокетничала.

«А Петтер, оказывается, сердцеед!» - подумала я с неожиданным весельем.

- Послушайте, может быть, когда она решила... Возможно, она просила доктора раздобыть яд? – осенило меня вдруг. – А потом уже заглянула в «Уртехюс». Правда, все равно неясно, где они могли познакомиться.

Исмир резко помрачнел. От него потянуло рыбьим жиром – неприятной правдой, и стало ясно, что слова его мне не понравятся.

- Она не покончила с собой! – сказал он резко. – Судя по имеющимся на теле следам, яд в нее влили насильно. А потом уже мертвую подбросили к дому.

Я сжала кулаки, до боли вонзая ногти в ладони. Бедная Уннер! Такая страшная смерть!

- Не понимаю, за что ее убили, - я с силой растерла виски, пытаясь унять слишком буйное воображение. – И какое отношение все это имеет к смерти мэра?!

- Это как раз проще всего, - пожал плечами Исмир и, допив кофе, объяснил спокойно: - Полагаю, аптекарь не лжет, и Уннер действительно купила у него валериану, якобы для вас.

- Рада, что вы наконец мне поверили! – не удержалась от иронии я, отметив это «якобы», потом с сомнением покачала головой: – Зачем Уннер это делать? Какая-то нелепость!

Дракон хмыкнул и поднял брови.

- Неужели даже не догадываетесь? – он смотрел на меня с насмешливым удивлением. – Несложно заметить, что мальчишка влюблен в вас без памяти. А Уннер, как мы убедились, была особой ревнивой...

Сдержать предательский румянец оказалось непросто. И, как я ни старалась, не могла найти иного объяснения или хотя бы противоречий в предложенной Исмиром версии.

- В последние дни она вела себя необычно, - вспомнила я вдруг. – Была совсем на себя не похожа.

Исмир подался вперед.

- Это было до или после убийства мэра?

- После, - уверенно ответила я. – Накануне Уннер была веселой, что-то щебетала о своих планах на совместную жизнь с Петтером...

Я замолчала, сообразив, что на пути этих планов оказалась я сама.

- А потом мальчишка отказался на ней жениться, - задумчиво проговорил Исмир. Глаза его, похожие на кусочки северного голубоватого льда, сверкали азартом. – Полагаю, она догадалась или, возможно, ей подсказали, кто в этом виноват. И когда Уннер представилась возможность отомстить, она легко ею воспользовалась.

Я зябко передернула плечами. Действительно, с помощью Уннер совсем несложно было подбросить полиции любые доказательства моей вины.

- Позже она поняла, что натворила, - предположила я, заново оценивая все странности ее поведения в последние дни. – Думаю, ей стало стыдно. – Исмир усмехнулся, кажется, не слишком веря в человеческую совесть, но я упрямо продолжила: - Некоторое время она пряталась в доме родителей под предлогом болезни матери, а потом...

- Вы хотите сказать, что она раскаялась и решила идти в полицию? – скептицизм Исмира ощущался сладко-горько-кислым аккордом грейпфрута и свеже-едкой цитронеллой.

- А почему нет? – я пожала плечами. – Насколько я знаю Уннер, она вполне могла сгоряча наделать глупостей, а потом искренне о них жалеть. Если она проговорилась убийце о своих намерениях...

Я не закончила фразу, но Исмир догадался и так.