Дорога в Аризону - Игорь Чебыкин

бы по писаным правилам. А сейчас они живут с Никой в нормальном доме — у меня дом за городом — и могут себе позволить все, что душе угодно. Поначалу переживали, конечно, что без работы сидят: привыкли работать всю жизнь… Но я им запретил работать — и родителям, и Нике. Во-первых, опасно. Из-за меня опасно — на работе же охрана не сможет за ними по пятам ходить. А в доме — и они спокойны, и я спокоен. А во-вторых, зачем им работать, если я их могу холить и лелеять, как королей? Смогу до тех пор, пока я соблюдаю неписаные правила в этой жизни и уверен в себе. В общем, свыклись они у меня постепенно с новой жизнью и сейчас живут нормально — домом занимаются, садом-огородом там, прислугой командуют". — "У вас с Никой есть дети?". — "У Ники никогда не будет детей — после той аварии в девятом классе, когда ее машина сбила. Врачи сказали: какие-то изменения в организме произошли, и при родах, даже если она сможет забеременеть, велика вероятность смертельного исхода — и у нее, и у ребенка… Но она у меня не падает духом, молодцом держится. Хочет взять ребенка из детдома. Просит моего согласия, но я думаю пока, не решил еще…

Но сейчас речь не об этом, а о правилах, по которым я играю и по которым мы с тобой, Толян, будем играть. А мы с тобой, Толян, будем играть по моим правилам. Вот эти правила: ты мне должен 15 штук баксов. Если ты мне их через два дня не отдашь, я тебя убью". "Как убьешь?..", — обомлел Толик. — "А ты как хочешь, чтобы тебя убили? Пристрелили, прирезали или живым в землю закопали? Ну, в землю я тебя закапывать не буду — из уважения к нашей былой дружбе, к родителям твоим. А пристрелить — пристрелю, не сомневайся. Если деньги не отдашь". — "Какие деньги, Венька?.. О чем ты?". — "Я о деньгах. О 15 штуках баксов. Ты мне машину помял". — "Да там же небольшая вмятина!.. Какие 15 тысяч?". — "Большая-небольшая, но ремонтировать надо. Тачка дорогая, и ремонт у нее, соответственно, недешевый. Но бабки я с тебя требую не только за машину, которую ты мне повредил. Это еще и моральная компенсация — за людей, чью жизнь ты повредил, компенсация за Нику, которую ты сдал, которую благодаря тебе из школы выкинули и которая потом из-за этого под колеса попала. Ника, конечно, не 15 тысяч стоит, она для меня бесценна. Но компенсацию за Нику я с тебя возьму. И за деда твоего, чью память ты сдал вместе с наградами. А заодно — и память моих дедов, которые так же, как он, на войне бились. А, может, вместе с ним… За всех, кого ты сдал, я взимаю с тебя, Толян, компенсацию. Можешь считать, что это у меня шиза такая пафосная. Считай, что хочешь, но если через 48 часов ты мне не отдашь 15 штук зелени, я тебя пристрелю. У вас же в Америке баксы — тоже превыше всего. Значит, и тебе такие правила игры знакомы. За все надо платить, и ты мне заплатишь". — "Ты шутишь, Венька?". — "И не думаю даже шутить. И тебе не советую так думать. И о пощаде меня не проси: для таких, как ты, у меня пощады нет". Венька смотрел на Толика прямо и жестко. От его былого вульгарного добродушия и веселости не осталось и шлейфа. "Но… у меня нет таких денег, — выдавил Толик. — Где я их достану?". — "Где хочешь. Займи, найди, укради, напечатай. Это меня не колышет. Но через 48 часов либо я получаю бабки, либо ты получаешь пулю в лоб. Третьего не дано. И не пытайся сбежать из города — ни на машине, ни на воздушном шаре, ни на подводной лодке. Никак. Это бессмысленно, предупреждаю тебя. Только время и силы зря потеряешь. И ментам не звони. Звони, кому хочешь, но не ментам. Это тоже бессмысленно. И других людей не проси в ментовку звонить — ничего не добьешься, только людей подставишь.

Да, эти два дня бабки в городе можешь не тратить. Совсем. Захочешь пожрать — зайди в любой кабак, хоть в этот, хоть в какой еще, скажи, что ты — от меня. Тебя накормят-напоят до отвала и бабла не возьмут. Захочешь переночевать — зайди в нашу гостиницу. Помнишь, где она? Там же, где и была. Опять же, скажешь, что от меня — тебе дадут лучший номер. Бесплатно. Там, конечно, не люксы, как у вас в Америке. Люксов у них отродясь не бывало, и джакузи они тебе не организуют, разве что — джакузькину мать. Но пару дней перекантоваться можно. И на заправке тебе бензин бесплатно зальют, и шлюхи тебя бесплатно обслужат. Официантка скажет тебе, где у нас тут лучшие шлюхи водятся. Короче, Толян, на два дня у тебя в этом городе открыт неограниченный кредит — на все. Но только на два дня, по истечении которых я должен получить 15 штук. Или… Ну, повторяться не буду, вижу, ты уже все усвоил. Да, и еще, Толян: не пытайся встретиться с Никой. Иначе я тебя пристрелю вне зависимости от того, отдашь ты мне бабки или нет. Она для тебя больше не существует". — "Подожди, Венька…". — "Нечего ждать. Твое время пошло, и я пошел. Ты можешь сидеть дальше, пей, хавай — все оплачено. А я пошел. Меня не ищи. Я сам тебя найду — через 48 часов. Бывай, Толян".

Венька встал, взял плащ, сунул в карман зажигалку и вышел из заширмованного загончика, оставив бывшего одноклассника одного за столом.

Глава 41

"Ваша куртка! Молодой человек, ваша куртка!". "А?", — Толик, выйдя из оцепенения, ошалело глянул на давешнюю официантку. "Пожалуйста, ваша куртка, — повторила девушка, протягивая Толику его одежду. — Все сделали, как надо: отмыли, отчистили, даже погладили. Пожалуйста!". — "Спасибо большое…". — "Вы еще что-то из меню будете заказывать?". — "Что?.. А, нет, спасибо… Сколько я вам должен?". — "Нисколько. За все уже заплачено. Может быть, желаете чай или кофе?". — "Нет-нет, спасибо". — "Пожалуйста". Официантка улыбнулась и начала собирать тарелки. Стол напоминал шахматную доску в тот момент, когда партия неумолимо клонится к закату, и большая часть тяжелых фигур уже сожрана разгулявшимися оппонентами. Сожрана, главным образом, Венькой… И когда он только успел с его обвинительными филиппиками? Ведь у него за столом рот