Доктрина шока - Наоми Кляйн

В марте 2005 года репортер журнала New York Times Magazine Питер Маас проник в команду специальной полиции, которую обучал Джеймс Стил. Маас побывал в бывшей государственной библиотеке Самарры, превращенной в мрачную тюрьму. Он увидел там узников в капюшонах или с повязками на глазах, иногда избитых до крови, и столы, «с которых стекала кровь». Он слышал крики и звуки рвоты, от которых, по его словам, «замирает сердце, это похоже на крики безумца или человека, которого свели с ума». Он также четко слышал звук двух выстрелов «внутри тюрьмы или в ее дворе»27.

Батальоны смерти в Эль-Сальвадоре использовали убийства, чтобы не только избавиться от политических противников, но и известить общество о терроре. Изувеченные тела на обочинах дорог были красноречивым напоминанием каждому: если человек переступает некую грань, он может оказаться на этом месте. Часто на телах со следами пыток оставляли знаки в качестве подписи определенного батальона смерти: Мано Бланко или бригада Максимилиано Эрнандеса. К 2005 году подобные сообщения стали регулярно появляться на обочинах иракских дорог: узников, которых последний раз видели под охраной иракских отрядов, как правило, подчиненных Министерству внутренних дел, находили с пулевым отверстием в голове и со связанными за спиной руками или же с дырой в черепе, проделанной электродрелью. В ноябре 2005 года газета Los Angeles Times сообщила, что в багдадский морг «регулярно раз в неделю поступают партиями десятки трупов одновременно, иногда на их руках находятся полицейские наручники». Часто морги собирают эти наручники и возвращают ПОЛИЦИИ28.

Весть о терроре распространяется в Ираке и с помощью высоких технологий. Там существует популярная телепередача «Терроризм в тисках закона», идущая по финансируемому США каналу «Аль-Иракия». Ее выпуски готовятся при участии иракских командос, применяющих опыт Сальвадора. Некоторые освобожденные узники объяснили, как делаются материалы этого шоу. Арестованных — нередко схваченных случайно при облавах — избивают и пытают, им также намекают на угрозы благополучию их семей, пока они не готовы признаться в любом преступлении, даже в таком, которое, как могут доказать адвокаты, никогда не происходило. Затем на видеокамеру записывается «исповедь» узника, где тот рассказывает, что был партизаном, а иногда также вором, гомосексуалистом или мошенником. Каждый вечер иракцы смотрят эти исповеди людей, на припухлых лицах которых видны синяки, то есть несомненные следы пыток. «Эти передачи оказывают благотворное влияние на граждан», — сказал Аднан Табит, предводитель иракских командос, Маасу29.

Десять месяцев спустя «сальвадорское решение» было впервые упомянуто в прессе, и отсюда можно сделать ужасающие выводы. Иракские командос, обученные Стилом, официально работали под эгидой Министерства внутренних дел Ирака; когда Маас задал вопросы о том, что он увидел в здании государственной библиотеки, представители министерства заявили, что оно «не позволяет нарушать прав человека в отношении узников, находящихся в руках сил безопасности Министерства внутренних дел». В ноябре 2005 года в тюрьме в здании МВД Ирака были обнаружены 173 заключенных со следами пыток, у которых с тела свисали лоскуты кожи, имелись следы применения электродрели на голове и зубах и отсутствовали ногти. Освобожденные узники сообщили, что не все могли это пережить. Они составили список из 18 человек, умерших под пытками в тюрьме МВД, — это были иракские пропавшие без вести30.

Когда я изучала эксперименты Эвена Кэмерона в 1950-е годы с применением электрошока, то наткнулась на замечание одного из его коллег психиатра Фреда Лоуи: «Последователи Фрейда разработали все свои утонченные методы очистки луковицы, чтобы подобраться к сути проблемы. Кэмерон же хотел просверлить в ней дыру и не мучиться со всеми этими слоями. Но как мы выяснили позднее, существуют лишь слои, ничего больше»31. Кэмерон думал, что сможет снять все слои психики пациента и начать все заново, он мечтал создать новенькую личность. Но перерождения пациентов не происходило; они переживали лишь смятение, травмы и сломленность.

Иракские шоковые терапевты также расчищали все слои в поисках гипотетического состояния «чистого листа», чтобы создать новую, образцовую страну. Но они нашли только груды обломков от обрушенных ими же конструкций и миллионы психологически и физически сломленных людей — режимом Саддама, войной, конфликтами друг с другом. Специалисты по капитализму катастроф из команды Буша не смогли опустошить и очистить Ирак, вместо этого они его взбаламутили. Вместо tabula rasa, очищенной от истории, перед ними предстала архаичная кровная вражда, которая все упорнее поднималась на поверхность, порождая ответную месть, с каждым новым ударом — с терактом в мечети в Карбале, на рынке, в министерстве, больнице. Страны, как и отдельные люди, от сильного удара шока не «перезагружаются», возвращаясь к нулевой точке, но просто ломаются и продолжают разрушение.

А в ответ на это требуется еще больше разрушения — надо увеличить дозу, дольше нажимать на кнопку, усилить боль, нужно больше бомб и пыток. Бывший заместитель госсекретаря Ричард Армитидж, который сначала предсказывал, что иракцев несложно отвести из пункта А в пункт Б, позднее начал утверждать, что всему виной слишком мягкие действия США. «Гуманные методы, которыми коалиция вела войну, породили ситуацию, когда подвигнуть народ на общее дело стало не легче, а сложнее. В Германии и Японии [после Второй мировой войны] население было утомлено и находилось в глубоком шоке от того, что с ними произошло, в Ираке все было ровно наоборот. Стремительная победа над противником означала, что перед нами не перепуганное население, как то было в Японии и Германии... США имеет дело с иракским народом, который не пережил ни шока, ни трепета»32. В январе 2007 года Буш и его советники все еще верили в то, что могут обрести контроль над Ираком с помощью сильной акции, которая позволит избавиться от Муктады аль-Садра — этой «раковой опухоли, подрывающей силы» иракского правительства. Доклад» основанный на этой стратегии, предлагал провести операцию по «успешной зачистке центра Багдада», а затем, когда силы аль-Садра переместятся в Садр-Сити, «очистить оплот шиитов с помощью силы»33.

В 70-х, когда только начался крестовый поход корпоративизма, использовались тактики, которые суды признали откровенным геноцидом: это было целенаправленное уничтожение определенного сегмента населения. В Ираке произошло нечто более ужасное: была упразднена не часть населения, но вся страна; Ирак исчезает, он распадается. Сначала, как это часто бывает, женщины стали прятаться за чадрами и дверьми своих домов; затем из школ исчезли дети — в 2006 году не посещали занятия две трети детей. Затем настал черед профессионалов: врачей, преподавателей, предпринимателей, ученых, фармацевтов, судей, адвокатов. После вторжения США в Ираке было расстреляно около 300 ученых, включая нескольких деканов факультетов, а многие тысячи покинули страну. Врачи пострадали еще сильнее: по данным на февраль 2007 года, 2000 человек убиты, 12 тысяч убежали. В ноябре 2006 года комиссия ООН по делам беженцев подсчитала, что ежедневно страну покидают 3000 иракцев. По данным той же комиссии, к апрелю 2007 года 4 миллиона человек — приблизительно один из семи иракцев — были вынуждены покинуть свои дома. Лишь несколько сотен из этих беженцев приняли США34.

Иракская промышленность пришла в полное запустение, и лишь одна отрасль местного бизнеса переживает подъем — похищение людей. В начале 2006 года в Ираке отмечено почти 20 тысяч случаев похищений. Международные СМИ уделяют внимание подобным событиям лишь тогда, когда похищения касаются западных граждан, однако большинство жертв составляют иракцы, которых хватают по дороге на работу или домой. Семьям похищенных остается только собрать десятки тысяч долларов США либо же отправиться в морг на опознание тела. Пытки также превратились в процветающую индустрию. Различные правозащитные группы зафиксировали множество случаев, когда иракские полицейские требовали тысячи долларов у родственников арестованного в обмен на прекращение пыток35. Это доморощенная иракская версия капитализма катастроф.

Разумеется, все это не входило в планы администрации Буша, когда та решила сделать Ирак образцовой страной в арабском мире. Оккупация начиналась с благодушных разговоров о «чистом листе» и новых началах. Но это продолжалось недолго, потому что объект чистки изменился, и вскоре начали раздаваться слова «выдерем исламизм с корнем» относительно Садр-Сити или Наджафа или об удалении «раковой опухоли исламского радикализма» относительно Фалуджи и Рамади — то, что нельзя отмыть, надо скрести изо всей силы.