Искушение чародея(сборник) - Кир Булычев

   Они нежно, почти неощутимо, скользили по краям ожогов, обследовали раны и кровоподтеки, задерживались над сломанными ребрами, каким-то образом выявляя внутренние очаги боли. «Тоже доктор, как я. Только первобытный», – подумал Павлыш и, чувствуя, как на душе теплеет, доверился этим добрым пальцам.

   Некоторое время спустя он ощутил, как к его губам поднесли сосуд с питьем. Павлыш послушно хлебнул горькой жидкости, от которой у него запылали язык и небо, и вскоре заснул.

 //-- * * * --//

   Травник шел вдоль ряда воткнутых в землю кольев и развешивал на них растрепанные пучки мха-багрянца. Семь-восемь дней сушки – и можно заваривать. Лучшее средство от черной трясучки!

   Встреча со стрекальщиком, конечно, не могла пройти бесследно. Целитель сильно припадал на правую ногу, а левую, почти не гнущуюся в колене, неуклюже подворачивал носком внутрь. Но тем, кто совсем недавно видел его беспомощным, угасающим, даже эти нескладные движения могли показаться чудом.

   Послышались приближающиеся шаги. Неторопливые, уверенные, они выдавали человека, наделенного властью. «Знающий!» – угадал Травник и лишь затем обернулся.

   – Живи и здравствуй! – В уголках глаз у жреца притаились смешинки. – Вижу, теперь царство мертвых дождется тебя не скоро.

   – Здравствуй и ты! – ответил Травник, опуская на землю корзину со мхом. – Если боги позволят, еще похожу по этому свету. А ведь недавно с ним прощался… Кто бы мне сказал, что встану и пойду – ни за что не поверил бы. Вот ты у нас Знающий, тебе все тайны открыты. Как объяснишь такое чудо?

   – Все тайны открыты только богам, – уклончиво ответил жрец. – Но эту Умдуман мне поведал, хотя его речь совсем не похожа на нашу. Он говорил и тут же изображал сказанное руками. А еще делал рисунки. Много-много рисунков маленьким предметом, оставляющим черный след. И мы постепенно научились понимать друг друга. Я узнал, что на каждом из нас живут крошечные звери. От одних ни вреда, ни пользы, другие лечат, а третьи – убивают. Наши звери не могут повредить богу, но его звери обладают страшной силой и способны отправить любого из нас в царство мертвых. Умдуман опасался, что принесет племени смерть. Однако он ошибся – на наше счастье, у него оказались добрые звери, дарующие жизнь. Они совершили невозможное – исцелили тебя от яда стрекальщика. Правда, их умения не хватило на то, чтобы заживить раны бога, которые он получил при падении небесной лодки. Но с этим наилучшим образом справились твои мази и отвары.

   – Я был уверен в своих снадобьях, – не без самодовольства сказал Травник. – Больше, чем в том, что доберусь до Кривого утеса живым. Позволь спросить: где сейчас Умдуман?

   – Чинит свою лодку, чтобы вознестись на небо. Или хотя бы подать знак другим богам. Он просил поблагодарить тебя. А еще – не называть его Умдуманом, поскольку там, в кругу богов, у него есть другое имя. Однако я посчитал, что нам, населяющим нижний мир, рано знать его. – Жрец помолчал. – Я вижу, Травник, ты еще хромаешь, но скоро совсем поправишься. Попомни мои слова: через несколько дней будешь бегать, как молодой пятирог!

   Знающий кивком простился с целителем и направился к своей хижине. Не доходя до нее, он остановился, поднял посох и описал набалдашником круг. Потом заговорил, обращаясь к высокому небу:

   – Прости меня, Умдуман! Я знал, что пришелец – не ты. Мои слова соплеменникам были ложью, но ложью во спасение. Ты велик и грозен. И если считаешь, что я виноват перед тобой, покарай меня на месте.

   Жрец стоял и ждал. Над ним несколько раз пронеслась туда-сюда стайка огнекрылок, но больше ничего не происходило. В глазах у Знающего снова заплясали смешинки. Он поднял руку к лицу, чтобы скрыть улыбку, и зашагал к дому.

Сергей Звонарев. Далекое, близкое

– Мы живем в тисках необходимости, – сказал Сергеев. – Мы живем всегда между двух зол, между трех зол, между множества зол. И остаемся людьми, потому что всегда думаем.

 Кир Булычев. Поселок

   Уже темнело, поэтому прощание со Старым было недолгим.

   С неба моросило, как и все последние недели этой дождливой весны. На дне могилы образовалась лужа. Старый лежал в гробу из кривых, с неровными краями досок, между которыми зияли темные щели. Крышку закрыли. Сергеев сказал несколько слов, показавшихся Олегу слишком сухими, потом бросил первую горсть. За ним Олег и Дик с Марьяной. Казалось, она хочет что-то сказать, только не знает что. Земля рядом вдруг вспучилась, вылез гриб. Марьяна опустилась на колени, взяла его и, быстро осмотрев, сунула в мешок у ног. Потом поднялась, опираясь на руку Дика: живот был заметен даже под плащом.

   Помолчали недолго.

   – Пора, – сказал Сергеев.

   Олег взялся за лопату. Тяжелая липкая земля ударилась о крышку гроба. Засыпав могилу, они вместе с Диком положили сверху плиту из сланца. Выбить даты жизни Сергеев не успел.

   Двинулись назад, к поселку. Дождь припустил с новой силой, на тропинке приходилось обходить лужи. Из них выползали червяки, то и дело меняя цвет.

Один за другим прошли через калитку. Олег услышал, как всхлипнула Марьяна – наверное, вспомнила, как все случилось. Хищник напал днем, такого раньше не было, сломал изгородь и помчался по улице, к играющим детям. Ближе всех к ним оказался Старый. Копье было у него под рукой, и он успел его метнуть, но не очень удачно: только поранил медведю лапу. Тот бросился на обидчика. С одной рукой и без оружия шансов у Старого не было. Когда подоспели Дик с Вайткусом, медведь его уже задрал.

   – Зайди в мастерскую, – сказал Сергеев Олегу. – У меня к тебе дело.

   – Как все прошло? – спросила Лиз.

   – Нормально, – буркнул Олег.

   – Я бы пошла, ты же знаешь, – сказала она, ища его взгляд просительно и в то же время требовательно, – но мне тяжело. Тошнит все время. Но ничего, это скоро пройдет.

   Олег чистил лопату лопухом. Земля въелась в неровную доску, если не вычистить – завтра зацветет, и тогда придется делать новую.

   – Как Марьяна?

   – В порядке.

   – Она красивая, да? Беременность ей не мешает. Срок приличный, а скачет, как девица. Куда только Дик смотрит? Велел бы ей дома сидеть.

   – Как ты себя чувствуешь? – резко спросил Олег.

   Лиз села на кровати.

   – Я боюсь, мне страшно. Как все пройдет?

   – Все будет хорошо. Ты не первая.

   – Подойди ко мне, пожалуйста.

   Он поставил лопату в угол, бросил лопух. Тот, пошевелив листом, прилип к земляному полу. Глядя на него, Олег сел на кровать рядом с Лиз и тут же ощутил ее тепло.

   – Обними меня, – прошептала она, – скажи, что любишь.

   – Люблю.

   Лиз застыла.

   – Нет, не так. Скажи по-настоящему.

   – Люблю, – повторил он.

   На секунду она замерла, потом закрыла лицо руками. Олег сидел рядом – неподвижный, как истукан. «Ну же, обними ее, скажи что-нибудь», – приказал он себе. Положил деревянные руки ей на плечи. Когда она не смотрела на него, было легче.

   – Я буду стараться, – сказал Олег, – обещаю.

   Сергеев точил нож. Услышав, как зашел Олег, кивнул на табуретку:

   – Садись.

   «Будет просить вещи из школы, – решил Олег, – нет, ничего не отдам». Ему тут же стало неловко. «А почему ты решил, что можешь распоряжаться ими? Только потому, что был лучшим учеником Старого?»

   Не прерывая работы, Сергеев сказал:

   – Дик нашел неплохое место, на возвышенности. В сторону от гор, два дня пути. Большой пологий холм, окруженным полем, озеро рядом. Лес там пореже и воды нет. Даже если река разольется, туда она не дойдет.

   – Место для чего? – не понял Олег.

   – Для поселка.

   Разговоры о переезде велись с середины весны. Лес становился опаснее: не только люди приспосабливались к нему, но и он к ним. Охотиться стало труднее: шакалы все чаще нападали стаей. От грибов, раньше съедобных, неделями маялись животами. И мошка кусалась злее, приходилось выгонять ее дымом. А недавно к этому добавилась новая напасть: дождь, льющий, не переставая, уже третью неделю. Лес наполовину превратился в болото. Звери, согнанные водой с привычных мест, нападали на поселок.

   Но Олег старался не думать об этом, он жил одним – подготовкой экспедиции к «Полюсу». Год назад она опять сорвалась: они прошли дальше, чем в прошлый раз, но на перевале их накрыла долгая снежная буря. Укрылись в пещере, но было страшно холодно, даже Дик почти не спал, когда приходилось лежать с краю. Томас заболел, у него сильно поднялась температура, он сильно ослаб и не мог идти. Следующей ночью, когда все забылись в тяжелом полусне, Томас умер. Олег нашел его первым – он лежал без одеяла, отдал его Марьяне, когда та уснула. Чтобы девушка не корила себя, Олег накрыл им Томаса.

   Через две ночи кончились грибы; из еды осталась лишь горстка сушеного мяса. Когда буря утихла, Дик пошел на охоту. Он вернулся не скоро, но с добычей. На последних дровах приготовили мясо. Решающий разговор зрел и обещал быть жарким – судя по сосредоточенному молчанию.