Семейный альбом - Даниэла Стил

– Он такой красивый!.. Такой красивый!.. – Энн повторяла это снова и снова, глядя то на ребенка, то на Билла.

Чуть позже она крепко прижимала к груди младенца, завернутого в слишком большое для него одеяльце. Она не видела своего первого ребенка, толком не рассмотрела и этого, но уверяла, что он похож на Билла. Когда ее везли в отдельную палату родильного отделения, Билл гордо вышагивал рядом.

– В следующий раз буду очень тебе благодарен, если ты приедешь пораньше и будешь рожать не у порога больницы. – Доктор делал вид, что сердится, но все вокруг смеялись.

Билл почувствовал огромное облегчение. Он страдал вместе с женой и очень боялся за нее. А сейчас Энн улыбалась, нежно глядя на заснувшего младенца. Она даже не отдавала его помыть, но сестра уговорила. Потом Энн тоже привели в порядок; они с Биллом позвонили Гейл, и та расплакалась от радости, услышав долгожданную новость.

Энн хотела, чтобы подруга стала крестной матерью, и девушка немного конфузилась.

Билл настаивал, чтобы Энн хоть немного поспала, но она была слишком возбуждена. Ребенок, которого она так сильно желала, – вот он, родился, и на сердце было тепло как никогда. Энн не могла дождаться, когда его принесут из детской, и в нетерпении названивала сестре. Наконец ей подали розового и чистого младенца, приложили к груди, показали, что делать. Билл со слезами на глазах наблюдал за этой сценой. Он никогда не видел ничего более прекрасного и знал, что запомнит это на всю оставшуюся жизнь.

Энн позвонила Вэл, а вечером Джейсону с Вэн и Лайонелу. И, наконец, родителям, хотя сначала колебалась. Все были в полном восторге. Мальчика назвали Максимилианом. Макс Стейн. Фэй была счастлива за дочь, зная, как страстно та хотела ребенка. Она пришла навестить Энн на следующий день с огромным мишкой для Макса и красивой пижамой для дочери, похожей на ту, в которой сама когда-то лежала в больнице, родив Лайонела.

– Ты такая красивая, моя милая.

– Спасибо, мама. – Но их всегда разделяла глубокая пропасть, и пока все оставалось по-прежнему. Билл сразу почувствовал холодок отчуждения между ними. Он только что вернулся из дома, выполнив все просьбы Энн, собиравшейся завтра выписываться.

Когда принесли Макса, все охали и ахали от восторга, и Фэй согласилась, что он похож на Билла. Заехали Вэл и Джордж, и сестры едва не упали в обморок. На этот раз они просили автографы не только у Джорджа, но и у Валери. Их фильм стал хитом, плакаты с портретами Вэл пестрели по всему городу, ее узнавали на улице. Сидя в больничной палате и слушая болтовню девочек, Фэй улыбалась. Вэл радостно смеялась, Энн в сотый раз рассказывала, как мечтала о ребенке, а Билл и Джордж с благоговением рассматривали новорожденного.

Билл привез жену и сына домой. Макса поместили в детской. Пока что он не доставлял особых хлопот, но Билл взял отпуск на несколько дней, чтобы побыть со своим семейством.

– Ты знаешь, – радостно сообщила Энн через несколько дней после возвращения домой, – я бы повторила…

Билл недоуменно уставился на жену, все еще находясь под впечатлением невыносимой боли, испытанной ею.

– Ты серьезно?

– Да. – Она взглянула на ребенка, спокойно дремавшего у нее на руках, и улыбнулась Биллу. – Я бы хотела еще одного. – Он понял: ей ведь всего двадцать один год, она еще так молода, и поцеловал сперва Энн, а потом Макса.

– Ты права, дорогая.

Она улыбнулась, ее глаза вспыхнули от радости. Боль о прошлом еще не ушла, да и никогда ее не оставит. Но сейчас появился Макс, на которого можно излить свою нежность. Она никогда не узнает, где тот мальчик, здоров ли он, каким вырастет. Он навсегда исчез из ее жизни, потерян навеки, но сейчас можно отодвинуть эту боль на задний план и стать наконец собой. Теперь у нее есть Макс… И Билл… И даже если у них никогда больше не будет детей, того, что есть, вполне достаточно.

44

В ночь, когда вручались награды Академии, Энн повернулась к Биллу, обеспокоенно спрашивая, не располнела ли она. Она надела бледно-голубое платье с золотым шитьем, кольца, серьги и ожерелье с сапфирами и бриллиантами. Билл любовался женой: она никогда не была такой красивой. Исчезла прежняя угрюмость, глаза сверкают… Энн выглядела спокойной, уверенной и вся сияла.

– Ты лучше всех кинозвезд. – Билл помог ей закутаться в норковый палантин, и супруги поспешили к машине. Опаздывать нельзя: они обещали подвезти Фэй и Варда. Валери и Джордж приедут самостоятельно, а Лайонел встретит их на месте. Они собрались в музыкальном центре, где вручались награды; мужчины в черных галстуках, женщины в шикарных нарядах, обольстительные, как никогда. Валери надела блестящее изумрудно-зеленое платье, высоко зачесала волосы, изумруды, одолженные у Энн, сверкали в ее ушах. Фэй в сером наряде от Норелля была потрясающа. Они являли собой изысканную группу. А в Нью-Йорке Ванесса с Джейсоном смотрели церемонию по телевизору, страстно желая перенестись к родным…

– Ты не представляешь, какой это восторг, Джейс. – Глаза Вэн засверкали при виде любимых лиц. Камера снова и снова наплывала на лицо Вэл. И Джейсон неожиданно для себя заволновался. До знакомства с Ванессой его никогда не занимали награды Академии, он в жизни не смотрел подобных передач. Но сейчас они собирались просидеть всю ночь. Сперва было скучно – премии за специальные эффекты, гуманитарные награды, опять эффекты, сценарии, музыку…

На сцене хозяйничал Клинт Иствуд: Чарлтон Хестон изрядно всем надоел. Награда за лучшую режиссерскую работу ушла к другу Фэй, и Джордж, хотя и участвовал в актерской номинации, тоже ничего не получил. Потом Фэй представила следующую награду. «Номинация «Лучшая актриса», – объявила она, перечисляя имена выдвинутых Академией. Вэн и Джейсон видели каждую черточку ее лица, и вот наконец финал. Вэл сидела с каменным спокойствием, сжав руку Джорджа. Оба, казалось, затаили дыхание. Фэй взглянула на дочь.

– Победила… Валери Тэйер за фильм «Чудо». Вопли и крики в Сохо были такие, что их можно было услышать и в Лос-Анджелесе. Ванесса заплясала, оглушенная новостью. Она вопила и плакала от счастья. Джейсон колотил руками по кровати и опрокинул пакет с жареной кукурузой на пол.

Валери в Голливуде тоже была ошеломлена. Она кинулась к сцене, бросив взгляд на Джорджа и послав ему воздушный поцелуй; тысячи камер запечатлели этот миг. Поднявшись на сцену, она подошла к матери, уже с «Оскаром» в руках. И по лицу Фэй потоком полились слезы. Она подошла к микрофону и сказала:

– Вы никогда не узнаете, насколько заслуженно эта девушка получает награду. У нее был самый вредный режиссер в городе. – Все засмеялись, а она обняла Вэл, и та заплакала, благодаря всех и в первую очередь, конечно, Фэй.