Куда ведет кризис культуры? Опыт междисциплинарных диалогов - Коллектив авторов

Это, конечно, принципиально иная система норм, регулирующих взаимоотношения личности, общества и государства, нежели существующая в западной культуре, где государство не просто заботится об абстрактном «благе народа», а выступает гарантом интересов и прав человека в его взаимоотношениях с обществом. К сожалению, и та модель развития рыночной экономики, которая органично вытекает из ключевой роли государства в жизни общества и представляется россиянам оптимальной для России, имеет мало общего с современными высокоэффективными моделями такой экономики. Данные исследований позволяют говорить об устойчивом тяготении граждан России к смешанной экономике с доминирующей ролью государства и государственной собственности. По их мнению, все стратегические отрасли экономики и отрасли социальной сферы, гарантирующие здоровье и благополучие нации, должны находиться под безусловным контролем государства.

В то же время и в этом вопросе можно увидеть признаки постепенного разложения норм, служащих основанием для легитимации позднеэтакратической модели развития, а число сторонников более современной организации экономики России постепенно растет (рис. 3).

Рисунок 3. Каким должен быть, по мнению населения, экономический строй в России (1998–2010, % от числа опрошенных, россияне до 65 лет)

Тем не менее восприятие государства как ключевого экономического агента с вытекающим отсюда запросом на усиление его роли в экономике и расширение сферы государственной собственности остается ключевым отличием россиян от населения стран западной культуры (рис. 4).

Рисунок 4. Отношение к целесообразности расширения государственного и частного секторов у граждан разных стран мира (% от числа опрошенных) [119]

Совсем иной, чем для представителей западной культуры, смысл имеет для россиян и институт частного предпринимательства. Предпринимателей они воспринимают весьма толерантно, и в глазах большинства из них частный бизнес имеет право не только на существование, но и на защиту со стороны государства в условиях России. Однако такое восприятие распространяется лишь на законопослушный и экономически эффективный малый и средний бизнес. Что же касается бизнеса крупного, то ему места в нормативной модели наших сограждан практически нет. Кроме того, в системе смыслов российской культуры именно государство является реальным (а желательно и рачительным) «хозяином» всего национального богатства, частью которого оно временно дает «попользоваться» при определенных условиях их формальным собственникам. При этом главный персонаж российского экономического мышления не столько «собственник», сколько именно «хозяин» («хозяин – барин»). В данном контексте понятно, почему, несмотря на рост толерантности к частному бизнесу, основная масса россиян убеждена, что предприятия, которые наносят ущерб интересам государства, следует без всякой компенсации национализировать.

Легитимность гипертрофированной роли государства в экономической сфере – и в целом, и по отношению к частной собственности – связана отчасти и с таким специфическим аспектом понимания института частной собственности в российской культуре, как право собственника бесконтрольно и без всяких ограничений распоряжаться соответствующим объектом [120] . Это вытекает из уже упоминавшейся специфики российского понимания свободы как «свободы от ». Учитывая такое понимание свободы, в том числе и экономической, можно выделить три группы видов собственности, по отношению к хозяевам которых права государства в представлении россиян существенно различаются. Причем в данном вопросе у них существует практически полное единодушие, вытекающее из представлений о роли соответствующего объекта в жизни сообщества и возможных последствиях бесконтрольного распоряжения им.

Первая группа включает в себя собственность, используемую в частной жизни граждан – жилье, крупные суммы денег, земельные участки и т.п. В распоряжении этими видами собственности их «хозяева», кто бы они ни были, по мнению подавляющего большинства респондентов, должны быть полностью свободны. Вторая группа включает в себя земли для производства сельхозпродукции на продажу, акции предприятий и сами предприятия. По отношению к этим объектам допускается собственность на них и частных лиц, и коллективов, и государства, но контроль за их использованием по отдельным, наиболее важным для жизни сообщества параметрам должно осуществлять государство. Что же касается всех видов природных богатств, а также транспортных коммуникаций и энергетики, то именно государство выступает в сознании россиян подлинным владельцем («хозяином») соответствующих объектов независимо от того, кто в тот или иной момент является их формальным собственником.

И все же и в этой области нормативных представлений наших сограждан наблюдается очень интенсивная динамика (рис. 5), отражающая принятие ими новых норм по отношению к экономической основе развития российского социума.

Рисунок 5. Динамика представлений россиян о том, применительно к каким видам собственности государство может ограничивать права их собственников, 2005-2010 (% от числа опрошенных)

Существенно при этом, что россияне выступают сторонниками абсолютной легитимности только такой собственности, в основе которой изначально лежит труд самого собственника или тех, от кого он получил ее по наследству. В тех же случаях, когда связь собственности и лежащего в ее основе труда размыта и ускользает от непосредственного восприятия, россияне не склонны уважать ее формально-правовой статус. Тот, чье право на соответствующее имущество основано лишь на традиции и морально-этических основаниях, у большинства населения России вызовет большую поддержку, чем тот, кто является собственником «по документам», но без моральной легитимации своего права. Одним из проблемных, с точки зрения успешного экономического развития в условиях глобализирующейся экономики, аспектов понимания собственности в российской культуре и норм, регулирующих отношение к ней, выступает восприятие россиянами права «чужих» (иностранных компаний или граждан) иметь собственность на территории России. Если речь идет об отдельных людях, то определенная часть (хотя и меньшинство) наших сограждан не против наличия у них в собственности квартиры, используемого ими для собственных нужд земельного участка и даже акций предприятий. Однако превращения граждан других государств в хозяев земель сельхозназначения или промышленных предприятий россияне скорее не хотят, чем это приветствуют. В еще большей степени это относится к инофирмам, хотя в данном вопросе наблюдается очень интенсивная динамика, позволяющая даже говорить о переломе тенденций (рис. 6). Видимо, отчаявшись в поисках «эффективных собственников» внутри России, ее население начинает все лучше относиться к проявляющим интерес к отечественным предприятиям зарубежным компаниям.

Рисунок 6. Динамика отношения россиян к существованию предприятий, принадлежащих иностранным фирмам, 2005–2010 (% от числа опрошенных)

Но против чего россияне категорически протестуют, так это против передачи в собственность гражданам или фирмам из других стран природных богатств страны, в особенности ее недр. Исключительно последовательно россияне настаивают и на том, что государство должно быть собственником не только природных ресурсов, но и природных комплексов и объектов природы. Единственное исключение, которое они делают из этого правила – земли сельскохозяйственного назначения. Закономерность в этом вопросе прослеживается следующая: если люди могут хотя бы теоретически сами что-то получить от наличия такого рода собственности в частных руках, то они в большей степени, чем другие, приветствуют частную собственность на сельскохозяйственные земли. Если же этот вопрос носит для них абстрактный характер, то они руководствуются идеологическими соображениями. Не удивительно поэтому, что основными противниками частной собственности на землю выступают представители старших возрастов и «социальные аутсайдеры». Та же тенденция фиксируется в отношении частной собственности на акции предприятий и на сами предприятия.

В связи с характеристикой экономической составляющей нормативных представлений россиян нельзя не упомянуть и о феномене патернализма. Именно в этом вопросе ярче всего видно, что существующая в российской культуре модель «должного» социума, которая обеспечивает устойчивость существующей в России модели общества и отторжение всех институтов, которые пытаются в него «имплантировать», вступила в фазу своего разложения. Характерная для российской культуры нормативная модель взаимоотношений личности, общества и государства в ее современном варианте уже не предполагает безусловной и безоговорочной жертвенности со стороны рядовых членов общности. Она носит консенсусный характер и предполагает, что каждая из сторон выполняет свои обязательства только в том случае , если их выполняет и другая сторона . Поскольку же, с точки зрения россиян, в последние два десятилетия принципы функционирования данной модели постоянно нарушаются, то и сами они не собираются их соблюдать. Более того, такое поведение государства ведет не только к увеличению разрыва между «должным» и «сущим» в восприятии россиян и тем самым к делигитимизации государства, но и к постепенному изменению тех норм, на которых основана легитимность самого существования этакратических обществ для их членов.