На закат от Мангазеи - Сергей Че

Макарин не ответил.

На пристани он подошел к сходням лодьи.

- Мне нужно в Березов. Срочно. О цене договоримся.

Мужичок хитро глянул на него, не слезая с чурбака, подумал, прежде чем ответить.

- А чего ж не договориться. Договоримся. Ежели в море идти не боишься.

- Не боюсь.

Макарин повернулся к Шубину, который уже накидывал на последнего оленя упряжь.

- Помочь бы надо. Идола с корабля спустить.

Шубин посмотрел на него и ни слова не говоря полез на коч.

Вдвоем они спустили на помост грузовые нарты с привязанным к ним дерюжным свертком в полтора человеческих роста.

- За груз придется побольше заплатить, - сварливо заявил мужичок с чурбака.

- Этот груз я с собой не повезу, - сказал Макарин. – Он здесь останется. Ты, капитан, завтра уходишь? Дождись меня. Я завтра вернусь. Только обязательно дождись.

Мужичок пожал плечами.

- Денёк подождать могу. Но потом не обессудь, государев человек. Море совсем закроется. А своя шкура ближе.

- Конечно, - сказал Макарин, и они с Шубиным потащили истукана к упряжке.

Глава 35

Впереди, до затянутого дымкой горизонта, расстилалась плоская болотистая равнина, скрытая сейчас толстым снежным покрывалом. Блестели, отражая небо, ледяные полосы замерзших озер. Черная яма зияла на том же самом месте, у подножия холма. Она была все такой же идеально круглой с отвесными стенками, и только длинный сужающийся язык изломанного провала, протянувшийся к соседнему холму, делал ее похожей на огромного головастика. И все так же поднимался вверх слоистый белый пар, разнося по округе серную вонь. Земля вокруг ямы была подтаявшей, и покрывали ее бурые пятна сгнивших лишайников.

- Не пойму я, зачем ты это делаешь, - сказал Шубин. – Бояре тебя по головке не погладят.

- Нечего этому истукану в Москве делать, - ответил Макарин. – Если он может помочь, то бояре его не заслуживают. А если может только повредить, то у людей и так сейчас горя выше края. Скажу князю, что оный предмет оказался зело вредоносным, а потому пришлось его уничтожить. Вряд ли воевода Кокарев возражать будет, если его спросят.

Шубин хмыкнул.

- Ну тогда пойдем.

Они взялись за края дерюжного свертка величиной в полтора человеческих роста, и начали спускаться с холма к яме.

- Взглянуть напоследок не хочешь? – спросил по дороге Шубин. - Может глаза выковырять? Каменья все-таки. Или золотые пластины с бабы снять?

- А сам-то хочешь? Тебе деньги нужнее.

Шубин нахмурился и покачал головой.

- Кто в этих краях живет, тому этого лучше не делать. Тебе можно. Здешние демоны вряд ли до Москвы доберутся.

- Думаю, лучше оставить все как есть.

Они осторожно приблизились к яме. Земля была мягкой и опасно проваливалась под ногами, так что пришлось остановиться заранее и размахнуться посильнее. Все равно истукан не долетел до пропасти, а шмякнулся у самого края, и тогда Шубин подтолкнул его шестом.

Завернутый в дерюгу идол перевалился через край и гулко ухнул вниз, увлекая за собой комья земли с торчащей во все стороны пеной лишайника.

- Будем надеяться, что подземные демоны теперь нас не побеспокоят, - сказал Шубин. - Это для них хорошая жертва. Пойдем, дьяк. Тут болотного газа много. Нанюхаешься, опять видения начнутся.

Они поднялись на холм, где Иринья уже отвязала малые нарты от основной упряжки.

- Нам на восход, дьяк, - сказал Шубин. – А тебе прямо на север. Скоро ночь станет, так держись Прикол-звезды, она тебя аккурат к заставе выведет. Тут недалеко. К утру доберешься, - он передал Макарину один из длинных резных шестов. – Это хорей. Олешки только его слушаются. Наверняка, наблюдал. Так что справишься. Если вдруг окажешься снова в наши краях, мало ли, по делу или по желанию, забредай в гости. Мы будем рады.

Он похлопал хореем шею ведущего оленя. Упряжка стронулась с места. Сидящая позади Иринья обернулась, и Макарину показалось, будто сверкнула у нее в глазах былая усмешка. Но, наверное, только показалось.

Макарин остался один. Запряженный в нарты олень рыл носом снег в поисках ягеля. Тусклое солнце почти скрылось за горизонтом, и снова выползли наружу побитые небесные боги. Теперь их сполохи были медленными и еле заметными, будто умирающими. Он взял оленя под уздцы и повел вниз, туда, где змеился между холмами провал, тянущийся от круглой ямы.

Здесь не было снега, и не было мягкой земли. Были только камни и твердая, будто выжженная порода. В десятке шагов от расщелины олень зафырчал и попятился назад. Макарин закинул поводья на голый остов корявого деревца, и пошел дальше.

Все сильнее пахло серой, и все гуще был струящийся под ногами слоистый туман.

Он подошел к провалу, сразу узнав по рытвинам от полозьев то место, где висели совсем недавно и так давно нарты с привязанной к поручням Ириньей.

Заглянул вниз.

И ничего не увидел. Темная расщелина была затянута белесым дымом, и не было далеко внизу ни пылающего огня, ни разрушенного города, ни стен с треугольными зубцами.

- Не упади вслед за богом старого народа, большой белый начальник, - послышался сзади скрипучий голос.

Макарин обернулся.

Невдалеке стоял крупный белый олень с ленточками на рогах. За ним виднелись нарты, раскрашенные сложными узорами и обвешанные плетеными нитями. Легкий звон колокольчиков струился над слоистым туманом, обволакивая все вокруг.

Дед, старый колдун, Вылезший из Ямы, стоял рядом с нартами. Теперь он не был похож на скособоченного дикаря. Не было на нем шаманских одежд, рогатого шлема, и не свисали бахромой фигурки и сушеные кости. Только лицо все также полностью закрывала маска с темными завитками, напоминающими маленькие водовороты.

Черная монашеская сутана скрывала его тело, и тихо стучали четки, собранные