Листы дневника. Том 1 - Николай Рерих

Убежденные горожане очень трудно разбираются в истинных впечатлениях. Помню, как один из членов экспедиции, впервые оказавшийся в пустынных условиях, решил отправиться из стана к прекрасному миражному озеру. Все мои убеждения о том, что это озеро не существует, не повели ни к чему. Заблудший путник вызвал двух провожатых и ко всеобщему изумлению сказал, что через час он уже будет у этого озера и что он верит своим глазам больше, нежели нашим убеждениям. Через несколько часов бедняга усталый вернулся обратно и сердито отказывался далее обсуждать предмет о несуществующем озере.

А ведь нужно было видеть, с каким самомнением он критиковал наш распорядок, когда мы остановились у жалкого колодца вместо того, чтобы пройти еще час до прекрасного, окруженного деревьями озера.

Вопрос о миражах всегда очень поучителен. Отучить от миражной самомнительности может лишь истинный опыт, а опыт жизни лучше всего дается в природе.

Но нельзя выйти в природу, лишь теоретически решив о полезности такого опыта. Толку от такого рассудочного решения будет мало. Надо природу понимать. Надо войти в нее как бы сотрудником ее, не осудительно, но восхищенно.

Все помнят прекрасную легенду о Фалунском руднике, так картинно пересказанную Гофманом. Властительница рудника сурово обходится с рудокопом, который не от любви к самому делу, а из других личных побуждений приходит отнять скрытое сокровище.

Голоса природы звучат для тех, кто вступает в нее с открытым сердцем, доброжелательно. Антей прикасался к земле для наполнения силою, для обновления мощи духа. Конечно, не в опьянении он падал на землю, но сознательно он прикасался к земле, и тогда она сообщала ему здоровое обновление. Антей назывался могучим великаном. Не от целебных ли прикосновений к земле он получил навсегда это мощное наименование?! И разве могли ему казаться тяжкими трудностями те смущения, которые обуревают в закрытых подвалах, под сводами и в тесных стенах?

Вероятно, Антею такие условные трудности казались бы даже просто непонятными. И, таким образом, от природы "легкие" трудности делаются не парадоксом, но настоящим определением.

"Нагружайте полней, когда иду в сад прекрасный". Разве это не есть точное указание о том, где и как преображаются трудности?

Когда волхвы устремляли взоры свои в бездонное небо, тогда они видели руководящие звезды. Если бы они не смотрели в глубь небосклона, то они бы и не увидали звезду. Благословен тот, кто в свое время вооружил их знанием наблюдений над законами природы и тем пробудил их зоркость, тем насторожил их и сделал вестниками чудными.

О каких же трудностях можно сокрушаться, когда бодрствует звезда руководящая? Тот, кто сказал: "Благословенны препятствия, вами мы растем", тот знал и руководящую звезду.

2 Апреля 1935 г.

Цаган Куре

"Нерушимое"

Тайны

На Каракоруме, на девятнадцати с половиною тысячах футов — на этой самой высокой в мире дороге конюх Гурбан допрашивал меня:

"Что же такое захоронено в этих высотах? Должно быть, там скрыто большое сокровище; ведь трудна дорога к этому месту. А как дойдешь через все перевалы, попадешь как на свод гладкий. Гудит что-то под копытами. Не иначе, что здесь великие тайники, а входа в них мы не знаем. Будут ли когда в книгах открыты записи, где и что захоронено?"

А вокруг этого величественного Каракорумского свода блистали ослепительно белые вершины. Так, во весь горизонт без перерыва возносилось одно чистейшее сверкание. На самом пути, словно бы напоминания, белели множества костей. Не за кладами ли шли какие-то путники? Конечно, за богатством пересекали Каракорум бесчисленные караваны!

Тут же вспомнилось и другое предание о кладе. В Италии, в Орвието, мне рассказывали знаменательную легенду о захороненных художественных сокровищах. Сказание относилось чуть ли не к самому Дутчио или к одному из его современников. Говорили высоким слогом, который так идет славнозвучному итальянскому языку.

"Так же, как и теперь, и в прежние времена не всегда понимали лучших художников. Затемненному глазу трудно было оценить образы особо высокие. Требовали лишь исполнения старых правил, но красота часто не бывала доступна. Так же случилось и с великим художником, о котором мы говорили. Лучшие из картин его, вместо того, чтобы восхваленно умилять сердца людей, подвергались осуждениям и насмешкам. Художник долго выносил это несправедливое к нему отношение.

В божественном экстазе он продолжал творить многие произведения.

Вот однажды написал он предивную Мадонну, но это изображение завистники воспрепятствовали поставить в предназначенное ему место. И случилось так и не раз, и не два, а несколько раз. Если ехидна начинает ползать, она заползет и во дворец, и в хижину.

Но художник, уже умудренный и зная безумие толпы, не огорчился. Он сказал: "Птице дано петь, и мне дано в силах моих восхвалять высокий образ. Пока птица живет, она наполняет мир Божий пением. Так, пока живу, буду и я славословить. Если завистники или невежды препятствуют моим образам, то не буду я вводить злых в горшие ожесточения. Я соберу отвергнутые ими картины, уложу их сохранно в дубовые сундуки и, пользуясь благорасположением моего друга аббата, скрою их в глубоких монастырских подземельях. Когда будет день сужденный, их найдут будущие люди. Если же по воле Создателя они должны остаться в тайне, ¬пусть будет так".

Никто не знает, в каком именно монастыре, в каких сокровенных подземельях скрыл художник свои творения. В некоторых обителях, правда, случалось находить в криптах старинные изображения. Но они были одиночны, они не были намеренно уложены, и потому не могли относиться к кладу, захороненному великим художником. Конечно, и в подземельях они продолжают петь "Славу в Вышних", но искателям кладов не посчастливилось найти указанное самим художником.

Конечно, у нас много монастырей. А еще больше храмов и замков лежит в развалинах. Кто знает, может быть, предание относится к одному из этих уже разрушенных и сглаженных временем останков.

С тех пор думали люди, что великий художник перестал писать картины, но он, слыша эти предположения, лишь усмехался, ибо с тех пор он трудился уже не для людской радости, но для красоты высшей. Так и не знаем, где хранится этот клад драгоценный".

"Но уверены ли вы, что этот клад сокрыт в пределах Италии? — спросил один из слушателей. — Ведь уже в далекие времена люди бывали в чужих странах. Может быть, и клады так же неожиданно разбросаны или, лучше сказать, сохранены в разных странах". Другой собеседник добавил: "Может быть, эта история относится вовсе не к одному мастеру. Ведь людские обычаи повторяются часто. Потому-то мы находим в истории постоянные как бы повторения человеческих и заблуждений и восхождений".