Клуб пропавших без вести - Александра Байт

полной мере прочувствовала весь груз ответственности, который вот-вот ляжет на мои плечи. Как увлекательно, но деликатно выложить нашей немалой аудитории сенсацию такого масштаба? Представляю, какая шумиха поднимется! Ладно, об этом я подумаю после, а пока хочется уже наконец-то увидеть Боба. Что-то он никак не покажется…

– Что ж, думаю, тянуть больше нет смысла, – вывел меня из раздумий звучный голос отца Вениамина. – Однажды это должно было случиться, так почему не теперь… В конце концов, люди, которые еще помнят Боба, наверняка хотят знать правду. Только… мне трудно собраться с мыслями, и будет лучше, если ты, Риточка, меня направишь. Спрашивай все, что тебе интересно.

– А? Простите… Что? – забулькало у меня в горле, и я застыла на месте, не веря своим ушам. О чем это он? Я что-то пропустила? Выходит, Аникеев-старший все-таки отказался от интервью? И поручил священнику поведать мне о его судьбе? Или… ума не приложу, что происходит! Где Боб?

Я беспокойно заерзала, мой взгляд вопросительно забегал между присутствующими.

– Милая, просто послушай. – Сзади на плечи успокаивающе легли сильные руки, и Алик наклонился к моему уху. – Не волнуйся, я рядом.

Покорно замерев, я подняла глаза на грузную фигуру отца Вениамина. Тот немного откашлялся.

– Риточка, понимаю твое… м-м-м… удивление, но, надеюсь, это не станет для тебя серьезным потрясением. Словом, позволь отрекомендоваться. – Он, кряхтя, поднялся и разогнулся во весь свой немалый рост. – Борис Николаевич Аникеев – так звали меня когда-то. В другой жизни…

От неожиданности я поперхнулась. Смысл сказанного не сразу достиг сознания, зато потом… По темени будто обухом вдарили, в глазах потемнело, и голова безвольно откинулась назад.

– Рита! – как сквозь вату донесся до меня отчаянный крик Алика, и в следующую секунду моих губ коснулось что-то холодное. – Выпей, сразу станет легче. Ну что ты, куколка, разве можно так реагировать…

Я еле разомкнула губы, пытаясь глотнуть отдающую ментолом жидкость, но тут мне в нос ударил резкий неприятный запах. В потрясении я захлебнулась, вдохнула, и обжигающая субстанция устремилась прямо в ноздрю.

– Вот, подыши, тут же придешь в себя, – заквохтал над ухом озабоченный Костя, подпихивая мне флакончик и в суете не замечая моих нашатырных страданий. – Так, умница, еще немного…

Нос уже ломило, на глазах выступили слезы, из горла рвался яростный кашель, а эти двое по-прежнему бестолково метались вокруг меня.

– Оставьте Риточку в покое, дайте ей прийти в себя. А ну-ка, угомонитесь, оба! – раздался надо мной третий голос, громкий и строгий. – Неужели не видите, ей просто нужен свежий воздух. Пусть посидит, подышит…

Беспокойные метания как по команде прекратились, и я распахнула глаза. Надо мной склонились три взволнованных лица. Алик настороженно щурился, готовый в любой момент сорваться за новой порцией лекарства. Я скользнула взглядом чуть влево – и от нового потрясения неинтеллигентно разинула рот. И как я раньше ничего не замечала?

Полнота и белая густая борода Деда Мороза умело маскировали черты священника, но теперь, когда он стоял так близко к Косте, сходство было очевидным. Одинаковый овал лица, одна структура волос, этот мягкий крупный нос… Выцветшие от прожитых лет глаза отца Вениамина отливали желтым, в тон янтарному оттенку глаз Кости. Потеряв дар речи, я беззастенчиво рассматривала двух мужчин, сравнивая их и находя все больше общего. В голове заметались обрывки фраз, подтверждающие разгадку. «Рядом живет дед, священник…». «От себя действительно не убежишь…». «Он в ответ поведал немало интересного…». Выходит, все это время я искала человека, жившего буквально по соседству, и успела убедиться, что его не существует. Да, что и говорить, Рита, на сей раз ты явила редкое отсутствие сообразительности…

Мне потребовалось минут десять, чтобы более-менее отойти от первоначального шока. Костя открыл окна, впустив в помещение больше воздуха, Алик принес еще воды. Все это время отец Вениамин сидел на табуретке у пианино, терпеливо ожидая, пока я буду готова к интервью.

– Если не возражаете, я запишу ваш рассказ на диктофон. И кое-что помечу, чтобы передать читателям ваши эмоции во время рассказа. – Я открыла предусмотрительно прихваченный блокнот, наконец-то переключаясь на профессиональную задачу. – А потом вы обязательно прочитаете готовый материал, и только после вашего одобрения он отправится в редакцию.

– Как скажешь, Риточка, хотя это и необязательно. Я и так тебе верю. Поверил с самого первого дня, даже до того, как увидел на тебе нашу фамильную «драгоценность». – Отец Вениамин улыбнулся, а я машинально потеребила все еще висевший на моей шее серебряный клевер. – У моей сестры не забалуешь, и ее доверие дорогого стоит. Впрочем, я и сам с годами научился неплохо разбираться в людях. Жаль, что так было не всегда…

* * *

– А вот и я! Снова без предупреждения, как снег на голову. Надеюсь, мне здесь рады! – раздался из коридора до боли знакомый развязный голос, и Борис поморщился. Он не успел вовремя сменить выражение лица на более приятное, но нарисовавшийся на пороге человек нисколько не расстроился. Даже наоборот, его губы растянулись в неуместной злорадной улыбке, а линзы непроницаемо темных очков ослепительно сверкнули, поймав солнечный луч. – Ну что сидишь, дружище, встречай дорогого гостя!

Борис со вздохом поднялся, кивнув показавшейся за плечом незваного визитера жене, чтобы увела сына и собрала на стол. В последнее время эти темные очки являлись Бобу, как звали его верные поклонники, в ночных кошмарах. Каждый день с ужасом ожидая явления навязчивого и шустрого «сюрприза», Борис искренне недоумевал, как в свое время мог довериться этому человеку – настолько, что даже сделал его своим администратором.

А началось все на заре перестройки, когда любимец женской аудитории страны уловил грядущую волну перемен. Публика ждала новых песен на злобу дня, да и сам он давно вырос из образа «хорошего мальчика». Решил сменить имидж и стиль: чинные костюмы уступили место косухам, а лирические наивные песенки – бодрым гитарным переборам. Пока другие коллеги по музыкальному цеху выпадали из обоймы или тщетно цеплялись за старый материал, Боб не боялся экспериментировать. И однажды на его дар перевоплощения обратили внимание киношники, предложив сняться в какой-то чернухе с мордобитием.

На съемочной площадке к Бобу подошел высокий поджарый парень. Его темные глаза резко контрастировали с пшеничным цветом густых волос.

– Игорь, – протянув руку, скромно представился он. – Ваш давний поклонник, а теперь еще и дублер. Буду делать за вас опасные трюки. Профессионально занимаюсь спортом, недавно получил актерское образование. А для полного сходства мне даже выкрасили шевелюру. Забавно, правда?

Кивнув из вежливости, Боб отправился разбираться к режиссеру: какой еще дублер, он сам