Трудно допросить собственную душу - Анна Малышева

Они стояли друг против друга, тяжело дыша, с безумными глазами, похожие, как близнецы, – бледные, черноволосые, юные, несчастные… Внезапно он обхватил ее за плечи, притянул к себе и поцеловал. Лиза не отбивалась, она безвольно опустила руки, закрыла глаза. Это длилось несколько секунд, а ей показалось, что прошло минут пять, пока он не оторвался от нее и сказал тихо, сузив глаза:

– Только молчи. Только молчи!

Она послушно молчала, просто не находя слов для ответа. Феликс провел ее в комнату, усадил на диван, сел рядом и снова стал быстро целовать. Он это делал как-то отчаянно, неловко, почти злобно, в конце концов она не выдержала, оттолкнула его, прошептала:

– Не умеешь ты целоваться.

– Он это лучше делал? – задыхаясь, спросил он. – Твой муж?

Она ничего не ответила, медленно провела рукой по волосам, тогда он снова обнял ее, зарылся губами в ее волосы, стал целовать их, шепча что-то бессвязное. Лизу вдруг охватила странная тоска. Ей казалось, все это уже когда-то было – эта комната, этот диван, этот мальчишка, который шарил руками по ее плечам, не решаясь коснуться груди, с кровавыми джинсами в тазу, с трупом за спиной, с детскими отчаянными глазами… И выхода не было, это должно было продолжаться, она не могла сделать ни одного движения.

– Лиза… – шептал он. – Лиза… Я тебя люблю… Правда.

– Перестань, – попросила она очень жалобно. – Ну не надо, прекрати!

– Почему…

Теперь его рука стала смелее, она гладила ее сдвинутые колени, едва касаясь задравшейся зеленой юбки… Другой рукой он придерживал ее за плечи и повторял как заведенный:

– Я сразу, как тебя увидел… Черт, ну почему ты… Лиза. Не сердись.

– И говоришь ты все не так, как надо! – вставила она, подавляя истерический смех. Теперь этот мальчишка казался ей смешным. – Ты что, никогда в любви не объяснялся?

Он убрал руки, встал, подошел к окну. Нашел на подоконнике сигарету, машинально закурил. Со спины он выглядел очень несчастным. Лиза поправила юбку, пригладила волосы и спокойно сказала:

– Если уж хочешь знать, никогда не проси женщину. Это плохо действует. Во всяком случае, на меня.

– Тебе нравятся грубые мужики, да? – не оборачиваясь спросил он.

– Мне уже никакие не нравятся. Где мужики, там проблемы. И потом, мне не везет.

– Мне уйти?

– Да почему же? Вон твой матрац, стели себе постель. Ложись спать. Делай что хочешь. Ты мой гость.

– А ты все еще его любишь?

– Кого это? – рассердилась она. – Олега? Нет. Почему вы все только и твердите мне, что я его люблю?! С ума сошли! Всем это интересно!

– Не хочешь – не отвечай.

С этими словами он повернулся, потушил сигарету в пепельнице, стал разворачивать матрац, на котором он спал прошлой ночью. Лиза следила за ним, сидя на диване, поджав ноги. Наконец он постелил себе и нерешительно остановился.

– Ну что такое? – спросила она. – Ложись.

– Выйди, я разденусь, – мрачно ответил он. Она рассмеялась, на миг закрыла глаза, потом стала смеяться все громче, потом уткнулась лицом в подушку. Через минуту она почувствовала, как он трогает ее за плечо:

– Что с тобой?

– Со мной… – стуча зубами, проговорила она, – ничего. Истерика. Мне очень плохо. Ты себе не представляешь, как мне плохо!

– Я представляю… – тихо ответил он. – Лиза… – Он сел рядом, прижался головой к ее спине, обнял ее, сжимая все крепче, пока она не перестала дрожать.

– Мне холодно, – сказала Лиза очень тихо.

– Я тебя накрою.

– Не надо. Потуши свет.

Он секунду помедлил, потом встал, погасил свет. Лиза лежала в темноте, слушая звуки, которые производил Феликс. Вот зашуршала какая-то тень, скрипнула «молния». Тихонько треснул паркет. Он подошел к дивану, наклонился, дотронулся до ее ног. Она подняла руку, стала снимать пиджак, он помогал ей, путаясь в темноте, скорее мешая его снять… Юбку она сняла сама, скинула все, что на ней было, легла, натянула на себя плед… Он сидел на краю постели, глаза ее уже привыкли к темноте, она различала его задумчивый профиль, какую-то ангельскую покорность позы – склоненная голова, свешенная с колена рука, локоны на спине…

– Ну что с тобой… – прошептала она. – Ты же этого хотел.

– Грустно… – выдавил он.

– Мне тоже.

– Кажется, что этого никогда уже не будет.

– А мне, наоборот, кажется, что это уже было. Ты замерзнешь.

Он скользнул к ней под плед, прижал губы к ее шее. Она чувствовала, как он дрожит, какие холодные у него руки, какие шелковистые волосы… «Зачем я это делаю? – спросила она себя. – Неужели это так необходимо?»

Его дыхание стало уже горячим, руки – настойчивыми… Лиза уже забыла, что он казался ей смешным, забыла, что он младше ее, она погладила его по спине, откинулась, он прижался к ней. Она сжала зубы, давно забытые ощущения рождались вновь, возвращали ее на полгода назад, к тому времени, когда Олег заставлял ее испытывать те же чувства. «Не думать об Олеге, – приказала она себе. – Не отравляй себя. Это страшно».

– А… – простонал Феликс, откидывая назад голову, схватив Лизу за плечи.

Она в ответ засмеялась тихим, далеким смехом, погладила его, заставила пригнуться. Теперь они целовались, не отрывая губ, не отрывая тел, она чувствовала странную легкость, как будто начинала взлетать, как будто ее больше ничто не притягивало к земле – даже его тело.

Хрупкое равновесие, равновесие двух сплетенных тел, которое вот-вот должно было нарушиться… Она сорвалась первой – горячая лавина скатилась по склону, увлекая ее за собой, она застонала, отвернула голову, сжала руки в кулаки, бессильно их разжала… Он отпрянул от нее, упал рядом, содрогаясь, разметав волосы по подушке… А потом наступила тишина.

– Ты… – начала она новым, нежным голосом. – Феликс, ты жив?

– Что? – Он присел, повернулся к ней. – Лиза… Я что-то сделал не так?

– Почему ты спрашиваешь? – удивилась она. – Ты сам знаешь, что все было прекрасно.

– Ничего я не знаю.

– Что? Ты хочешь сказать… – Лиза тоже села, пытаясь разглядеть его лицо. – Но тебе ведь уже двадцать лет!

– Тебе смешно? – спросил он, нерешительно поднимая голову. – Никогда. Честное слово. Как-то не пришлось. Я поэтому испугался.

– Вот это да… – после минутного молчания сказала Лиза. – Так я тебя совратила?

– Это я тебя совратил.

Она засмеялась, привлекла его к себе – обиженного, смущенного, наверняка красного – только в темноте это было незаметно.

– Ты жалеешь? – спросил Феликс, высвобождая руки и обнимая ее. – Нет?

– Нет, – ответила она. – Нет, нет, нет.

Глава 17

Саша вернулся. А что он еще мог сделать? Он подъехал к своему дому, посидел в машине, посмотрел на часы. Было раннее утро, он просидел в той квартире всю ночь, пока смог уйти. Страшно болела голова, прихватывало сердце. Сегодня у него был свободный день, он мог бы выспаться. Если Лена…