Действо - Сергей Болотников

Взгляд его пал вниз, туда, где должна была совершать свой стремящийся к квадрату символ бесконечности лестничный пролет. Куда бежали ступеньки, по которым Алексей Сергеевич Красноцветов ходил каждое утро много лет подряд. Но теперь он пришел. Все-таки пришел, о чем и оповестил Алексея некий внутренний голос, прорезавшийся глас чувства самосохранения.

Лестницы больше не было. Ровная плита лестничной площадки обрывалась в пустоту. В четыре этажа пустого холодного воздуха. Но плохо было не это лестница могла обрушиться в результате взрыва, усталости конструкции, локального землетрясения и еще целого ряда подобных катаклизмов. Хуже было другое - ничто не напоминало о том, что здесь когда-то была лестница. Ни следа на унылых стенах подъезда, ни обломков крепежей, ни бетонной крошки внизу. Лестница исчезла. Была лишь унылая серо-синяя краска да сюрреалистические прямоугольники закрытых дверей напоминали об исчезнувших пролетах. Получилось нечто вроде узкого, квадратного колодца, при одном взгляде на который начинала кружиться голова.

Истин, добравшихся до кружившейся головы Алексея Сергеевича было ровно две. Первая: "Все-таки что-то не так", вторая: "Из дома не выйти".

Вот тут-то Красноцветов поднял голову к грязному потолку и завыл, отчего испытал некоторое облегчение. Мир все же сошел с ума, и ужасно радовало, что все-таки мир, а не Алексей Сергеевич Красноцветов.

Некоторое время Алексей сидел так возле колодца возникшего на месте лестничного пролета и отрешенно смотрел вниз, подобно китайцу, который ждет у реки когда проплывет труп его врага. Но так как никто не проплыл (и даже не прошел) Красноцветов, наконец, пришел в согласие с самим с собой. Он понял, что не хочет сходит с ума. Еще он понял, что хочет выбраться отсюда на волю. Мысли эти пришли так легко и естественно, словно он последние сорок лет только и делал, что выбирался из различных безумных ситуаций. Прошлое (каким бы оно ни было) отошло на второй план. Голова работала четко и лишь где-то на самом дне крупноячеистого сита сознания темным комком бился в затаенной панике здравый смысл. Красноцветов поднялся на ноги и посмотрел вверх.

Лестница там еще была и это, несомненно, радовало. Алексей Сергеевич скомкал злосчастную брошюру "нежной прополки" и швырнул бумажный шарик в провал. Если нельзя пойти вниз, а в свою квартиру возвращаться не хочется (в этом он был уверен) стоит постучаться в ближайшие двери и расспросить их хозяев.

Красноцветов отвернулся от провала и, пройдя одинокий лестничный пролет, остановился перед отделанной дорогим ясеневым шпоном стальной дверью. Внутренне содрогаясь, потянулся к звонку, подумав, что если услышит за дверь собачий лай, то повернется и побежит прочь. Но лая не было, а звонок не звонил. Алексей постучал по стали костяшками пальцев и подивился, что звук выходит глухой и тусклый. Никто так и не отозвался, и Красноцветов подергал узорную ручку двери. Ручка неожиданно подалась и тяжелая дверь бесшумно растворилась на тяжелых петлях. За ней был все тот же серый полумрак в успокаивающих мышиных тонах.

Хотелось позвать хозяев, но перехватило горло. Вместо этого Красноцветов сделал шаг в темноту, испытывая при этом тяжелый приступ страха. Который перешел в ужас, когда полумрак сменился вспышкой белого света. Алексей непроизвольно зажмурился и закрыл лицо руками, а когда прошло две минуты, а его все еще никто не сожрал, осмелился взглянуть на происходящее.

Дверь снова была перед ним - стояла приоткрытая, свет газоразрядной лапы тускло поигрывал на узорном металле. Красноцветов обернулся и обнаружил, что только что вышел из двери напротив - она была отделана черным кожзаменителем и тоже открыта.

-Это как это? - спросил Алексей Сергеевич у пустого коридора и не получил ответа.

В голове было пусто. Лампа чуть слышно жужжала. Полумрак манил. Красноцветов резко развернулся и вошел в соседнюю дверь. Полумрак разорвала новая вспышка и теперь он смотрел на черную дверь, стоя на пороге стальной. Два шага вперед, рывок за ручку, выход в полумрак, вспышка и теперь он заметил, что это просто свет лампы в коридоре.

Ясеневая дверь позади. Черная впереди. Полумрак дразнит. Красноцветов до боли в глазах всматривался во тьму, но увидел лишь часть прихожей да крупное старое зеркало в потускневшей бронзовой раме. В нем отражался коридор, соседняя дверь и одетая в нелепый мех фигура самого Алексея Сергеевича.

Две последующие попытки войти в прихожую принесли один и тот же результат. Входя в одну дверь, Красноцветов оказывался на пороге другой - той, что оказывалась напротив. На лбу Алексея выступил холодный пот. Он сделал еще одну попытку, а потом ему подумалось, что так можно ходить бесконечно - входя в одну из дверей и выходя из другой. Или хуже того - возможно, он уже давно покинул свой дом, и теперь с каждым новым входом оказывается во все более дальних (и чуждых) краях. Страх вернулся с новой силой и возникло то ощущение, которое испытала бы неожиданно обретя сознание белка в колесе - без сомнения очередном символе бесконечности. Череда крошечных Красноцветовых друг за другом бредущих из начала времен в конец, наискось пересекая вечность, пугала настолько, что Алексей Сергеевич снова вскочил и побежал наверх. Он тяжело дышал, взмок в своем мехе, шапка сползала на лоб, а ноги подкашивались. Ни на секунду не останавливаясь, Красноцветов добежал до пятого этажа и, дернув на себя ближайшую дверь (опять не заперта) со слабым криком ввалился внутрь, зажмурив от страха глаза. Ощущение, которое последовало в следующую секунду, вполне было сравнимо с коротким, но резким ударом по голове твердым тупым предметом. Мир померк.

Тьма, однако, скоро рассеялась и из неких глубин вселенной донесся чей то голос.

-Кушай, Шарик, - сказал он из-за ширмы просыпающегося зрения, - Жри, давай как следует. А то отощал то как, бедняга. А ты что думал - жизнь цепная, она такая. Тяжелая. Да и у кого она легкая, скажи мне на милость?

Алексей Сергеевич поднял свою легкую, пустую голову и в сознание хлынули родимые черно-белые цвета. Над ним наклонилась кошмарная, одутловатая харя, один вид которой вызывал тошноту. Харя была помята, несла следы алкогольной интоксикации и неряшливую седую щетину. Такого же цвета на голове были и волосы. Ласковая улыбка субъекта обнажала три черных пенька передних зубов и снежной белизны зубной мост. От всего этого хотелось выть и Алексей завыл.

Рожа неуловимым образом переменилась.

-Ну-ну, Шарик, ты чего? Боишься меня что - ли? Да ты не бойся, бить не буду, я сегодня добрый... - одутловатый хмыкнул и в нос Алексея Сергеевича хлынул мощный аромат, в котором легко выделялись молекулы этилового спирта, три фенольные составляющие и букет сивушных масел разной летучести.