История испанской инквизиции (Том II) - Х Льоренте

XXXVI. Однако я вовсе не настаиваю на том, что епископ Альмерии и другие инквизиторы, исполняющие свои обязанности в настоящее время, злоупотребляют своими полномочиями. В целом эдикт вызывает желание предпочесть мягкие принципы - жестким, и сдается мне, что на сегодня они на этом не остановились, поэтому я не слишком поверил некоторым рассказам, слышанным мною в Париже, и сведениям, опубликованным в Acta latomorum в 1815 году. Сообщая о восстановлении инквизиции Фердинандом VII, автор добавляет, что король запретил масонские ложи под страхом высшей меры наказания как за государственное преступление первого порядка. Среди прочих фактов, имевших место в 1814 году, читаем следующее: "25 сентября в Мадриде было арестовано 25 человек по подозрению во франкмасонстве и за приверженность Кортесам; в их числе были маркиз де Толоса; каноник Марина, выдающийся ученый и член академии; доктор Луке, придворный врач, и некоторые иностранцы: французы, итальянцы и немцы, проживающие в Испании. А отважный генерал Алава (которого герцог Веллингтон [215] за боевые заслуги назначил своим адъютантом) был заключен в тайные тюрьмы инквизиции как франкмасон". Я считаю вымыслом все эти россказни, так как из достоверных источников и даже из правительственных газет стало известно, что король приказал генералу Алаве удалиться из Мадрида, но что очень скоро Его Величество отозвал этот указ, сославшись на ложные сведения, полученные ранее; и совершенно точно, что впоследствии Фердинанд VII назначил его своим послом при дворе голландского короля. А что касается господина Марины, известно, - что он был судим за книгу Теория кортесов; но также доподлинно известно, что он живет у себя дома и при случае сумеет за себя постоять, ибо истина на его стороне и он знает как это доказать.

XXXVII. Более правдоподобно выглядит история, опубликованная мадридским правительственным вестником от 14 мая 1816 года, рассказывающая об одном аутодафе, проведенном инквизицией Мехико 27 декабря 1815 года, с жертвой в лице священника дона Хосе Марии Морельоса. Этот несчастный встал во главе нескольких своих соотечественников, которые задумали освободить страну от владычества испанской короны. Святая инквизиция начала разбирательство по делу веры, а одновременно с этим вице-король, исполняя свои обязанности, предъявил ему обвинение как зачинщику мятежа. Было отдано предпочтение тайным тюрьмам инквизиции, и даже нашлись свидетели событий, в достаточной мере доказывающих (по мнению мексиканских судей), что он безбожник, материалист и еретик. Одним из доказательств, мои читатели оценят его по достоинству, было то, что Морельос имел двоих детей. В конце концов он произнес отречение и был освобожден от цензур на аутодафе, процедура которого может сравниться только с процессами эпохи Филиппа П. Но все было продумано, ибо вице-король уготовил ему смерть через повешение, для чего сначала на торжественной мессе епископ Антекеры в Америке по церковному уставу лишил его священнического сана. Месса несколько раз прерывалась, в первый раз зачитывался процесс веры, произносилось отречение и освобождение от цензур, в другой раз мессу прервали для снятия духовного сана. В прежние века эти церемонии еще могли нагнать религиозного страху на простых неученых католиков, но сейчас они производят совсем противоположное действие, ибо исторические и философские науки ушли далеко вперед, и мы знаем, где на самом деле берут начало эти обряды, которые уже не в силах поразить воображение своей внешней помпезностью.

XXXVIII. Что касается Пиренейского полуострова, не скажу наверняка, производились ли у нас аутодафе после реставрации каким-либо из инквизиционных трибуналов. Но отмечу, что если судьи инквизиции желают более приблизиться к духу Евангелия, они должны воздержаться от их проведения и учиться умеренности у своего главы, святейшего отца Пия VII {Пий VII (1740 1823) - Римский Папа с 1800 года. Короновал Наполеона Бонапарта (1804); после присоединения Папской области к Франции (1809) был до 1814 года во французском плену. (Примеч. перев.)}. Газеты писали о предложенных им изменениях, принесших ему славу, нам же в Испании следует применять их повсеместно.

XXXIX. Письмо из Рима от 31 марта 1816 года гласит, что Его Святейшество запретил в инквизиционных трибуналах пытки и приказал уведомить об этом решении послов Испании и Португалии {Gazette de France, от 14 апреля 1816 г., N 105.}.

XL. Другое письмо, от 17 апреля, было не столь кратким, но тем не менее заслуживает, чтобы его здесь процитировали: "Реформа инквизиционных трибуналов с успехом продолжается и будет распространяться на все страны, где есть инквизиция. Все ее судопроизводство уподобится судопроизводству других судов. Будут приниматься только свидетельства, основанные на конкретных фактах. Никто не будет судим лишь по подозрению в неверном следовании пунктам вероучения. В качестве свидетелей против обвиняемого не будут допускаться лица, публично уличенные в бесчестных делах или ранее судимые светским судом. В качестве свидетелей в пользу обвиняемого будут приняты любые лица, которые захотят выступить в его защиту, даже если они не являются чадами римской католической Церкви. Родственники и домашние подозреваемого не могут свидетельствовать ни за, ни против него. Любое голословное обвинение будет отвергнуто.

Слушание всех дел будет публичным, как и в других судах". Одной из центральных фигур, благодаря которым стало возможным установление этих принципов, был кардинал Фонтана, оказавший этим огромную услугу как делу веры, так и человечеству вообще. Ходили слухи, что как только новый кодекс будет составлен, его разошлют по всем дворам и повсюду введут в обращение. Собранию, занимающемуся этим делом, папа направил бреве, где писал следующее: "Помните же, что единственный способ усилить положение христианской религии во всех странах - это показать, что она от Бога и, лишь будучи таковой, дает утешение и одаривает милостями. Божественный учитель наш Иисус Христос заповедал нам любить друг друга, и эта заповедь должна стать законом во всем мире" {Gazette de France и Journal du soir от 1 мая 1816г.}.

XLI. Другое письмо, от 9 мая, гласит, что инквизиционный трибунал Рима отменил приговор трибунала Равенны [216]. Этот приговор был вынесен Соломону Моисею Вивиани, который, перейдя из иудейской религии в христианство, впоследствии вернулся к исповеданию закона Моисеева. Святейший папа Пий VII, одобряя отмену приговора, сказал так: "Закон Божий не одной природы с законами человеческими, ибо он есть закон кротости и увещевания. Преследования, гонения и тюрьмы суть методы лжепророков и лжеучителей. Посочувствуем же человеку, не видящему света истины, и тому, кто и не силиться увидеть его; но ведь и сама причина слепоты может послужить великому замыслу божественного Провидения". Впоследствии, возглавляя одно из заседаний святого трибунала, он приказал, чтобы дело по обвинению в ереси начиналось не иначе как с обязательной явки в суд самого доносчика, который должен выступить перед судьями в присутствии обвиняемого. Он также выразил желание, чтобы подобные процессы велись и завершались без кровопролития. По этим распоряжениям легко догадаться, какое негодование вызывала инквизиция, несмотря на то, что в Риме она проявляла наибольшую терпимость {Gazette de France, от 22 мая 1816 г., N 41.}.

XLII. Последнее суждение общеизвестно. В моем труде вы найдете тому наглядные подтверждения на примере многих испанцев, которые, пытаясь уйти от преследования на родине, находили убежище в Риме, или же в свидетельствах узников инквизиционных тюрем, побывавших там в течение последних трех веков. Все это заставило меня отметить ту редкостную непоследовательность, с которой все папы, столь милостивые у себя в государстве, одобряли жесткие меры испанской инквизиции, особенно в XVI веке, по отношению к лютеранам и кальвинистам (а они были не закоренелыми грешниками), и неудивительно, что эта дикая жестокость породила в них вечную ненависть к Риму и инквизиции. Возможно, чиновники римской курии установили принципы умеренности и терпимости, дабы весть об этом распространилась и умножила их богатства, которые они тратили в соответствии с их количеством и попечение о которых нераздельно владело их мыслями и определяло их поведение.

XLIII. Еще одно письмо из Рима, от 11 января 1817 года, гласит: "Появились слухи, что в инквизиции в этом году будет проведена реформа. Кажется, свои обязанности она теперь будет исполнять подобно светским судам. Правительство сочло опасным поддерживать эту бесполезную корпорацию, всегда находящуюся в оппозиции к прогрессу и человеческому разуму. Можно считать, что инквизиция более не существует" {Gazette de France, от 3 января 1817 г., э 31.}. А немногим ранее в другом письме из Рима, от 19 марта 1816 года, сообщалось, что посол Португалии передал государственному секретарю-кардиналу Его Святейшества дипломатическую ноту с просьбой осудить книгу инквизитора Луиса де Парамо и формально упразднить инквизицию как орган юстиции, с восстановлением полновластия епископов в вопросах веры, как это и было в прежние времена {Gazette de France, от 3 апреля 1816 г., э 94.}.