Вот мы и встретились - Кристофер Голден

Ведьма мрачно взглянула на Уилла.

— Ну что, разве рядом с этим твоя дерьмовая магия не похожа на детские карточные фокусы? Ну вот, а теперь посмотри, какие забавы я припасла для Эшли.

— Уилл! — крикнул Молодой Брайан, и оба Уилла дружно повернулись на него посмотреть. — Для нее уже нет никакой надежды. Сделай же что-нибудь!

Бонни умирала. Эрик кончал с собой. Эшли была на очереди. Брайан был прав. Тварь, в которую превратилась его сестра, была совершенно безнадежна и никакого снисхождения не заслуживала. Никакого другого выхода у них уже не оставалось. Глядя Дори прямо в глаза, Уилл произнес всего два слова.

— Убей ее.

Когда они все это планировали, Брайан и представить себе не мог, что монстром, в отношении которого будут произнесены эти два слова, станет его родная сестра. В своем времени, в будущем, он уже три с липшим года ее не видел. И все же, таясь в тени, наблюдая и прислушиваясь к каждому слову, Брайан испытывал лишь самое незначительное искушение выйти на свет, отказаться от заранее подготовленного плана. Они с Уиллом прекрасно понимали, что, кто бы за всем этим ни стоял, в магии он был гораздо искусней их обоих, вместе взятых, что ни один из заученных ими в свое время мелких заговоров не окажется достаточно силен, чтобы уничтожить мага, стоявшего за всеми ужасами последней недели. Таким образом, самым важным для них стало не выкладывать сразу все карты, а раскрыть их лишь в тот момент, когда они будут к этому готовы.

Элемент неожиданности мог сработать только один раз.

Из того места, где таился Брайан, под самым потолком, он мог протянуть руку и дотронуться до стропил. Из всех семнадцати заговоров, выученных им в то время, когда они с Уиллом баловались магией, левитация всегда была его самым любимым. И вдобавок единственным, к которому Брайан все эти годы время от времени прибегал. Он мог открещиваться от всех остальных заговоров как от опасных, даже нечистых. Однако левитация по-прежнему оставалась для Брайана такой же волшебной, какой он в свое время наивно считал всю магию.

Над разноцветными огнями, среди отголосков пульсирующей музыки, любители потанцевать под которую в ужасе сбежали из зала, Брайан Шнелль прохаживался по воздуху.

Только это ему и оставалось делать, наблюдая за происходящим внизу и отчаянно стараясь ничем себя не выдать. Тем временем Бонни задыхалась. Когда ноги Эрика сломались, Брайану показалось, что внизу выстрелили из дробовика. Дым от обугленных останков Трея Морела собрался среди стропил, и дышать ему приходилось ртом. К тому времени, как Уилл произнес условленные слова, Брайан был наготове.

Веки его аж задергались от нужного сосредоточения, и Брайан перевернулся вверх ногами, управляя левитацией посредством едва заметных поворотов ладоней. Затем подошла самая трудная часть: сплавить два магических фокуса воедино. Призванное негромким шепотом, белое пламя объяло кулаки Брайана. Это мистическое пламя было способно пробить любую защиту, какой только могла окружить себя Дори. Из всей четверки — его, Уилла и их молодых двойников — Брайан обладал наиболее глубоким знанием магии.

А потому очень многое зависело именно от него.

Дори посмотрела на Уилла, когда он произнес те слова, а затем обвела взглядом остальных — их молодых двойников, судорожно дергающуюся Бонни, которую все еще душила тень, Эшли, которая пыталась помешать Эрику своими руками рвать собственное лицо, — и недоуменно покачала головой. Наконец ведьма еще раз подняла ладони, причудливо выгнула пальцы и направила их на Уилла.

Вытянув руки перед собой и чувствуя, как воздух со свистом пролетает мимо его лица, Брайан пулей устремился к Дори. В голове у него тем временем вспыхивали детские воспоминания о своей младшей сестренке. Вот она катит на своем трехколесном велосипеде, вот поедает мороженое в День независимости, вот впервые в жизни накладывает на лицо косметику. И в то же самое время все эти воспоминаниям сталкивались у него в голове с другими образами, горькими и жестокими. Вот искалеченный, окровавленный труп Майка Лейбо, вот бледный и измученный падший ангел, которого на берегу озера так напоминала Тэсс, чье тело и душа подверглись насилию по прихоти Дори.

Сам того не желая, Брайан всхлипывал.

Ладони его горели.

Устремляясь к Дори, Брайан скрипел зубами, молясь о том, чтобы ему удалось в нужный момент восстановить заговор левитации. Еще он старался не думать о том, что считанные секунды спустя намеревался сделать. Лица родителей продолжали вторгаться в сознание Брайана, и слезы, казалось, жгла его гораздо сильнее белого пламени, что ревело вокруг его кулаков.

«Убей ее», — сказал Уилл. Так он и сделает.

Брайан так никогда и не понял, что же его подвело.

Дори вдруг запрокинула голову и внимательно на него посмотрела. Ее рот сам собой раскрылся, и Брайану показалось, что она сейчас заорет от ярости. Однако вместо слов изо рта ведьмы с ревом адского жара вырвалось пламя. Миг спустя Брайан оказался полностью им объят. Брайан чуял запах горящих волос, ощущал, как огонь опаляет его лицо и руки. Кожа его шелушилась, все слезы обратились в пар.

Брайан отчаянно глотал воздух, так неистово корчась, как будто это невесть каким образом могло остановить его падение. Наконец он грохнулся на паркетный пол и при ударе сломал себе позвоночник.

Сердце Уилла застыло. Горевать по Брайану ему уже было некогда. Теперь он был совершенно уверен в том, что все они обречены погибнуть.

Дори пристально смотрела на горящее, разбитое тело своего брата. Язычки пламени стали подпрыгивать над волосами и одеждой Брайана в тот самый момент, когда труп Трея Морела в последний раз померцал и наконец-то погас. Вид брата, казалось, заворожил Дори, и она словно бы позабыла про всех остальных.

Молодой Брайан встал на колени, тупо глядя на огонь, который пожирал тело… тело мужчины, которым ему в один прекрасный день предстояло стать.

— Я мертв, — голосом ровным и невыразительным выговорил парнишка. — Я мертв.

Облачко теней, которое все это время душило Бонни, внезапно развеялось. Девочка захрипела и стала жадно втягивать в себя воздух. На лице у нее застыла уродливая маска отчаяния. Кровь сохла у Бонни на щеках, однако свежие слезы опять начали проводить полосы по ее лицу.

Всего лишь в нескольких футах от нее Эрик наконец-то сумел совладать со своими руками. Пальцы парнишки были покрыты его собственной кровью, а жутко изорванное лицо стало неузнаваемым. Там проглядывали кости. Сломанные ноги Эрик по-прежнему неловко подбирал под себя, а Эшли стояла рядом с ним на коленях, тихонько его утешая и так водя ладонями над телом Эрика, как будто ей отчаянно хотелось его коснуться, но она боялась это сделать. Из горла парнишки выходил негромкий плач.