Радуга - Кэтрин Стоун

— В самом деле? Хотите, Ален, я скажу вам, что я знаю? Вы с Кэтрин — двоюродные брат и сестра. Я знаю, что она — законная правительница Иля. И я знаю, что вы — самозванец.

— Отчасти вы правы, Джеймс, а отчасти — нет, — вздохнул Ален, понимая, что должен сказать Джеймсу все — это был единственно возможный путь убедить его уйти. — Кэтрин действительно законная правительница острова, а я действительно самозванец. Но в чем вы заблуждаетесь, так это в том, что мы с Кэтрин — брат и сестра. Это не так. Кэтрин — дочь Александра, но я не сын Жан-Люка. Я не из рода Кастиль. Я даже не дальний родственник Кэтрин.

— А кто же вы?

— Сам не знаю. Я только знаю факты. У меня группа крови «АВ». У моей матери кровь была группы «В», а это значит, что у моего отца должна быть группа «А» или «АВ». И у Жан-Люка, и у Александра группа крови «О». Я самый настоящий принц-самозванец, Джеймс, но это не имеет никакого отношения к моей любви и любви Кэтрин. Я уверен, что она будет меня любить и согласится выйти за меня замуж даже после того, как узнает правду.

«Да, — подумал Джеймс, — великодушная Кэтрин способна услышать правду и простить вас всех».

Но есть еще и другая правда, которую она должна услышать.

— Мне кажется, вы не понимаете, Джеймс, способность Кэтрин любить, — в ответ на помрачневшее выражение лица Джеймса спокойно продолжал Ален. — Когда-то она очень сильно вас любила, но вы не поверили в ее любовь, как поверил я. Вы очень обидели Кэтрин, гораздо больше, чем вы сами себе представляете.

— Я знаю, что обидел ее. Я сделал это во имя любви, но теперь понимаю, до чего глупо это было. И я все еще люблю ее. Я все еще хочу вернуть нашу любовь. Кэтрин об этом еще не знает, но, после того как вы расскажете ей правду о себе, я хочу, чтобы она услышала и мое признание.

— Да будет так, — ответил Ален. — Выбор… остается за Кэтрин.

— И я выбираю Алена, — объявила Кэтрин, входя в музыкальную залу.

Кратчайший путь из ее комнаты к воротам дворца лежал через коридор, в который выходила музыкальная зала. Кэтрин могла проскочить быстро и незаметно для Алена, но ее бесшумный, легкий бег резко оборвался, как только она услышала голос Джеймса. Последнюю свою фразу он произносил, когда Кэтрин уже входила в комнату: «Я все еще люблю ее. Я все еще хочу вернуть нашу любовь. Кэтрин об этом не знает…»

«А теперь я знаю, Джеймс, и я тоже этого хочу. Но сейчас я должна притвориться, будто наша любовь ничего для меня не значит», — решила Кэтрин.

— Я выбираю Алена, — тихо повторила она, глядя в карие глаза безумца и не решаясь взглянуть в голубые глаза человека, которого любила, и боясь, что он поймет тайну ее сердца.

Подходя к Алену, Кэтрин увидела на его лице не безумие, а любовь. Любовь, надежду и тихую грусть. С такой же тихой грустью Кэтрин подумала: «Знает ли Ален о своем безумии?» И поняла, что знает. Это выше его сил — демон, с которым Ален не мог совладать, и, возможно, как предположила Натали, он просто хочет положить конец своим страданиям.

«Они почти закончились, — молча пообещала Кэтрин, ласково улыбаясь Алену. — Они почти закончились».

— Ален, я думаю, нам с Джеймсом нужно несколько минут. Я хотела бы объяснить ему наедине, какие чувства мы питаем друг к другу. Ты не подождешь здесь, пока мы пройдемся до бухты и обратно?

— Прошу тебя, Кэтрин, не уходи с Джеймсом, — прошептал Ален с таким отчаянием, что сердце Кэтрин сжалось от боли.

— Только до бухты и обратно, Ален.

— Кэтрин, я должен тебе что-то сказать.

— Да, я знаю. Я очень скоро вернусь и выслушаю тебя.

— Ты должна услышать это от меня, Кэтрин, пожалуйста, пусть Джеймс сейчас уйдет. Ты встретишься с ним позже, если тебе это так необходимо.

Кэтрин увидела в глазах Алена внезапное волнение и испугалась, что провоцирует его на какой-нибудь бредовый поступок.

— Хорошо, Ален. Я останусь. — «Джеймс сейчас уйдет, — решила Кэт, ѕ а позже, когда мы с Натали поможем тебе, я объяснюсь с ним». — Я останусь.

— Нет, Кэтрин, ты уйдешь. — Спокойный, но категоричный приказ принадлежал Натали. — Вы с Джеймсом возьмете катер и сейчас же уедете.

Натали стояла в дверях музыкальной залы. Она успела переодеться в длинное белое платье и украсить свои пышные каштановые волосы белыми цветами.

«Совсем как невеста, — подумалось Кэтрин. — Это она, наверное, создала успокаивающий, умиротворяющий образ для Алена».

Но, как и на прекрасном портрете, было в этом прекрасном образе что-то тревожащее, какой-то неожиданный ужас. Это «что-то» оказалось пистолетом, который чернел у Натали в изящной белой маленькой ручке. Красота и насилие… полувоин-полуневеста.

— Джеймс может сейчас уйти, Натали, — тихо ответила Кэтрин. — Я останусь с тобой, чтобы помочь Алену.

— Помочь мне? — удивился Ален, переводя обеспокоенный взгляд с мощного полуавтоматического пистолета на Кэтрин. — В какой помощи я нуждаюсь, дорогая?

— Ален, я знаю, что ты сделал, — ласково ответила Кэтрин. — Натали все мне рассказала. Ты не виноват. Это все безумие, которое ты унаследовал от Жан-Люка. Ты так сильно любишь Иль… Я все знаю, Ален, и я все понимаю.

— Что ты знаешь, Кэтрин?

— Знает, что она потерянная принцесса, — спокойно пояснила Натали.

— Я понятия не имел, что тебе известно о ее существовании, Натали. — Ален снова перевел взгляд на сестру и ее пистолет.

— Конечно же, я знала! Я сотни раз слышала историю, которую рассказывал тебе Жан-Люк.

— В таком случае, разве не замечательно, Натали, что мы нашли свою двоюродную сестру? — мягко спросил Ален, подходя к Натали — всего на несколько шагов, достаточных для того, чтобы встать между пистолетом и Кэтрин.

Пистолет из арсенала Жан-Люка, догадался Ален; значит, Натали спрятала его перед тем, как Ален распорядился уничтожить все оружие, находившееся на острове. Что еще Натали спасла из отцовской империи террора? Другие пистолеты? Гранаты? Пластиковые бомбы?

— Замечательно? О нет, Ален, это вовсе не замечательно. Иль — твой! Я отдала тебе его, потому что знала, как ты его любишь. Кэтрин не может владеть островом, и она не может владеть тобой.

— Ты отдала мне Иль, Натали? Каким образом?

— Избавив тебя от Жан-Люка.

Натали сделала свое заявление с детской гордостью, в ее сумасшедших глазах неожиданно появилось выражение наивное и просящее — как у ребенка, ожидающего заслуженной награды в ответ на подарок, сделанный им. Но награды за убийство собственного отца от Алена не последовало, и Натали пояснила, пользуясь простой и страшной логикой сумасшедшего человека:

— Я понимала, что, пока жив Жан-Люк, ты будешь оставаться вдали от Иля и от меня. Это я подарила тебе остров, Ален, и хотела бы подарить себя, но понимала, что, поскольку у нас один отец, ты никогда не притронешься ко мне. Хотя и без этого все было прекрасно! — Голос разочарованного ребенка состарился, мгновенно превратившись в голос кокетливой любовницы, и в глазах Натали вспыхнул злобный огонь ревности. — Почему этого было недостаточно для тебя? Зачем ты влюбился в Монику?