Сталин и заговор военных 1941 г. - Владимир Мещеряков

Читаем дальше творение советских историков:

«Для этого:

1. Назначаю командующим войсками Южного фронта генерала армии Тюленева И. В.

Членом Военного совета фронта — армейского комиссара 1 ранга Запорожца А. И.

Начальником штаба фронта — генерал-майора Шишенина Г. Д.»

Вновь приходиться говорить о «затемнение» в понимании содержания.

Как же можно обращаться (в шапке документа) к Тюленеву как к командующему фронтом, если фронт только еще, (как видим из содержания) создается данным документом, а Иван Владимирович, просто напросто, отсутствует в данном населенном пункте. Кто же в пустом КП под Винницей будет получать, и расшифровывать данную депешу? Сам же «Тимошенко» и подтверждает подобную глупость.

Но если соответствующую бумагу Тюленеву подсунули в Москве, о чем сказал выше, тогда получается, что все, вроде бы, нормально, по дням. Или в начале этого (полного) приказа было упомянуто о назначении Тюленева командующим Южным фронтом. Тогда данный приказ могли подготовить и в Москве, втихую. Иначе, в Оперативном отделе Генштаба Тюленеву выдали бы всю полагающую в таком случае военно-техническую документацию.

«2. К исходу 24.6 развернуть в г. Винница управление Южного фронта».

Управление фронтом еще в дороге, а Тюленеву в Винницу, якобы, шлют указание. Неплохо смотрится Ставка по управлению войсками. Чему же удивляться, если, в конце концов, Красная армия под председательством Тимошенко подвергнется разгрому.

Ниже столько понапишут о воинских соединениях — не захочешь, а поверишь, что, будто бы, весь документ правдивый.

«3. Включить в состав Южного фронта:

а) 18- ю армию в составе 17 ск (96,60 гсд, 1б4сд); 1бмк(39, 15тд, 240 мд); 64-ю авиационную дивизию, 88 иап.

Штарм 18 с 24.6.41 г. — Каменец-Подольск.

б) 9- ю армию в составе 35 ск (30 гсд, 95, 176 сд); 14 ск (25,51 сд); 48 ск(74, 150сд);2мк(11, 16тд, 15мд); 18мк(44,47тд,218мд);2кк(5, 9 кд); 20, 21, 45 и 7 авиадивизии.

Штарм 9 — Тирасполь.

в) 9-й Особый стрелковый корпус в составе 106, 156 сд и 32 кд.

Штакор — Симферополь.

г) В непосредственном распоряжении фронта — 55ск(130, 169, 189 сд); штакор 55 — Дунаевцы. 7ск(116,142,196,206 cd) в районе Котовск, Болта.

д) Все пунктовые части ПВО и ВНОС в границах фронта.

е) Все склады и материальные запасы в границах фронта».

Так как же, теперь быть, уже, с командованием Юго-Западного фронта? Ведь, 9-я армия, ранее входила в структуру данного фронта? Правильнее, сначала, надо было, указать в приказе командующему Кирпоносу, о передачи данной армии Южному фронту, а затем проводить нарезку разграничительных линий между фронтами. И все.

Последующее формирование Южного фронта относится исключительно к прерогативе его командующего и никакого отношения к Юго-Западному фронту не имеет. У нас, как всегда чудят! Если документ «липовый», то в нем, как правило, всего намешают для придания правдивости.

Ниже читаем о нарезке между фронтами.

«4. Границы:

а) Между Юго-Западным и Южным фронтами — Черкассы, Винница, Бар, Отыня, В. Вышеу; все пункты, кроме Отыня, исключительно для Южного фронта».

А дальше, штабу Юго-Западного фронта, уже, должно быть неинтересно — как там взаимодействуют армии соседнего фронта? А им, нет! — будьте любезны, ознакомьтесь! Запишите или запомните, как там и что там, будет у вашего соседа!

б) Между 18-й и 9-й армиями — Умань, Вапнярка, Ажурин, Тринка, Пашкани, все пункты, кроме Пашкани, исключительно для 9-й армии».

Наконец-то добрались до существа дела, по которому решено создать новый фронт.

«5. Задачи Южного фронта:

Общая — оборонять государственную границу с Румынией. В случае перехода и перелета противника на нашу территорию — уничтожать его и быть готовым к решительным наступательным действиям».

А до этого, какую же задачу выполняла 9-я армия, сформированная на базе управления ОдВО? Птиц что ли, бойцы в небе считали?

А Тюленева с товарищами, зачем из Москвы в такую даль пригнали? Чтобы они подготовились «к решительным наступательным действиям»? А кто же будет следить за румынами, до тех пор, пока московские товарищи не приедут? Судя по всему, это было отражено в том, «секретном» приказе, о котором сказано ниже.

«На период до исхода 24.6.41 г. — согласно приказу № 3 от 22.6.41 г.»

Если нумерация приказа, всего ничего, — № 3, то это, скорее всего документ из вновь образованной Ставки. Канцелярия, видимо, только-только начала работать.

В конце документа, как всегда схитрили. Чуть было, не купился на их уловку.

«6. Командующему войсками Южного фронта о фактическом вступлении в должность донести мне24.6.41 г.».

Тимошенко».

После местоимения «мне» в данном документе, хитрецы поставили точку. Вроде бы, давая таким образом понять читателю, что документ, дескать, выпущен 24 июня, чтобы отвести подозрения от МВО по началу войны. Но это, тогда, не стыкуется уже, с самим содержанием документа, где сказано, что, лишь, к исходу 24 июня Тюленеву предстоит доложить Тимошенко о прибытии в Винницу. Так, когда же выпущен данный приказ? Дата, как видите, не приведена. Ее невозможно указать, чтобы не рассыпалась версия неожиданного нападения немцев.

И как всегда, трудности, с указанием должности Семена Константиновича, на тот момент. Ограничились одной фамилией. Разве, дескать, читатель не знает, кто такой Тимошенко? Конечно, читатель знает, кем был Семен Константинович. Более того, он прекрасно осведомлен, что когда маршал возглавлял Ставку, то подписывался своеобразным образом:

«От Ставки Главного Командования Народный комиссар обороны — С.Тимошенко».

Именно эту запись Тимошенко постарались убрать публикаторы данного приказа, чтобы не раскрыть время подписания документа.

Вот так у нас дозволялось описывать события Великой Отечественной войны.

На этом, собственно, пока всё о Тюленеве, Захарове, о Хрущеве с Жуковым — на пару, и о Главных командованиях войск направлений.

С более полной версией данной главы читатель может познакомиться в самостоятельной работе под названием «Почему 22 июня 1941 года командующий Черноморским флотом Октябрьский позвонил Жукову?».

Глава 23. Взгляд из-за рубежа

В своих воспоминаниях наш посол в Англии И.М.Майский так описывал события накануне войны. В субботу 21 июня ему позвонил посол Англии в Советском Союзе Стаффорд Криппс, который был в то время на своей родине и попросил встретиться. При встрече сообщил важную новость: «…У нас есть заслуживающие доверия сведения, что это нападение (германское — В.М.) состоится завтра, 22 июня, или в крайнем случае 29 июня… Гитлер всегда нападает по воскресеньям.. Я хотел информировать вас об этом».

После того, как они «обменялись краткими репликами по поводу этого сообщения», Криппс прибавил:

«Разумеется, если у вас начнется война, я немедленно же возвращаюсь в Москву».

Трудовой народ Англии с первых с первых дней нападения фашистской Германии на СССР выступил в поддержку Советского Союза.

«Когда Криппс ушел, — пояснял Майский, — я сразу же отправил в Народный комиссариат иностранных дел шифровку-молнию о его сообщении… но в голове еще острее, чем раньше, стоял неотступный вопрос: «Неужели завтра война?».

То есть читатель ясно понимает из прочитанного, что Ивана Михайловича и до прихода Криппса мучил вопрос о завтрашнем нападении Германии (т. е. 22 июня) на нашу страну. И действительно, страницей ранее, своих мемуаров, он писал, что у него было тревожное чувство, и он терзал себя аналогичными вопросами:

«Неужели завтра, послезавтра война?.. Неужели гитлеровские орды бросятся через нашу границу?.. Неужели фашистские бомбы обрушатся на наши города?.. Неужели десятки и сотни тысяч советских людей обречены на жестокую смерть под ударами врага?.. Ах, если бы всего этого можно было бы избежать!..».

Хочу пояснить читателю, что никакие «заслуживающие доверия сведения» Криппс нашему послу Майскому не передавал, а, следовательно, Иван Михайлович — не получал. Дело в том, что и сам Майский был в курсе этих самых «доверительных сведений». Их передало британское радио. Помните радиоперехват севастопольских моряков? Так что, Ивана Михайловича, просто, вынудили «слегка подправить» воспоминания. А чтобы в тексте не прозвучал подлинный источник информации, его заменили Криппсом. Я не исключаю, того факта, что посол Англии в Советском Союзе и наш Майский, могли обмениваться мнениями, по поводу данного сообщения по английскому радио, так как оно, действительно, носило сенсационный характер, но не более того.