Обратный отсчет - Олекса Белобров

— Стой! — скомандовал он механику-водителю, и «броня» послушно остановилась. — Минуту перекурите! — бросил он встревожившимся десантникам. — Сопровождать не надо, я мигом!

Спешившись, капитан почувствовал, как бешено колотится сердце. Неуверенно ступая негнущимися ногами, он приблизился к останкам грозной когда-то боевой машины. Прикоснулся к броне — та была горячей, словно до сих пор хранила жар того кровавого дня, а на ладони остался рыже-черный след. Заглянул внутрь корпуса — все выгоревшее, мертвое, пустое…

С тяжелым сердцем обошел он пятачок, где довелось принять неравный бой, припоминая все в мельчайших подробностях: вот груда камней, за которыми он отрезал Лосю ногу, вот место, где отошел в иной мир бедняга Джойстик, вот валуны, вокруг которых Шекор-туран играл с «духами» в «пионербол». Внезапно ему стало не по себе — между камнями торчала… кроссовка. Приблизившись, капитан увидел, что из нее выглядывает человеческая кость. Нога Лося, его боевого товарища, — рядового Кулика, Женьки…

Спина сразу замерзла, в глазах поплыл туман, в ушах шумело. Не понимая, что он делает и зачем, Александр наклонился и освободил кроссовку из расселины между камнями. За ней потащилась выбеленная солнцем кость и обрывок штанины комбинезона. На мгновение он застыл…

— Хантер, не надо! — Сильный толчок в плечо привел его в чувство. Позади стоял Дыня, примчавшийся с самого конца колонны. — Не время вспоминать! Колонна разорвалась! Надо спешить. Пацуков в эфире аж заходится, того и гляди сам себе пасть порвет!.. Эй, что это у тебя?! — оторопел ротный, упершись взглядом в кроссовку с ее жутким содержимым.

— Нога Женьки Кулика, рядового, собственноручно мною отрезанная в ходе того боя, в прошлом апреле, — катая желваки, ответил Хантер. — Ты прав — не фиг тут вспоминать, пора расплачиваться! Ну, я им, б…, устрою!..

Забираясь в БТР, он сообщил десантникам:

— На этом месте меня покромсали год назад. Понадобилось кое-что восстановить в памяти, злости поднабраться…

На плато Магураль артиллеристы уже занимали огневые позиции, готовясь к стрельбам. «Буратино» и его «друзья» расположились неподалеку от позиций артиллерии. Подъехал Тайфун, отвел Петренко в сторону, угостив сигареткой.

— Ханумку в Асаве видел? — спросил спецпропагандист.

— Само собой, — ответил капитан, прикуривая. — Я понял так, что ее наказали, но за что?

— Мавлюда Турсунова из агитационного отряда кое-что выяснила, — сообщил Чабаненко. — Невеста эта — из Захирхейля. И вообрази — это именно она подбросила год назад в сарайчик, где твою Оксану держали, тот самый револьвер, который ты ей когда-то подарил. Не знаю как, но этот факт, несмотря на то что прошло столько времени, стал известен ее жениху — он в этих краях душманом трудится. Вот потому-то ее, прямо со свадьбы, в брачном наряде, и выставили на растерзание шурави. Решили, что наши ее тут же «на хор» пустят.

— И что теперь? — спросил Хантер, чувствуя, как ярость, словно темная вода, заполняет душу. — Что с этой девушкой?

— Напоили чаем, успокоили, хотели взять с собой в Кабул, устроить санитаркой в афганский госпиталь. — Майор безнадежно махнул рукой: — Но она и слушать не захотела, рванула домой…

— В Захирхейль?! — ошеломленно переспросил Хантер. — Так его же через полчаса сотрут с лица земли! Почему не задержали?!

— У нее, видно, с головой неладно после всего, что случилось, — пояснил спецпропагандист. — Она знает, что вот-вот будет бой. Говорит, все мирные еще вчера вечером покинули кишлак. Но сама — ни в какую. Царапалась, шипела и кусалась, как кошка, вырвалась из рук переводчиц — домой, к своему мужу-дикарю!

— Судьба… — печально проговорил Шекор-туран. — Иншалла…

Тем временем подоспели МАЗы с «Мальвинами». «Артемон», орудуя манипулятором, заряжал «Буратино». Вот-вот кошмар «Карабаса-Барабаса» станет явью, а кишлак, где насиловали Оксану, где отрезали голову раненому Кречету, перестанет существовать… Он представил себе, как погибла женщина, и едва сдержался, чтобы не взвыть по-волчьи от ненависти и отчаяния.

Внезапно в полную силу заработала артиллерия: огненные кометы одна за другой рванулись из установок залпового огня «Град» и «Ураган», гулко били «Гиацинты», «Акации» и «Гвоздики». Наряду с этим современным «цветником» торопливо поплевывали старые пушчонки «зеленых». Химики, отцепив зенитки от брони современных монстров, привели их к нормальному бою и звонко лупили по какой-то пограничной горке, поражая цели, ведомые только Аллаху да майору Пацукову — легенда продолжала существовать до последнего.

Капитан Петренко вместе с командиром джелалабадского десантно-штурмового батальона согласовали маршрут движения и способы взаимодействия. Джелалабадцы подбирались к Захирхейлю поближе, чтобы связать «духов» интенсивным огнем. Под их прикрытием к кишлаку, в окружении Дыниных бронетранспортеров, Нар-Баркаш приближался на расстояние в полтора километра. После нанесения удара джелалабадские десантники окружали руины кишлака, а «союзные балбесы» Дыни под контролем Петренко собирали «образцы» для московских НИИ.

А уже через минуту, злой и полный решимости, Шекор-туран трясся на броне раритетного бронетранспортера, еле-еле поспевая за «бээмпэшками» проворных джелалабадцев. «Буратино», уже без брезентов и маскировочных сеток, похожий на монстра из фильма ужасов, пылил в середине этой колонны.

Захирхейль встретил огнем из ДШК и минометов, и десантники из Джелалабада нырнули в броню своих БМП, следуя примеру «балбесов». Привычные к боям в местных условиях, они быстро и деловито окружили кишлак полукольцом, сковав противника огнем, не приближаясь к нему на гранатометный выстрел. Нар-Баркаш, по-прежнему в окружении бронетранспортеров, выполз на холм, с которого кишлак находился в прямой видимости.

Шекор-туран наблюдал в бинокль за происходящим. В этот миг он не испытывал ни жалости, ни сожаления — будь он проклят, этот Захирхейль, варварское средневековое гнездо, где приняли жестокую смерть Кречет и Оксана! Между тем «духи» сообразили, что неведомый гусеничный монстр, появившийся на холме, представляет для них смертельную опасность, и сосредоточили на нем весь огонь крупнокалиберных пулеметов и минометов.

В эфире он слышал, как энергично и толково командует «химический» майор Кузьменко, находившийся на Дынином «дредноуте» рядом с «Буратино». Огонь со стороны кишлака набирал силу, но вот Нар-Баркаш довернул базой, затем приподнялся пакет направляющих и…

Апокалиптический гром ударил по барабанным перепонкам — две дюжины «змеев-горынычей» стремительно покинули пакетник. Тяжелые ракеты летели по настильной траектории — их полет наблюдался даже невооруженным глазом. Туча пыли и дыма скрыла «Буратино», а тем временем выводок «Мальвин» продолжил свой смертельный лёт. Моджахеды при виде этого кошмара посыпались из-за дувалов, словно тараканы из-под плинтуса, пытаясь укрыться в глубине кишлака. Однако бегство уже никого не могло спасти — Захирхейль обрекли заранее. Чудовищной силы разрывы заставили содрогнуться почву, бронетранспортеры закачались, а бело-оранжевые огненные купола накрыли населенный пункт, вспыхнувший одновременно со всех сторон, — начинался так называемый «ландшафтный пожар»…

Захирхейль догорал, но был уничтожен не полностью — на его восточной окраине каким-то чудом уцелели не то два, не то три дома. Все остальное напоминало лунный пейзаж. «Союзные балбесы», несмотря на свое допотопное снаряжение и ядовитые шуточки джелалабадцев, молча развернулись в цепь и по команде Хантера двинулись прочесывать руины. Дыня шел на левом фланге, правый взял на себя лейтенант Борисов, а Шекор-туран вместе с замполитом Данилой-Мастером шагал в центре боевого порядка. Прочесывание решили начать с уцелевших домов, которые, однако, никто тщательно не проверил, полагаясь на убийственных «Мальвин» — судя по силе взрывов, те выполнили свою работу надлежащим образом. Правый и левый фланги уже начали паковать «образцы» в пластиковые мешки, но в центре пока было пусто.

— С чего бы это на флангах «улов» такой? — заметил замполит роты. — А у нас — ниче…

Он не успел закончить фразу, как его с огромной силой толкнуло вперед и швырнуло на землю. Невдалеке громыхнул выстрел — какой-то совершенно необычный, словно одним движением разодрали толстый брезент. Стремительно обернувшись, Шекор-туран успел заметить стрелка — позади них, метрах в десяти, сидела на земле та самая девушка, которую они видели в Асаве, и все в том же брачном наряде. Не справившись с отдачей карамультука — старинного фитильного мушкета, — она упала, выпустив из рук оружие, из которого стреляла в шурави.

Девушка погибла мгновенно — десантники действовали автоматически, даже не задумываясь, в кого стреляют. Сработали рефлексы, не раз выручавшие в боевой обстановке. В точности так, как учил Александра дед-фронтовик: «Сначала стреляй, потом думай, иначе — ты покойник!»