Лекции по истории древней церкви - Александр Бриллиантов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иные выводы давало последовательное проведение учения о двух цельных природах Христа. Природа каждой вещи в ее отличии от других вещей познается по свойственным ей действиям. И человечеству Христа, если оно сохраняет свою реальность и по соединении с Божеством, должно быть свойственно особое действие, так что нужно различать в проявлениях Его жизни на земле, как Богочеловека, Его действование как Бога и действование как человека, т. е. два рода действий (δύο ένέργειαι). Что же касается воли, то воля составляет неотъемлемую принадлежность человеческого естества и как природная сила, свойственная одинаково всем людям, должна быть относима не к ипостаси, а именно к природе. Поэтому, кроме божественной воли во Христе, при двух природах Его необходимо признавать и человеческую волю; что воля является сопутствующей природе, а не ипостаси, это очевидно из общепризнаваемого учения о Св. Троице: при троичности Ипостасей в Божестве исповедуется единая воля Отца, Сына и Св. Духа по единству Их существа или природы. Отрицать во Христе человеческую волю, относя Его волю к божественной лишь ипостаси Его, значит признавать в Нем только неполную человеческую природу и не допускать исцеления или восстановления Им в нормальное состояние основной силы человеческого существа через ее восприятие.
Первое решение вопроса, в монофизитском смысле, будучи выдвинуто в VII в. Константинопольским патриархом Сергием, опиравшимся на ученый авторитет епископа Фаранского Феодора, нашло себе, по — видимому, немало искренних сторонников между представителями греческой иерархии. Его держались преемники Сергия по кафедре, начиная с Пирра; как убежденный защитник его во время VI Вселенского собора выступал Макарий Антиохийский. На сторону Сергия стал даже со всей определенностью папа Гонорий. Защитниками православного учения, в смысле Халкидонского собора, были Софроний и Максим Исповедник. Запад после Гонория решительно выступал против монофизитства.
Своим возникновением и успехом монофелитское движение обязано, собственно, тому обстоятельству, что в новом учении усмотрело удобное средство к примирению с монофизитами византийское правительство; в таком именно значении, как основа унии, оно и было впервые предложено Сергием императору Ираклию. Упрочение и затем поддержание, насколько возможно, ослабленных религиозной распрей политических связей с монофизитскими окраинами Империи, Египтом и Сирией, а также с Арменией, ввиду надвигающейся в VII в. на византийское государство грозной опасности сначала со стороны персов, а потом арабов, более чем когда — либо составляло настоятельную потребность византийской политики. Неудивительно, что императоры ухватились за представлявшееся им целесообразным средство, которое притом же предложено было самой церковной властью и которое было сочувственно встречено сначала даже в Риме, и, несмотря на все обнаружившиеся потом протесты, не хотели отказаться от него, усматривая в оппозиции на чисто церковной, богословской почве политическую измену (отношения Констанса к папе Мартину и Максиму Исповеднику).
В истории этого движения, обнимающего, начиная от второго десятилетия VII в. до VI Вселенского собора, три царствования: Ираклия (610–641), внука его Констанса (641–668) и сына последнего Константина Погоната (668–684), можно различать три стадии. 1) Первая стадия до издания в 638 г. Эктесиса — «моноэнергийная». Центральным событием здесь является заранее и долго подготовлявшееся провозглашение унии Киром Александрийским (633 г.) на основе учения о единой энергии. Рим в лице папы Гонория выразил одобрение этому шагу. 2) С изданием Эктесиса открывается спор уже собственно монофелитский, падающий главным образом на царствование Констанса. Правительство, не отказываясь от унии, хочет идти на компромиссы с оппозицией и предлагает ей ряд — далеко, однако, неискренних на деле — уступок, чтобы заставить ее замолчать, а) Уже Эктесис 638 г. представляет такую уступку в сравнении с девятью членами вероопределения Кира: ввиду протеста против единого действия предписывается не говорить вообще ни об одном, ни о двух действиях, а лишь о единой воле, б) В Типосе 648 г. запрещается говорить и о волях, одной или двух, в) Во время суда над Максимом в 655 г. делается заявление от имени правительства о его готовности признать даже две природные воли под условием согласия принять учение и о единой ипостасной воле. Но тем строже правительство карает в то же время несогласных с ним. Противодействие Рима было устранено путем насилия, г) При Константине Погонате продолжаются установленные репрессиями Констанса мирные отношения между правительством и папами. Но догматический вопрос теперь уже теряет свое первоначальное значение орудия политики, и император выступает уже в роли примирителя между Востоком и Западом, содействуя вполне беспристрастному решению вопроса на VI Вселенском соборе.
Патриарх Сергий еще до 619 г. обращался с запросом к Феодору Фаранскому об одной воле и действии и посылал ему письмо об этом предмете, известное с именем патриарха Мины; монофизитскому епископу в Египте Георгию Арсу он поручал затем собрать свидетельства св. отцев об энергии, за что его хотел отлучить патриарх Александрийский Иоанн Милостивый (t 619 г.). Потом уже сам Ираклий, руководимый Сергием, во время персидских походов вступал в рассуждение об одном действии и об унии сначала в 622 г. в Карине (Эрзеруме) с главой кипрских севириан Павлом Одноглазым — без особого успеха, затем в 626 г. в Лазике с православным митрополитом Фасиса Киром; при содействии Сергия последний был вовлечен в униональные планы правительства. Позднее император вел переговоры об унии с армянами (собор и сейм в Карине 628–629 гг. при католикосе Эзре) и с Антиохийским монофизитским патриархом Афанасием (631 г., собор в Иераполе).
Переведенный около 631 г. в Александрию, Кир в 633 г. успел осуществить униональные замыслы и на родине монофизитства. В девяти изданных им согласительных пунктах о Халкидонском соборе не упоминалось; в седьмом пункте провозглашалось, под угрозой анафемы за непринятие учения, что «один и тот же Христос и Сын совершает божественное и человеческое единым богомужным действием, по св. Дионисию [Ареопагиту]» (τον αυτόν ενα Χριστόν και Υιόν ενεργούντα τά θεοπρεπη και ανθρώπινα μία θεανδρικρ ενεργείς). Кир немедленно же уведомил о радостном событии Сергия, извещая, что миряне тысячами приобщались вместе с ним, и относя это дело стараниям императора и Сергия. Сергий в свою очередь поспешил в письме воздать похвалы за сделанное самому Киру.
Радость патриархов, однако, значительно должна была умеряться ввиду тех препятствий, какие пришлось преодолеть уже при самом заключении унии. Уступка, сделанная монофизитам, была настолько существенна, что последние видели в ней не что иное, как переход на их сторону халкидонитов. Она неизбежно поэтому должна была вызвать протест со стороны богословов, которые хотели быть верными халкидонскому учению. Еще до провозглашения 9–ти пунктов Кир хотел заручиться согласием известного и в Александрии ученого монаха Софрония (14 июня 607 г. — в Александрии, до 619 г. — в Риме, затем в лавре Феодосия в Палестине) и сам приглашал его сюда. Софроний явился, но только по усиленной просьбе других лиц, для того чтобы удержать Кира от задуманного шага; на коленях, со слезами он умолял патриарха не обнародовать его пунктов с аполлинарианским учением. Когда Кир не послушался, Софроний отправился в Константинополь. Сергий встретил его похвалами за православие, но скоро, когда к нему обратился Кир, изменил свои отношения и выступил защитником Кира. Софроний возвратился тогда в Иерусалим, где затем был избран на патриаршую кафедру.
Решительное несогласие Софрония с учением о единой энергии заставило Сергия теперь уже стать на ту точку зрения, какая проводится в изданном позже Эктесисе. Чтобы не нарушить только что установленного единения, лучше не говорить ни об одном, ни о двух действиях. В сущности, это уже был отказ от 7–го пункта, но в то же время Сергий не скрывал, что сам он считает истинным лишь учение о единой энергии. Эту точку зрения он раскрывает в послании к папе Гонорию, привлекая его на свою сторону. Рассказав о подготовительных к унии действиях императора, о заключении унии Киром, о протесте Софрония, он сообщает о принятых со своей стороны мерах к сохранению мира. Он в этих видах, по его словам, писал Киру, чтобы тот не позволял говорить ни об одном, ни о двух действиях, потому что хотя выражение «единое действие» и встречается у некоторых отцев (τισί πατέρων εϊρηται), но это кажется странным и смущает слух некоторых лиц (τινών άκουάς), выражение же «два действия» ни у кого не находится (μηδέ τινι εϊρηται), и это выражение соблазняет многих (σκανδαλίζει πολλούς), ибо следствием учения о двух действиях должно быть признание двух волей и двух волящих, а отцы учат, «что разумно одушевленная плоть Господа никогда не совершала своего природного движения отдельно и по собственному устремлению, вопреки мановению Слова, но двигалась в те моменты, так и настолько, как соизволял это Бог Слово». Софрония он убедил не спорить и довольствоваться учением отцев. В этом же смысле он писал и императору в Эдессу.