Рождение Зимы - Брайан Ракли

— Что же вы будете делать потом?

Она слегка пожала плечами:

— Благодарить судьбу, если удастся выбраться из всего этого. Да клясть Иньюрена за то, что послал вас ко мне. Может быть, пойду в Хайфест. Насколько я помню, Иньюрен всегда хотел, чтобы я туда отправилась.

— А разве вы не можете просто… навестить их, как Хаммарна? Если Иньюрен хотел только, чтобы рассказали там об Эглиссе и о том, что случилось, разве вы таким же образом не можете этого сделать?

Ивен засмеялась и стала смотреть вдаль.

— Если я подобным образом вернусь в палаты Избранной, меня отшлепают и вышвырнут раньше, чем она потрудится выяснить, кто это был. Я уже попыталась подслушать Эглисса, и у меня нет желания повторять этот опыт. Они, в Хайфесте, хорошо защищены своим уединением. Даже больше, чем хорошо. И вряд ли незваного гостя, даже на'кирима, там ждет теплый прием. Они боятся, Оризиан. Как все мы и даже больше. Вы, чистокровные люди, немало старались для этого, и не одно столетие. В любом случае, если бы даже у меня появился шанс объявиться там, простое упоминание моего имени… ну, скажем так, я ушла оттуда не в самое лучшее время. Нет, Иньюрена они, конечно, любили. Когда он уходил, звучали всякие ласковые слова, высказывались сожаления о расставании. А когда уходила я, то разгорелась дискуссия и пожелания были не самые добрые.

— Вы не очень любили Иньюрена, а?

— Ха! Эта мне юная невинность! Воображаешь, что все так просто? Приязнь — неприязнь, любовь — ненависть? Мы с Иньюреном никогда не затевали разборок, по какую мы сторону.

Вдруг из-за лачуги Хаммарна донесся шум. Они вскочили и обернулись. Стало понятно, что кто-то молотит кулаком по дереву. Оризиан первым выбежал из-за домика. На мостовой стояли три человека: двое с факелами, а третьим был краснолицый мужчина в мятом железном шлеме и с копьем в руке. Этот третий смотрел прямо в лицо Хаммарна. Старый на'кирим возбужденно переступал с ноги на ногу и старался тщедушным телом закрыть дверь.

— Не лучший способ обрадовать гостей. Совсем не лучший, — лопотал Хаммарн. — Сломаете дверь, на ночь глядя.

Он заметил появление Оризиана, и краснолицый, проследив его взгляд, обернулся. У него была пестрая, жидкая бородка, а подбородок под ней был покрыт струпьями. Он смотрел на Оризиана едва ли не презрительно.

— Этот? — грозно спросил он.

Никто не успел ничего сказать, как Хаммарн ответил раздраженно:

— Гость, — и, обращаясь к Оризиану, представил: — Это Эйм.

Свинцовая мрачность, которую он вложил в эти два слова, словно предупреждая о надвигающемся бедствии, в другое время вызвала бы у Оризиана улыбку, но сейчас он слишком устал, да и на сердце у него было неспокойно.

— Второй Страж, — важно добавил Эйм. Если он надеялся произвести на Оризиана большое впечатление, то не преуспел.

— Что происходит? — из-за плеча Хаммарна рявкнул Рот.

Внезапное и неловкое появление из темной лачуги огромного щитника так поразило факельщиков, что они нервно попятились. Даже Эйм немного встревожился, но потом опять обратил все свое внимание на Оризиана и ткнул в него коротким пальцем.

— Тебя требуют в Башню.

— В Башню?

— Туда, где Томас вершит суд, — буркнула Ивен.

— Его, а не тебя, — рыкнул на нее Эйм. — И не попадайся на глаза, если не дура.

— С моим удовольствием, — ядовито отозвалась Ивен.

Рот задвинул Хаммарна за спину и вышел на дорогу. Он оказался на добрую голову выше Эйма, и ему приходилось неловко наклоняться к Второму Стражу.

— Не умно разбрасываться командами, не выяснив, с кем имеешь дело, — сказал он.

Оризиан поспешил вмешаться:

— Все в порядке. Нет смысла затевать споры. Во всяком случае, не сейчас. С ним пойдем ты и я.

Он немного волновался: только бы они не вздумали настаивать, чтобы пошла и Эньяра, — они же наверняка знали, что она в хижине, поскольку неотступно следили за ними, — но, похоже, Эйм был удовлетворен. Оризиан заметил, как Второй Страж старался вытянуться, чтобы стать чуть повыше рядом с великаном.

Они молча шли по темному городу, который уже ничем не напоминал дневной Колдерв. Было тихо, только кое-где из оконных щелей просачивался свет, да в воздухе ощущался слабый запах жареного мяса.

Эйм с неуклюжей важностью вышагивал впереди. Обиталище Первого Стража было единственным во всем городе каменным строением: оно действительно напоминало трехъярусную круглую башню, правда, весьма непрочную на вид. Вокруг нее роились деревянные постройки разного времени строительства, от чего башня напоминала короткий палец, торчащий из их центра.

В небольшой комнатке, в которой Оризиана и Рота оставили ждать, пахло плесенью. Из соседней комнаты доносились голоса. Страж Колдерва как раз ел и пил (с большим аппетитом, судя по звукам). У Рота был вид человека, терпение которого вот-вот лопнет.

Оризиан сказал:

— Я поговорю с этим Томасом, и мы сразу вернемся к остальным. Это недолго.

Щитник ожесточенно поскреб бороду:

— Неправильно, что вольные люди могут вот так нас таскать. Хотя, что с них возьмешь? — проворчал он.

— Нам нужно только продержаться до утра и благополучно добраться до корабля. Все остальное значения не имеет.

Вернулся Эйм. Он сбросил шлем, а вместо копья держал в руке поджаренный в кипящем жире ломоть хлеба. Он жестом пригласил Оризиана:

— Первый Страж примет тебя.

Рот тоже встал, но Эйм отмахнулся от него:

— Сторожевой пес останется здесь. Я сказал.

— Я так не думаю, — ответил Рот.

— Я только поговорю с ним. Жди меня здесь, — успокоил его Оризиан и на мгновение удивился собственной невозмутимости. Ему сейчас все казалось небольшими и неважными частностями на пути к судну Дилайна. Просто чем-то, что нужно отбросить в сторону, чтобы расчистить дорогу.

Рот явно сомневался, но все-таки опять опустился на скамью.

Палата Первого Стража была обставлена очень скудно и просто. Сам Томас оказался жилистым, хмурым человеком, с колючими, проницательными глазами. Он сидел на низком стуле и оценивающим взглядом рассматривал Оризиана. На стене за его спиной была растянута волчья шкура. Томас указал на табурет.

— Я слышал, что в горах неприятности, — сказал он, когда Оризиан сел. У него было неровное дыхание, и в груди все время что-то клокотало. — Лисы и Белые Совы сошлись друг с другом вплотную. Это было бы неудивительно, но я слышал и кое-что другое. Туда поднялись и люди тоже. Нынче Лисы мало знают о таких вещах, но я — Первый Страж, и пара таких дел мне знакома. Потому, когда мне сказали, что здесь хуанин оттуда и с ним женщины в сопровождении мужчин, я решил, что это пожаловал сам Темный Путь. По мне, так странные настали времена: правители Кан Дредара бродят по горам Кар Крайгара.

— Мы убегали от них, — коротко ответил Оризиан. Он не желал рассказывать больше, чем нужно. — Просто счастье, что мы добрались сюда. Нас сопровождают киринины Лисы. Без них мы пропали бы.

Последнее он добавил, надеясь, что с этим могут посчитаться там, где хуанины и киринины живут рядом, разделенные всего лишь рекой. Первый Страж не обратил на его слова внимания.

— У тебя выговор Ланнисов.

— Я из Колгласа, меня зовут Оризиан.

Томас медленно кивнул, как будто он об этом уже знал. Оризиан решил, что он блефует, слишком уж важничает. И совсем не верится, чтобы ему было знакомо имя племянника Кросана.

— Вас сопровождают не только киринины. И Ивен тоже, мне сказал мой Страж, — продолжал Первый.

— Мы встретили ее в горах, — объяснил Оризиан.

— Жалкую компанию вы подобрали. Впрочем, я всегда говорил, что у тех, кто связан клятвой, короткий ум.

Оризиан хотел было ответить, но Томас, не обращая на него внимания, продолжал:

— Так кто же еще? Лисы, на'кирим… А остальные? Я слышал, девочка и огромный человек. Как медведь.

Оризиан сказал:

— Моя сестра. А мужчина — дровосек. Он работал у моего отца, — чем дальше, тем меньше ему хотелось рассказывать Томасу, кто он такой; вроде бы человек не проявлял явной враждебности, но Оризиан видел более чем достаточно, чтобы стать осторожнее.

— Вот как? Ну что ж, раз вы так говорите… Мы здесь не вмешиваемся в дела других народов. И никто не побеспокоит вас до тех пор, пока от вас нет неприятностей.

Он закашлялся, а потом тыльной стороной ладони вытер рот.

— Каждый из ваших танов, как только начинает править, шлет к нам посыльных с требованиями присягнуть ему. Мы почти не обращаем на это внимание, и они здесь надолго не задерживаются. Правда, один недавно послал подарки; Теван, если я правильно запомнил. У меня все еще есть меч, который мой двоюродный дед отобрал у его людей. Он довольно хорошо украшает стену, хотя я лучше бы использовал его возле капкана на медведя, по правде сказать. Человек, который с ним пришел, ушел со звоном в ушах. Мой двоюродный дед был не мастак на слова.