Сибирский триллер Том 2 - Александр Брукман

   — Какую правду? — дрожащим голосом спросил один из ремонтных рабочих. — Я ничего не знаю. За что меня забрали? В чем обвиняют?

   — Разве я сказал, что я тебя обвиняю? Я ни в чём никого не обвиняю. Просто расскажи правду, и тебя отпустим. Если нет, извини друг за то, что в топке будет жарковато, но на то она и топка.

   — Что мы должны сказать? — подключился другой рабочий. — Объясни, что мы должны рассказать, и мы расскажем.

   — Вы чего в выходной день пришли колодец ремонтировать?

   — Сами не знаем. Дали наряд, сказали, мол, срочно надо. Два отгула обещали дать. А колодец оказался в порядке. Нечего там ремонтировать. Сами не знаем, зачем нас послали. Да ещё в выходной день!

   Окунев задумался. Может быть, рабочие действительно не в курсе и вообще здесь не причём? Дали наряд и послали на работу. Но действительно ли они ремонтные рабочие? Пусть Стас или Самохин сами выясняют. А его задача задержать этих четверых до завтрашнего утра в подвале. И Окунев, проверив вытяжку, полез наверх, разрешив мужикам ходить под себя в случае острой нужды..

   — Завтра все почистите, помоете, проветрите, а сегодня можно и так, — сказал он и выключив в подвале свет, закрыл его на амбарный замок.

   Но уже через пару часов выяснилось, что ремонтные рабочие настоящие. "Или произошла накладка, или спланировано на высоком уровне", — озабоченно подумал Самохин, выяснявший вопрос с рабочими. Ремонтное управление муниципального предприятия "Горводоканал" — это не частная лавочка, это государственное предприятие. Послать рабочих просто так что—то ремонтировать нельзя, нужен наряд—заказ, нужно выписать со склада материалы для ремонта и т.д. То есть, без начальника участка это сделать невозможно. Но и начальник участка не может ремонтировать всё, что ему вздумается. Таким образом, если это не накладка, то здесь есть над чем серьёзно поработать, решил Самохин. Рабочих отпустили и отвезли в город, заплатив по сто долларов в порядке компенсации за испуг, а снайпер остался в подвале на ночь.

   На следующее утро приехал Самохин и занялся снайпером, но, как и предполагал, тот ничего не знал. Ему позвонили и договорились по телефону. Винтовку взял на вокзале в камере хранения, в сумке с нею лежал задаток две тысячи долларов и фотографии двух женщин, которых он должен застрелить. Одна из женщин новобрачная, а рядом со второй должен находиться длинноволосый мужик. Он, как индикатор, высветит в толпе ту, которую надо ликвидировать. На фотографиях легко можно было узнать Данилину и Афонину. А длинноволосый мужик по описанию очень напоминал Эдика.

   — Если позвонили, значит, ты специализируешься на снайперских работах? — уточнил Самохин.

   — Это мой первый опыт, и, так же как и первый блин, комом.

   — Ты от блинов отличаешься тем, что жарить тебя будут не на сковородке.

   — А без топки нельзя?

   — А как?

   — Ну, хотя бы пулю в лоб, чтобы было быстро и не больно.

   — Ты меня озадачил, сынок. Надо подумать.

   — А, может, вообще договоримся?

   — Насчёт чего?

   — Насчёт того, что я не прочь ещё немного пожить.

   — Тогда давай подумаем, как на тебя вышли, и кто может быть заказчиком.

   Самохин со снайпером начали размышлять, кто и как мог на него выйти. В отделе кадров предприятия, где он работает, безусловно, знали его военную специальность, поэтому это мог быть один из выходов на него, но снайпер наотрез отказался сообщить свою фамилию и где работает.

   — Понимаешь, мужик, семья у меня, ребёнок, — сказал снайпер. — Так что свои реквизиты я не скажу тебе. Так и уйду молча в могилу. А для общения можешь называть меня Васей.

   — Вася, насчёт того, кто ты есть, мы узнаем без проблем. Тебя же родственники будут искать, вот и станет ясным, кто ты. Но ты мне нравишься тем, что ведешь себя как настоящий мужик. Нам такие нужны, поэтому помоги нам найти заказчиков, и будем дружить. А насчёт ребёнка и жены не бойся, мы не звери, мы только защищаемся. Сами никого не трогаем, но если кто нас обидит, тот, как говорится, и трёх дней не проживёт. Это, знаешь, как табличка на опоре высоковольтной линии: "Не влазь, убьёт!". А ты нарушил, влез.

   — Просить за себя не буду, но семья здесь ни при чём. Согласен?

   — Это в наших правилах.

   — Я согласился не сразу. Думал, что это провокация. Но потом мне передали привет от моего однополчанина. Служили с ним вместе.

   — Понятно. Кто такой?

   — Я должен его сдать?

   — Вася, давай так. Мы не дети, мы спецы, понимаешь? Проверим, кто тебе звонил последний месяц, и прокачаем каждого. Так что давай не играть в игры, а выкладывай всё. Если твой однополчанин не виноват, никто его не тронет. А если замаран в этом, ты его в любом случае не спасёшь. Так что думай лучше о своём ребёнке, о жене. Ведь их же кормить надо. А как же они без тебя?

   — Ты что, обещаешь мне жизнь?

   — Мы не душегубы, зря людей не губим. Может, ещё с тобой работать будем, у нас такие мужики лишние не будут. Но ты подумай, Вася, над собственной проблемой. Аванс ты взял, задание не выполнил. Появишься дома, как ни в чём не бывало, навлечешь на себя и на семью справедливый гнев заказчиков. И, кроме того, ты знаешь заказчиков, поэтому им прямой резон тебя убрать, чтобы не сдал. Так что в твоих непосредственных интересах помочь нам их найти. Иначе они же и замочат твою семью. Раз уж влез в эти игры, то и семья твоя под угрозой.

   — Константин меня зовут. Новосёлов Константин Федорович. Работаю в строительной фирме "Атлант". А мой однополчанин, Тимофеев Владимир, работает на ГОК'е. А вот заказчиков, честно говорю, не знаю.

   — Понятно, Костя.

   Самохин задумался. Появляться сейчас дома Косте нельзя, и сообщить жене о том, что с Костей всё в порядке, тоже нельзя, иначе она не сможет правдиво изобразить беспокойство по поводу пропажи мужа. А узнают, что Костя захвачен — могут взять семью в заложники. Он объяснил Косте ситуацию, и они решили, что жену с ребёнком надо привезти сюда на хутор и спрятать, пока не разберутся с заказчиками.

Глава 35. Любовные переживания Ларисы и Лены

    Лена буквально ввалилась в номер, когда Лариса печально сидела около телефона.

   — Кушать и спать, зрелищ мне уже хватит! — устало сказала Лена, свалившись без сил на кровать.

   — Ленка, ты откуда? Ты где была?

   Счастливая Лариса обнимала и целовала подружку, ожидая рассказа. Потом спохватилась и побежала сообщать Федору, что Лена нашлась. Вдвоём с Федором они зашли в номер, чтобы услышать рассказ Лены о том, что с ней произошло, но пока Лариса бегала к Федору, та заснула. Они долго тихо сидели около неё, а потом вспомнили о необходимости остановить поиски, в которые были втянуты многие люди.

   Лена проснулась минут через сорок, и первым её вопрос был о Денисе.

   — О Денисе потом. Он жив и здоров, лежит в больнице с сотрясением мозга, — махнула рукой Лариса. — Но ты не волнуйся, для учёного это не страшно. Встряска мозгов ещё никому из этой братии не мешала. Рассказывай, где пропадала и что делала.

   Однако ничего толком рассказать Лена не могла. Где была — не знает, и кто её захватил, тоже не знает. Была на какой—то даче, и ей повезло, что вовремя оттуда вырвалась, потому что кто—то эту дачу взорвал. Задержись она буквально на минуту, и её бы никогда здесь не увидели. Требовали, чтобы она сказала, кто ей поручил убрать какого—то Чалдона. Вначале она думала, что её захватили люди Кудрявцева, но когда очнулась в подвале, поняла, что ошибается.

   — Не понимаю, как могли тебя захватить? Ты что, пьяная была? Или сонная? Как вообще могли тебя взять? — сердито допытывался Федор. Дикое напряжение сменила злость на этих неуправляемых девиц.

   — Я гуляла с Денисом, а за нами следили два типа в машине. Я думала, что это люди Кудрявцева и не обращала на них внимание. А потом мне неожиданно пустили в лицо струю газа и сунули в лицо платок, смоченный эфиром.

   Федор раздражённо ходил по комнате и ругал Лену.

   — А ты что в этот момент делала? Вы с ним, очевидно, целовались? Причем ты ещё и глаза, наверное, закрыла. Иначе, не понимаю, как на тебя могли неожиданно напасть.

   — А почему она должна целоваться с открытыми глазами? — защищала Лариса подругу.

   — Вы вообще никакие романы не должны крутить, если вы в командировке, — набросился на неё Федор. — Я должен сообщить руководству, чем вы здесь занимаетесь.

   — Так что, у нас в командировке личной жизни быть не может? — рассердилась Лариса. — Ты покажи нам, где в уставе написано, что в командировке нельзя целоваться. Где написано, что нельзя влюбляться?

   — Он нас притесняет как женщин, — заявила Лена, и Федор удивлёно посмотрел на неё.

   — Как это я притесняю вас как женщин?