Имя всего Сущего - Дженн Лайонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джоратец кивнул и наклонился, чтобы поднять лежащий на полу клинок. Меч он держал так осторожно, будто только что достал его из печи.
Брат Коун снова сел на свою скамью, проведя заодно пальцами по собственному телу – проверяя, не осталось ли где-нибудь гематом. Однако профессиональное любопытство все же взяло верх, и он принялся наблюдать, как Сенера рисует какие-то знаки на руках, лице и груди Джанель.
– Ты же не… – Он нахмурился: – Кого ты призываешь?
Сенера усмехнулась:
– Никого.
– Не понял?
– Почему я не удивлена?
Сэр Орет перевел взгляд с Коуна на Сенеру:
– Подождите, а зачем нам демон?
Брат Коун моргнул, глядя на него:
– Потому что он необходим. Если ты хочешь создать гаэш, ты должен вызвать демона.
– Ох! – Сэр Орет заколебался: – И… Я имею в виду, мне всегда было интересно. Что вообще такое гаэш? Я знаю, так поступают с рабами…
– Прелестно! – вздохнула Сенера. – Но так уж получилось, что брат Коун ошибается. Для того чтобы создать гаэш, не нужно вызывать демона. Демона просто легче заставить сделать это.
– А гаэш? – продолжал настаивать сэр Орет.
Сенера закатила глаза:
– Ты же уже слышал. Он позволяет удерживать кого-либо под твоим контролем. Правда, не всегда успешно.
– Ты отрываешь кусочек чужой души, – сказал брат Коун. – Ты вырываешь кусочек души и используешь его, чтобы причинить человеку невыносимую боль, если он ослушается тебя. Настолько невыносимую, что это может просто его убить. – Он многозначительно глянул на сэра Орета: – Если ты помнишь, они собирались сделать это и с тобой.
Сэр Орет, конечно, выглядел встревоженным, но особо этим не заинтересовался.
– Итак, мы вызываем демона, да?
Брат Коун ожидал, что он испугается или, по крайней мере, почувствует отвращение.
А сэр Орет всего лишь казался взволнованным[182].
Сенера покачала головой:
– Я же сказала, мы не вызываем демона. Мы используем Краеугольный Камень.
Брат Коун выпрямился:
– Который из них?
– Кандальный Камень.
– У тебя есть Кандальный Камень?
– Нет, но это не имеет значения, – протянула Сенера, продолжая рисовать на теле Джанель. Брат Коун не мог сказать, для чего нужны были все те символы, что она изображала, но, возможно, они требовались для использования Краеугольного Камня.
Наконец она отступила на шаг и, склонив голову набок, окинула взглядом свою работу: спиральный рисунок, покрывавший все точки нахождения жизненной энергии на теле лежавшей без сознания женщины.
– Теперь мне нужно, чтобы вы оба вели себя очень тихо, – сказала Сенера, взяв с полки медальон со львом. – И если вы попытаетесь помешать мне, то все оставшиеся дни вы проведете, крича от боли. И я не шучу. – Она глянула на них снизу вверх: – Понятно?
Оба мужчины кивнули.
Сенера воткнула кисть обратно в волосы и взмахом указала на Джанель. Тело девушки взмыло в воздух, а потом выпрямилось вертикально, будто Джанель стояла.
Зажав медальон в одной ладони, Сенера прикоснулась другой к рукам Джанель, ее шее, лбу и провела согнутыми подобно когтям пальцами над сердцем пленницы.
Брат Коун невольно подумал, что этот жест был символическим или даже указующим: в сердце больше не будет места для обретания жизненной энергии.
Он оставил эту мысль при себе.
Сенера отвела пальцы назад, и из тела Джанель, следуя за рукой женщины, потекли тонкие энергетические ручьи, похожие на нити. Коуну это напомнило работу пряхи: тонкие нити, протянувшиеся от комка шерсти к веретену. Стоило материи, из которой состояла душа, начать собираться в руке Сенеры, и та формировала ее как нить, а затем растягивала и вкладывала в медальон.
Когда Сенера закончит, любой, у кого будет медальон Джанель, сможет отдать ей любую команду, какую пожелает, и ослушаться этих приказов Джанель сможет лишь ценой своей жизни.
Джанель не пошевелилась и не издала ни звука. Она все еще находилась в Загробном Мире. И до тех пор, пока она не проснется, она не будет даже понятия иметь, что произошло, а когда она придет в себя – это станет началом тех кошмаров, что будут преследовать ее все ее дни.
Коун взглядом обыскал комнату, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь, что можно было бы использовать, чтобы отвлечь Сенеру, хоть что-нибудь, что можно было использовать против сэра Орета. И ничего не нашел. И пошевелись он – он просто позволил бы им себя убить. Мертвый врач никого не вылечит.
Наконец Сенера закончила прясть нити и сжала медальон в кулаке. Тот на мгновение вспыхнул и погас, превратившись в простую безделушку.
– Отлично, – выдохнула Сенера. – Все самое сложное завершено.
И в этот момент кулон рассыпался в прах.
Светящаяся материя души потекла обратно в тело Джанель.
Сенера пораженно уставилась на нее.
– Так и должно произойти? – спросил сэр Орет.
Даже брат Коун не смог удержаться от того, чтобы не податься вперед.
– Нет… Не должно! – Сенера выглядела потрясенной. – Стой на месте, – приказала она, выбирая новый кулон, на этот раз зуб гепарда.
Она принялась за ритуал, проделывая все те же пасы с усердием ученика, наизусть заучившего все строчки. На этот раз она действовала медленнее, чтобы убедиться, что не пропустила ни единого шага.
Стоило ей закончить, и зуб гепарда тут же обратился в прах.
– Как… проклятье… – пробормотала Сенера.
– Я никогда не видел ничего подобного, – выдохнул брат Коун, совершенно упустивший тот факт, что вообще никогда не видел, чтобы кому-нибудь создавали гаэш.
– Прагаос, Молаш, сюда, живо! – рявкнула Сенера. Стражники ворвались в комнату с обнаженными мечами, но, увидев, что на ведьму никто не нападает, опустили их. Один из солдат впился взглядом в обнаженную грудь графа, но после этого вполне разумно уставился на Сенеру:
– Да, полковник?
– Найдите Вара, – приказала Сенера. – Он должен это видеть.
Пришедший Релос Вар выгнал из комнаты лишних свидетелей: остались лишь он, Сенера, Коун и Джанель. Сэр Орет, казалось, только обрадовался, что ему удалось уйти из-под пристального взгляда Сенеры.
После того как ненужные зрители ушли, Релос Вар и Сенера вновь занялись ритуалом. И у них вновь ничего не получилось.
Затем Релос Вар повторил ритуал сам, под наблюдением Сенеры. Он подробно описал ритуал, объяснил каждый шаг и изложил все в таких подробностях, что в конце концов Коун решил,
