Имя всего Сущего - Дженн Лайонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стрелы вонзались в азок и охранников. Коун услышал крики и звуки борьбы.
– Хочешь сделать что-то правильно… – пробормотала Сенера.
У брата Коуна мелькнула ужасная мысль, что у Сенеры может быть еще один флакон с синим дымом.
Но нет. Она открыла собственные Врата вместо вышедшего из строя портала Ковингласса. Несколько стен азока уже рухнули к этому моменту, так что она сделала это на виду у очень многих джоратцев. Независимо от того, будут ли ее считать Кровью Джораса или нет, она только что придала правдоподобности словам Джанель.
Брат Коун встал, но один из солдат увидел это и взмахнул мечом. Мимолетный взмах, словно он собирался прихлопнуть жука, и Коун услышал, как его аголе разорвалось; лезвие меча рассекло кожу. Почувствовав мучительную боль, истекая кровью, он упал навзничь.
Другой солдат схватил его. Он почувствовал, как его вскинули на плечо.
Сенера направила своих людей через портал, включая тех, кто нес тело Джанель.
– Ну? – спросила она сэра Орета. – Ты идешь или нет?
Сэр Орет хмуро глянул на нее, но крик, раздавшийся снаружи палатки, заставил его прыгнуть через портал. Солдаты вместе с братом Коуном последовали за ним. Последней удалилась Сенера со своим щенком, закрыв за собой Врата.
К тому времени, когда маркрив, герцог и солдаты, среди которых были Нинавис и сэр Барамон, ворвались в палатку, она была пуста.
Вернее, она была пуста, если не считать трупов нескольких охранников, одного Привратника и одной старухи[172].
Часть III
Дети зимы
32: На берегу моря
Провинция Джорат, империя Куур.
Через три дня после того, как Кирин задумался, сможет ли он справиться с Гадритом в одиночку (ответ: нет)
Кирин пораженно уставился на Дорну.
– Что? – спросила она. – Ты что, никогда раньше не умирал? – вскинула она брови, потянувшись за напитком.
Кирин помолчал, прежде чем ответить:
– Это… справедливое замечание. – Тем более что его собственная смерть произошла всего несколько дней назад, и неважно, что самому ему казалось, что это было давно. – Иногда я забываю, как легко это провернуть, если ты знаешь нужных людей.
– Все легче провернуть, если знаешь нужных людей, – мягко поправила его Дорна.
– Мне просто любопытно, – сказал Кирин, – что у вас есть против маркрива Ставиры?
– Я и сама задавалась этим вопросом, – сказала Джанель.
– Ничего настолько зловещего, как думает этот сопляк Орет, – сказала Дорна. – В молодости я участвовала в окружном турнире. Арот был моим поклонником… и одно привело к другому[173].
Она обняла Звезду и взъерошила ему волосы.
Звезда нахмурился:
– Мама, прекрати.
Дорна отдвинулась от него и ухмыльнулась:
– Ни о чем не сожалею. У меня по итогам этой сделки ведь все равно остался Паломарн, не так ли? Хотя через несколько лет это все рухнуло: я решила, что буду счастлива, став женщиной, а Арот решил, что он будет счастлив, став мужчиной. Меня это устраивает, за исключением того, что я по-прежнему бегаю за кобылами, а он больше не одна из них. – Она пожала плечами: – Из этого все равно бы ничего не получилось.
Кирин поднял бровь, глядя на Звезду:
– Паломарн? Тебя на самом деле зовут Паломарн?
Крепкий мужчина пожал плечами:
– Мне нравится имя Звезда.
Джанель уставилась на Дорну, медленно моргая:
– У тебя был ребенок от Арота Малкоссиана?
– Эй, – возмутился Звезда. – Не ребенок!
– Значит, твой сын… – Кирину было трудно представить, что Звезда вообще когда бы то ни было рождался. Он больше походил на что-то порожденное в одном возрасте. Звезда – младенец? Звезда – ребенок? Нет. – Но как так получилось, что я случайно наткнулся на твоего сына, выставленного на продажу в рабских Ямах Восьмиугольника?
Дорна неодобрительно посмотрела на Звезду:
– Что? Рабские Ямы?
– Я не виноват, – сказал Звезда. – Люди, которые плохо обращаются с лошадьми, не заслуживают того, чтоб держать их.
Дорна хлопнула сына по плечу:
– Нет, я имею в виду, что ты позволил им поймать себя. Я воспитывала тебя лучше!
Звезда ухмыльнулся и повернулся к Кирину:
– Я не планировал, что ты меня купишь. Удачно вышло, я полагаю.
– Ага. Удачно. – Кирин совершенно не мог сбрасывать со счетов такую возможность. Богиня Удачи иногда оказывала ему разные милости. И крайне редко спрашивала разрешения[174].
Джанель сказала:
– Ты не мог бы снова начать рассказывать, Коун? Я не слышала до этого, что случилось сразу после того, как нас похитили…
Коун окинул ее долгим взглядом:
– Что?
Жрец вздохнул:
– Увидите, – и открыл свою книгу.
Рассказ брата Коуна.
Дом Сенеры, местонахождение неизвестно
Стражник пронес брата Коуна через Врата и усадил его на деревянную скамью.
– Полковник, этот ранен.
Брат Коун стиснул зубы, сорвав с себя мантию, перепачканную алым. Рана по-прежнему продолжала кровоточить.
Было весьма больно. Его предупреждали, что очень часто бывает трудно исцелить самого себя, потому что боль мешает сконцентрироваться, но он никогда не сталкивался с этим. Если говорить честно, он всегда предполагал, что будет исключением, способным силой воли игнорировать сильную боль.
– Положите тело графа на этот стол. На спину, пожалуйста. Молаш, принеси мою сумку. Ту, из красной кожи, что висит рядом с дверью. – Сенера опустила восьмимесячного дола на землю и сняла с него ошейник. Щенок тут же направился прямиком к своему месту – бархатной подушке, лежавшей у камина, и, покрутившись на месте, лег, одобрительно похлопав по полу хвостом[175].
Сэр Орет, заморгав, оглянулся по сторонам, а затем пересек комнату, подойдя к Сенере:
– Верни меня обратно. Мне нужно поговорить с отцом.
Она не обратила на него никакого внимания и склонилась над братом Коуном:
– Насколько все плохо?
Коун поморщился:
– Могло быть и хуже. Задеты кожа и мышцы. Грудная клетка выполнила свою функцию и защитила внутренние органы. В основном это просто потеря крови. Если бы только я мог… сосредоточиться… я мог бы…
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком много болтаешь? – улыбнулась ему Сенера. – Неудивительно, что ты не можешь войти в Озарение.
Он моргнул, глядя на нее:
– Что ты сказала?
Брат Коун почувствовал, как у него потяжелело на сердце. Пожалуйста, пусть не окажется, что она последовательница Пути Вишаи. Пожалуйста, пусть не окажется так, что она из тех, кто утверждает, что разделяет мою веру[176].
Она не ответила на его вопрос, продолжив очищать рану на его груди.
– Ты меня слушаешь, женщина? Я сказал,
