Список семи - Марк Фрост

– Может быть, они просто сумасшедшие, Джек? – спросил Дойл. – Если они верят, что… в состоянии вернуть Князя тьмы в этот мир?

Помолчав, Спаркс сказал:

– А что вы скажете о тех монстрах, которых мы видели в музее? Как вы можете это объяснить?

– А как вы можете объяснить, что такое вообще жизненная сила?

– Существуют разные объяснения, – сказал Спаркс.

– А подлинная разгадка может находиться где-то за пределами нашего опыта, – пожал плечами Дойл.

Они выпили еще.

– Я хочу вернуться к той истории, которую рассказывал старый китобой нашему приятелю Стокеру, – проговорил Спаркс. – Вернуться к тому моменту, когда эти мерзавцы высаживались на берег.

– Они привезли с собой гроб с останками вашего отца.

– Моряк рассказывал, что у них было два гроба. Что, по-вашему, было во втором?

– Мы его не видели.

– Если тот, о котором они говорят, действительно когда-то пребывал в этом мире, можно предположить, что Александру и его кампании нужны были его останки, чтобы оживить его вновь, как полагаете?

– Звучит вполне логично.

– Я думаю, Дойл, что истинной целью путешествий Александра на Востоке было стремление узнать, кем был Князь тьмы в предыдущем воплощении и где искать его останки.

– Резонно.

– В таком случае главным для них был второй гроб. И я уверен, где бы Александр ни находился сейчас, этот гроб с ним.

Дойл заметил, что Джек вертит в руке серебряный талисман, как будто разгадка тайны заключалась именно в нем.

– Но что конкретно они собирались сделать? Каким образом они намеревались осуществить свой план? – спросил Дойл.

– Ну-у, притворялись сумасшедшими и все такое, – едва заметно улыбнулся Спаркс.

Дойл сконфуженно развел руками.

– Они делали ставку на принца Альберта. Его ребенок от женщины, соответствующей их выбору, должен был бы стать будущим королем.

– Это нелегкая задача.

– Конечно. И тем не менее. Тело ребенка стало бы оболочкой, в которую – после определенного ритуала, осуществленного "Семеркой", – вселилась бы сущность "ожидающего у входа". А потом… что из этого следует, Дойл?

– Надо было бы избавиться от тех, кто стоит на пути претендента на трон, – сказал Дойл.

– Совершенно верно. А поскольку ребенку надо подрасти, торопиться особенно некуда, дабы не вызывать подозрений. К тому же королева на троне уже почти пятьдесят лет, а она не вечна…

– Следовательно, начинать надо с принца Уэльского.

– Да, с дедушки ребенка, первого претендента на корону, но какое-то время его можно не трогать: зачем убирать со сцены наследника престола, повергая королевство в хаос? Они могут позволить себе терпеливо ждать. Тем временем королева Виктория уйдет в мир иной, их белокурый воспитанник станет подростком, а Эдвард, уже в преклонном возрасте, унаследует трон. Ну, Дойл, и кто тогда будет на пути ребенка к трону?

– Только его отец.

– Правильно. Но ни одному нормальному человеку не придет в голову мысль, что этот недоумок может держать скипетр в своих руках. Принцу Эдди придется отправиться к праотцам, и наверняка вскоре после рождения сына. Он умрет совершенно естественно – при таком образе жизни это нетрудно организовать.

Дойл согласно кивнул.

– После его смерти останется всеми обожаемый малыш, наследник престола, чуть ли не круглый сирота, который займет место на троне после смерти своего дедушки. Остальное – дело техники. Короля Эдварда прикончат, и наследный принц такой-то и такой-то направится после коронации в Виндзор.

– Но на все это уйдет не меньше двадцати лет.

– Неважно. Мальчик будет расти, а тем временем "Семерка" укрепит свои позиции в свите короля. Между прочим, принца еще до коронации введут в курс дела, объяснив ему, кто он на самом деле и каким будет его тысячелетнее правление во главе одной из самых могущественных держав мира.

Спаркс устало откинулся на сиденье. Дойла потрясало, насколько просто выглядели со стороны планы Темного братства. Вместе с тем все это было похоже на бред сумасшедшего.

– Зачем им это надо, Джек?

– Короли затевают войны, а Братство наращивает свою военную мощь. Все очень логично. Думаю, именно об этом мы не должны забывать.

Дойл неуверенно покачал головой.

– А как же земли, которыми они владеют? А заключенные? А медицинские опыты Вамберга?

– Человек податлив, как глина. Из него можно вылепить все, что угодно, – пожал плечами Спаркс.

– Наверняка "Семерка" движима и какими-то более практическими интересами…

– Они могут создавать собственные вооруженные отряды.

– Для нужд обороны?

– Не только. И для нападения тоже.

– Но вы же видели, что эксперимент Вамберга не удался, – проговорил Дойл, вспоминая лица несчастных заключенных.

– Превратить человека в безмозглого и покорного раба весьма сложно, как ни старайся.

Дойл допил коньяк и продолжил, осторожно подбирая слова:

– Джек… перед отъездом из Лондона мне стало известно, что вы сбежали из… Бедлама.

– Значит, вы все-таки назвали в полиции мое имя?

– Да. Потому что меня уверяли, что вы сумасшедший.

Спаркс взглянул на Дойла, словно сомневаясь в чем-то.

– И что вы им рассказали, Дойл? – спросил он.

– Ничего. Но должен вам признаться, что были моменты, когда я не знал, что и думать о вас…

Спаркс плеснул себе еще немного коньяка.

– Меня действительно на несколько недель упекли в Бедлам. Примерно полгода назад. По инициативе известного врача, за которым я вел слежку. Это был доктор Найджел Гулль. В ходе расследования я решил сыграть роль его пациента. Мы подружились. И однажды Гулль пригласил меня на ужин. Я согласился, решив посмотреть, как живет этот человек. Это была грубая ошибка… Меня сцапали, как только я переступил порог дома. Там были и полицейские, и санитары. На меня накинули смирительную рубашку и отвезли в Бедлам.

– О господи!

– После того, что мы узнали, нетрудно догадаться, чьи приказы выполнял доктор. Как вы полагаете?

– Совсем нетрудно, Джек.

– Меня поместили в изолятор, похожий на каменный мешок, а не в больничную палату. Я все время был в смирительной рубашке. Иногда мне казалось, что за мной кто-то наблюдает. Кто-то, кого я хорошо знаю. Тогда-то я и понял, что за всем этим стоит Александр.

Дойл молчал, подавленный услышанным от Спаркса. Но еще одно соображение не давало ему покоя.

– Джек, я волнуюсь… Я должен сказать вам, что ночью по пути в Уитби видел, как вы сделали себе укол…

Спаркс побледнел. Отвернувшись, он заговорил:

– В первую же ночь в Бедламе мне начали делать инъекции. Кололи беспрерывно, днем и ночью, как только заканчивалось действие очередного укола.