Блуждающий огонь - Гай Гэвриел Кей

Однако, немного поразмыслив, он все же догадался, КТО это. И услышал, как Дьярмуд с болью в голосе говорит:

— Господин мой Артур, ты вовсе не обязан делать это! Это нигде не записано и никто никогда не потребовал бы этого от тебя!

Артур, бессильно уронив руки, не сводил глаз с человека, возлежащего на каменном ложе.

— Он понадобится, — пробормотал он. — Он вам непременно понадобится! А мне следовало бы знать, что смерти ждать мне недолго.

— Ты сам навлекаешь на себя смерть и горе! — невольно прошептал Пол.

Артур услышал и повернулся к нему; глаза его были полны боли и сострадания:

— Нет, его навлекли на меня — много лет назад.

И, глядя в этот момент в лицо Артура Пендрагона, Пол увидел самое чистое благородство, какое ему только доводилось видеть в жизни. Даже большее, чем в ликах Лиранана или Кернана. Это было поистине воплощение чистоты и преданности, и все в душе Пола громко протестовало против судьбы, что заставляла Артура сделать столь чудовищный выбор.

Дьярмуд, заметил он, не выдержал и отвернулся.

— ЛАНСЕЛОТ! — громко позвал Артур того, кто лежал на каменном ложе.

Глаза у него были карие. И ростом он оказался выше, чем это представлялось Полу. А голос был мягкий, звучный и неожиданно нежный. И еще одна удивительная вещь: собака. Пол всегда считал, что верность Кавалла не подлежит сомнениям. Но пес охотно подошел к темноволосому человеку, тихо поскуливая от радости. И Ланселот опустился на колени, чтобы погладить Кавалла и, разумеется, тут же заметил шрамы. А потом он молча пошел, шагая между Полом и Дьярмудом, назад, в мир живых.

Несколько слов он сказал только в самом начале — как только поднялся со своего ложа по призыву Воина. И сделал он это так, словно действительно просто крепко спал, а не умер много столетий тому назад.

И Артур сказал ему:

— Добро пожаловать, Ланселот! Здесь, во Фьонаваре, который является самым первым из миров, идет война с силами Тьмы. Я был призван на эту войну заклятием. И заклятием призвал тебя сейчас в этот мир.

И Ланселот ответил ему учтиво и печально:

— Почему же ты сделал это, господин мой? Почему ты так поступил с нами троими?

При этих его словах Артур закрыл глаза, словно от невыносимой боли, а потом ответил:

— Потому что в опасности сейчас куда больше людей, чем мы трое. Я постараюсь, чтобы мы с тобой воевали в разных армиях.

И Ланселот тихо сказал:

— Артур, ты же знаешь, что я не смогу воевать и чувствовать себя в безопасности под твоим командованием и рядом с тобою.

И тут Артур повернулся резко и пошел прочь. Дьярмуд и Пол назвали Ланселоту свои имена и вместе с ним поспешили следом за Артуром, ибо им давно уже было не по себе в этом печальном месте среди героев былых веков, спящих вечным сном под глухие удары морских волн в стены старого замка.

Лорин уже встал, но плащ его по-прежнему лежал на полу, прикрывая тело Мэтта Сорина. Лицо мага было совершенно неподвижным от усталости и потрясения, когда он слушал рассказ Дьярмуда и Артура о плане возвращения домой. А присутствие Ланселота он вообще едва заметил, хотя воины Южной твердыни все время перешептывались с нескрываемым ужасом и восхищением.

Снаружи, догадался Пол, по-прежнему был ясный день. Собственно, не так давно миновал полдень. Хотя ему казалось, что они провели на этом острове всю жизнь. И он не сомневался, что в какой-то степени это так и есть; и часть его души, конечно же, навсегда останется здесь. Слишком многое было здесь пережито, слишком много было событий. Они собирались отплыть практически незамедлительно. Никому даже и в голову не приходило остаться на острове ночевать.

Лорин повернулся и подошел к одному из горящих факелов. И Пол догадался, что маг скармливает огню страницы какой-то книги — одну за другой. На щеках Лорина были видны дорожки, оставленные слезами в грязи и копоти. После того как была выпущена последняя стрела — стрела Мэтта. И Лорина. Его Источник был мертв, и он больше не был магом.

— Это Книга Нильсома, — сказал Полу тот, кто некогда — очень давно! — заставил их пятерых совершить Переход во Фьонавар. Лорин передал Полу несколько листков, и они, стоя рядом, стали жечь листки магической книги.

Это заняло довольно много времени. И Полу даже показалось, что маг испытывает некоторое облегчение от того, что делает эту простую работу вместе с ним и делает ее очень тщательно. Пол смотрел, как горит последний листок книги, а Лорин тем временем наконец повернулся к остальным.

Все они молча стояли вокруг них — все до единого, все сорок человек. Посреди большого зала замка Кадер Седата.

И Пол не слышал дыхания ни одного из них. Он медленно подошел к Ланселоту и увидел, что глаза славного рыцаря горят, хотя он мертвенно-бледен от волнения. И Пол начал проникаться той притягательной силой, что заключена была в этом человеке, некогда решительно попытавшемся преодолеть вращение колеса Времени и неустанное движение челнока в Станке. Они стояли очень близко; и Пол смотрел на Ланселота, и все это видел в его глазах.

Вдруг он услышал, как Лорин, издав какой-то странный возглас, замахал руками. И тут же захлопали знакомые крылья — вороны, Мысль и Память. Даже здесь!..

— Лорин, погоди! — воскликнул он. — Не бойся! Ланселот уже делал это однажды. Тем более здесь, на острове, можно…

И они с Лорином медленно-медленно стали приближаться к тому месту, где Ланселот Озерный, сам только что пробужденный ото сна — от смертного сна! — стоял, опустившись на колени, возле Мэтта Сорина и сжимал руки гнома в своих руках, а потом коснулся их лбом.

И, поскольку Пол и Лорин стояли ближе всех, они первыми заметили, как гном начал дышать.

Пол так никогда и не смог вспомнить впоследствии, что именно заорал тогда. Но он хорошо помнил, что от торжествующего вопля воинов Бреннина еще несколько камней вывалилось из полуразрушенных стен. Лорин упал возле своего верного спутника на колени; лицо его светилось. Ланселот был очень бледен, но спокоен. И все увидели, что дыхание Мэтта становится все более и более ровным.

А затем гном открыл глаза.

Он долго смотрел на Лорина, потом повернулся к Ланселоту. Потом увидел, что его руки до сих пор, точно в тисках, находятся в руках Ланселота, и постепенно начал осознавать, что с ним случилось. Мэтт смотрел на их встревоженные и радостные лица, и его губы вдруг искривились в знакомой усмешке.

— А куда это, интересно, мой второй глаз подевался? — спросил он у Ланселота, и все дружно засмеялись, смахивая с ресниц слезы радости.

Он смог это сделать только потому, что они сейчас находились на острове Кадер Седат, объяснил им Ланселот впоследствии, и потому, что сам он только что встал со смертного ложа. Важно было и то, что Мэтт получил не смертельную рану, а всего лишь полностью истощил свои жизненные силы. И еще, добавил Ланселот учтиво и немного застенчиво, потому, что ему действительно уже приходилось делать такое — однажды в Камелоте.