Месть роботов - Роджер Желязны

— Вот видишь, отец?

— Что должен я видеть, лиса? Ты прижала меня к стенке. С этой минуты и до возвращения из похода я клянусь во всем следовать примеру твоего добродетельного приятеля: он — кружку и я — кружку, он — девицу и я -девицу! Такое обещание ты хотела выжать из меня?

— О да, мой отец и король! Я знаю, ты сделаешь так, как сказал. — Она так пылко обняла его, что почти оторвала от земли, чмокнула два раза и оттолкнула.

— Я хотел бы поговорить с тобой кое о чем, сир, — торопливо сказал Тедрик, прежде чем мысли короля переключились на иные предметы. — О вооружении. У меня хватит божественного металла, чтобы изготовить оружие и панцири для трех человек. Для тебя, сир, для меня и для капитана Скайра из твоей гвардии. Прошу, сир, откажись от старых обычаев и надень стальной панцирь вместо золотого: золото не годится для битвы.

— Боюсь, ты прав, но это невозможно. Король Ломарры носит только золото. Он сражается в золоте и, если надо, умрет в золоте.

Тедрик знал, что так оно и случится. Это противоречило здравому смыслу, это было глупостью, но это являлось чистой правдой. Ни один ломарианский монарх не нарушал древней традиции. Это стало частью королевских обязанностей дерзко красоваться в блестящем золотом панцире в море серых доспехов из железа. Тот факт, что отец Фагона и его дед, и еще шесть поколений предков погибли в своем сверкающем, но бесполезном вооружении, ничего не значил для короля, как, впрочем, и для Тедрика, окажись он в сходном положении. Однако теперь можно было кое-что придумать.

— Тебе нужен прочный золотой панцирь, сир. Почему бы не покрыть золотом сталь?

— Хорошая идея, лорд Тедрик. Но, боюсь, неосуществимая. Если приклепать к стали толстые золотые пластины, панцирь станет слишком тяжелым. Если же покрыть его тонким слоем золота, то она отлетит при первом ударе топора и подделка обнаружится. Что можешь придумать? Я слушаю.

— Я не знаю, сир... — Тедрик подумал с минуту. — Я видел, как из золота ковали тонкие листы... но все же недостаточно тонкие... можно попытаться расковать его еще тоньше... и укрепить на панцире из божественного металла клеем или смолой... Ты наденешь такое вооружение, сир?

— Да, мой Тедрик, и с радостью. При условии, что золото не будет отваливаться кусками величиной с палец под ударом меча или топора.

— Величиной с палец? Хм... Царапины и трещины можно, конечно, убрать до рассвета следующего дня... Но большой кусок?... Я подумаю, сир.

— Попытайся, и пусть великий Ллосир направляет твою руку.

Тедрик отправился во дворец и получил у казначея несколько массивных золотых слитков. Вернувшись в свою мастерскую, он попытался расковать золото в тонкие гладкие листы, подходящие для покрытия панциря.

Он ковал... и ковал... и ковал.

И портил... и портил... и портил.

Он все еще работал — и терпел неудачу за неудачей -тремя неделями позже. Жалкий плод его трудов — комковатый, неровный золотой лист — лежал на наковальне. Тедрик осторожно бил небольшим молотом, стараясь выровнять поверхность листа. Его рука дрогнула, и от слишком сильного удара золотая пластинка разлетелась на части.

Издав гневный вопль, Тедрик резко выпрямился и изо всех сил запустил молотом в ближайшую стену. И, словно вызванный из небытия его яростным криком, в воздухе возник знакомый светящийся механизм, внутри которого восседала могучая фигура— Неподвижный и молчаливый, Ллосир смотрел прямо на кузнеца.

Тедрик, прервав витиеватое проклятие на девоссиан-ском, переключился на более подходящий для беседы с божеством ломарианский язык.

— Скажи мне, Повелитель, в силах ли человеческое существо сделать что-нибудь с этой мерзкой, тягучей, проклятой дрянью?

— Несомненно. Это не только возможно, но и совсем легко и просто, если иметь необходимые орудия и технологию. — Неслышимый ухом, голос Ллосира гремел в голове Тедрика подобно раскатам гигантского органа. — В твое время еще ничего неизвестно о прокатке и пайке золота, хотя необходимые приспособления ты вполне можешь изготовить. Твой молот и наковальня не годятся для этой работы. Слушай внимательно и запоминай. Ты должен взять...

Ломарианская армия тронулась в поход на рассвете. Первыми, широко рассыпавшись в стороны, двинулись разведчики: быстрые, выносливые, прекрасные бегуны, одетые в туники и кожаные сандалии, они несли только легкие луки и небольшой запас стрел. Затем шли охотники. Они тоже двигались широким фронтом: на их обнаженных спинах висели мощные дальнобойные луки и колчаны, полные трехфутовых стрел.

Тяжелую конницу, плотно окружавшую королевский штандарт и самого Фагона в новом сияющем панцире, вели Тедрик и Скайр. Королевская гвардия была немногочисленной, но отлично вооруженной: в ее состав входили только чистокровные ломариане. Обычные лошади не могли вести воина в тяжелой броне и полном вооружении; но фермеры Средней Марки разводили скакунов, обладавших необходимыми размерами и силой.

Затем центурия за центурией двигалась легкая кавалерия: конные меченосцы, копьеносцы и метатели дротиков, за которыми шли еще более многочисленные отряды пехоты. В тылу армии катились фургоны на огромных колесах, нагруженные не только обычными припасами и военными орудиями, но и тысячами буханок хлеба. Этот плоский, тяжелый, грубый хлеб выпекался из линга, похожего на рожь злака, основной зерновой культуры долины Лотара.

— Хлеб, сир? — пораженно переспросил Тедрик, когда Фагон впервые изложил ему свою идею. Население Марки жило на мясе неделями и месяцами. Неизменная мясная диета была обильной, но все-таки недостаточной, чтобы мужчина мог набрать нужный вес и силу. Для людей пограничья кусок хлеба величиной с ладонь был роскошью. — Хлеб! Целая буханка каждому человеку в день?

— Точно, — ухмыльнулся в ответ Фагон. — Все фермеры вдоль нашего пути внесут налог в казну лингом, а Шайлен, в случае нужды, купит еще. Каждому человеку — по буханке в день и все мясо, которое он сможет съесть. И никаких грабежей. Мы идем в Мидвел, а там все фермеры держат здоровых псов для охраны полей от диких животных.