Приключения 1978 - Сергей Наумов

— Я тоже, — согласился Демин.

Через несколько минут на пороге показался Пересолов. Найдя взглядом машину, он побежал к ней напрямик, прижав к ушам уголки воротника. Водитель предусмотрительно открыл дверцу, и Анатолий с разбега упал на сиденье.

— Татлин. Его фамилия Татлин. А квартира — шестьдесят седьмая. Представляете, я поднялся на девятый этаж и остановился перед его квартирой, чтобы уже наверняка убедиться, а в это время распахивается дверь, и на площадку вываливается его мамаша. Она, видно, меня в глазок рассмотрела.

— Так, — протянул Демин. — Она спустила тебя с лестницы?

— Во всяком случае, ей этого очень хотелось. Но это неважно. Дело в том, что сынка ее, Григория Семеновича Татлина, дома сегодня нет и в скором времени не будет. В данный момент он находится под следствием.

— Даже так! — удивился Демин. — Даже так… И давно?

— Около недели.

— За что?

— Она говорила что-то об обмане, предательстве, неблагодарности и так далее. Никогда не думал, что в такой обходительной женщине столько матерщины может скопиться, — озадаченно сказал Пересолов. — Она приняла меня за дружка Григория Семеновича, одного из тех, кто предал его.

Все так же валил снег. Водитель выключил «дворники», и ветровое стекло уже через несколько минут было занесено. В машине установилась тишина, тепло и уют настраивали на благодушное настроение. Рядом с мягким шорохом проносились машины, слышались голоса прохожих. Демин молчал. Ему надо было срочно принять решение — идти к Татлиной или не следует? Конечно, по всем законам и канонам идти не стоило. Ведь он ничего не знает. Он не готов к разговору. Он не в состоянии даже четко ответить на вопрос — что ему нужно от Татлиной. Кто-то уже ведет следствие, Татлин дает показания, где-то уже есть протоколы допроса свидетелей, справки, характеристики… И конечно же, познакомившись со всеми материалами следствия, поговорить с Татлиной можно гораздо увереннее. Но Демину нестерпимо хотелось повидать Татлину, побывать у нее на квартире, переброситься незначащими словами — иногда они оказываются самыми значащими. Да, он ничего не знает, но позиция полного невежды очень удобна. Судя по рассказу Пересолова, Татлина принадлежала к тому типу людей, которым приятно видеть перед собой невежд, просвещать их с высот своей образованности и, таким образом, утверждаться, утверждаться хотя бы в собственных глазах. Ну что ж, подумал Демин, пусть она меня просветит. А кроме того, уже твердо решил он, мне нужны основания, чтобы вынести постановление о возбуждении уголовного дела… Как того и требует столь любимая мною статья номер сто двенадцать.

— А знаешь, Толя, — медленно проговорил он, — я все-таки схожу к твоей подружке… Как ты на это смотришь?

— Оружие с собой?

— Авось! — рассмеялся Демин, чувствуя легкость от принятого решения. — Если через полчаса не вернусь — взламывайте дверь.

К подъезду он шел не торопясь, наслаждаясь падавшим на лицо снегом. После неподвижной духоты машины воздух казался особенно свежим. Так же медленно Демин поднялся по ступенькам к лифту, вошел в него, аккуратно прикрыл дверь. А на девятом этаже, уже чувствуя готовность к разговору и нетерпение побыстрее увидеть Татлину, он позвонил в шестьдесят седьмую квартиру. Сверкающая точка глаза, врезанного в дверь, померкла. Кто-то внимательно, ему даже показалось — затаив дыхание — рассматривал его. Демин оставался невозмутимым, хотя ему очень хотелось подмигнуть этому стеклянному глазу. Наконец мягко щелкнули зажимы замков, дверь слегка приоткрылась, и он увидел расплывшееся лицо, маленькие настороженные глазки, нечесаные волосы, падающие на уши. Татлина, видно, еще не остыла после разговора с Пересоловым…

— Простите, пожалуйста, — начал Демин. — Здесь живет Григорий Семенович Татлин?

— А вы кто такой будете?

— Моя фамилия Демин. Я работаю следователем. Я бы хотел видеть Григория Семеновича… Мне надо поговорить с ним.

— На Бутырке Григорий Семенович! — вдруг тонко выкрикнула женщина. — Надеюсь, следователи знают, что это такое?! Они должны знать, что Бутырка — это не Сочи и не Одесса!

— Он на Бутырке? — ужаснулся Демин и понял, что это получилось у него неплохо, потому что Татлина, поколебавшись, все же пропустила его в квартиру.

Демин сдернул с головы заснеженный берет, отряхнул его и повесил на вешалку. Затем как бы в растерянности прошел в переднюю и, продолжая отступать, пятиться, оказался в большой комнате. Окинув комнату быстрым взглядом, сразу понял, что здесь совсем недавно произошли большие перемены. Светлые квадраты на стенах ясно говорили о том, что мебели в комнате было гораздо больше. Квадраты поменьше, в полутора метрах от пола, свидетельствовали: здесь висели картины, и уж если сочли за лучшее их убрать, это были отнюдь не репродукции. А на одной стене он заметил целую россыпь небольших светлых прямоугольников. Иконками, видно, тоже баловался Григорий Семенович…

— Вот мои документы, — он показал удостоверение. — Понимаете, у одной девушки большие неприятности, а она знала Григория Семеновича. Вот и хотелось бы поговорить с ним.

— Ах, вот оно что, — Татлина медленно поднялась со стула. Слова Демина всколыхнули в ней что-то болезненно уязвимое. — Так говорите, у вашей девушки неприятности? И вы сразу к Григорию Семеновичу? Так? Помогите, Григорий Семенович, у моей девушки неприятности! Да?

— Я вовсе не хотел сказать, что речь идет о моей девушке…

Но Татлина его не слышала.

— Вот так всегда, — проговорила она, подняв голову к потолку и закрыв глаза, словно бы взывая к высшим силам, к высшей справедливости. — Вот так всегда! — четко повторила она, и Демин увидел, что на него в упор смотрят два маленьких, горящих ненавистью глаза. — Вот так всегда! — в третий раз повторила Татлина. — Когда у кого-то неприятности, все бегут к Григорию Семеновичу! А когда неприятности у Григория Семеновича, все бегут от него как от заразы! Вот вы! У какой-то девушки неприятности, а вы уж поскорее к Григорию Семеновичу! И правильно! Все так делали. И никто не уходил из этого дома не утешившись, никто не уходил без помощи!

— За что же все-таки арестовали вашего сына?

— А! — Татлина досадливо махнула рукой. — За валюту замели!

— Валюта? — переспросил Демин, сразу вспомнив синий прямоугольничек итальянской лиры, который выпал из книжки Селивановой, и отметил про себя, что Татлина не чурается жаргонных словечек и знает, очевидно, не только это «замели».

— А! — еще более досадливо бросила рукой Татлина. — Попросила его одна, прости господи, дама продать несколько долларов, потому что ей, видите ли, кушать нечего! Представляете себе даму, которая продает доллары, потому что ей нечего кушать! — Татлина презрительно хмыкнула. — И он согласился. А теперь, когда она уже имеет что кушать, имеет на чем спать и с кем спать, хотя в этом у нее никогда недостатка не было, он сидит на Бутырке и размачивает сухари в железной кружке!