Рулетка судьбы - Аркадий Карасик

— Кажется, вы любите не только сладости, — мелодично рассмеялась Василиса. — С вами опасно иметь дело… Лично я не решилась бы.

— Почему? — искренне удивился великан. — Я… того… смирный, — он сопроводил эту корявую фразу таким взглядом, что ко всему привыкшая сотрудница Службы безопасности поежилась. — Как порешим?

— Сегодня не могу. Занята. Давайте договоримся на завтра. Днем.

Лучше, конечно, назначить свидание на вечер, но лейтенант решила не рисковать. Пусть инициатива будет исходить от мужчины. А дама подумает — согласиться или отказаться.

— Днем… это самое… не получится. Хозяин не отпустит… Лучше… того… как стемнеет.

Для вида Василиса заколебалась. Нет, не из чувства страха, она верила в свои силы и в умение противостоять любой провокации. Просто любую операцию, как бы она не была проста, приходится тщательно готовить, А это

— время. И — немалое.

Что касается физической подготовки…

Невольно вспомнилось, как в районе Бикина, во время проведения операции по задержанию группы контрабандистов, на нее насел верзила с пудовыми кулаками. Бандиту удалось выбить из рук «ментовки» автомат, даже повалить ее на мягкий мох. Но вдруг женское колено резко ударило контрабандиста в пах, мягкие женские пальчики вдруг превратились в железные стержни, впившиеся в его глаза.

Когда подбежали омоновцы, великан, обливаясь слезами, катался по земле, а женщина стояла над ним, отряхивая с форменной одежды прилипшие листья…

— У кого ты служишь? И — кем?

Качек немного успокоился. Он попрежнему жадно глядел на заманчивую женскую фигурку, переступал с ноги на ногу, пальцы рук шевелились. Но перестал заикаться и говорил более или менее связно.

— Служу у важного… господина. Главный телохранитель.

— И во сколько освобождаешься?

— Как получится. В восемь, иногда — в десять вечера… Ежели, конечно, боссу не приспичит погулять… по холодку. С псиной… Животная большая, в полроста хозяина. Босс базарит: ты, Чумбук, на мово кобеля похож, — не стесняясь окружающих, зарыготал телохранитель. — Как завидит псина Ушатого, враз начинает скрестись в дверь. Выведи, мол, пописать…

— Значит, важный господин? — Василиса талантливо изобразила восторг первооткрывателя. — Никогда ранее не доводилось встречать. Все больше торгаши попадаются… Да еще большая умная собачка! Какая прелесть!

Чумбук задрал сплюснутую голову. Василисе даже показалось — надулся. Еще бы не надуться! Если хвалят господина и его «животное», часть славы неизбежно попадает на ближайшего помощника.

Конечно, способ, избранный лейтенантом госбезопасности, на редкость примитивен. Человек с мало-мальски развитыми мозгами вряд ли попался бы на провонявшегося червячка. Но у Чумбука мозги либо заплесневели, либо, по причине редкого употребления, превратились в лишний придаток.

— Сделайте мне одолжение — познакомьте с хозяином…

— Обязательно. Ушатый послушается моего… это самое… совета… Вчерась пса не выгуливал, — задумчиво поглядел Чумбук на застекленный прилавок с конфетными наборами. Будто именно там находилось решение хозяина. — Позавчера тожеть… поленился. Значит, завтра обязательно… прогуляется? Приходи к девяти — поглядишь…

После этого разговора Василиса, предварительно посоветовавшись с мужем, и позвонила Собкову…

После встречи с киллером Баянов ощутил необычную растерянность. Как поступить, какое принять решение? Фактически Пуля отказался учавствовать в планируемом покушении на генерала-оппозиционера. Пусть туманно, оставив у «мененджера» надежду на возможное согласие, но капитан отлично понимает: он на курок не нажмет. Причину не имеет значения, главное — факт.

По всем существующим правилам следует немедленно доложить руководству. Ведь ответственность за операцию возложена на Баянова, при ее провале его не помилуют. Но, с другой стороны, киллер спас Петьку. Какое моральное право имеет отец подставить спасителя сына? А что грозит ослушнику — тоже известно: ликвидация. Неважно какими способами и под каким прикрытием, но Собкова уберут. Для пресечения расползания опасных слухов.

Вдруг помилованный терминатор вырвется в ту же Америку, попросит политического убежища? На прессконференциях и на страницах газет выложит такое, что не раз икнется российским политикам и дипломатам.

Сидя за служебным столом, расхаживая по коридору, обедая в столовой, изучая полученные оперданные, короче, занимаясь обычными делами, Баянов не мог выбросить из головы гамлетовскую проблему: быть или не быть? Иногда мелькала чудовищная мысль бросить службу, квартиру, Москву, попрощаться с могилкой жены и по подложным документам рвануть в ту же гостеприимную, черт бы ее подрал, Америку. Вместе с Петькой и… Пулей.

Разве мало осело там российских разведчиков и контрразведчиков? Живут припеваючи, получают за публикации многочисленных секретов солидные денежки. Один солидное даже ранчо прибомбил.

Чем хуже капитан госбезопасности Баянов? За время службы столько скопилось в памяти фактов, фамилий, осуществленных и проваленных планов — на два ранчо хватит и еще останется.

Николай Семенович брезгливо отверг предательскую мыслишку. Видимо, крепко засело в нем пионерско-комсомольско-партийное воспитание. Превратилось в непрошибаемую баррикаду, от которой отлетают мечты о безоблачной жизни где-нибудь во Флориде либо Бразилии.

И все же, что делать с дерзким киллером? Доложишь Фломину, а вызванный на ковер Собков возмутится. Кто отказался, я? Вы что, дорогие руководители, сбрендили? Давайте наводку, готовьте позицию, подставляйте клиента, неважно, кто он — генерал либо обычный писака.

В каком тогда положении окажется куратор особосекретной группы? Кто после этого доверит ему серьезные задания? Мало того, при очередной кадровой перетряске бездарного капитанишку вышибут за двери. С последующей пропиской на кладбище.

Долго Баянов раздумывал и прикидывал. С одной стороны — благодарность за спасение сына, с другой — служебная карьера. То благодарность перевешивала карьеру, то, наоборот, карьера — благодарность.

На второй день решение было принято: полупризнаться. Облечь доклад в форму, которая не позволит начальству поставить жирную точку. И на Собкове, и на его кураторе. Будто дырку во лбу. Или — в горле.

Полковник словно подслушал настроение подчиненного. Телефонный звонок секретарши прозвучал угрожающей мелодией. Слава Богу, пока не похороной.

— Николай Семенович, вас приглашают. Поторопитесь.

Зная повадки начальства, торопиться Баянов не стал — медленно шел по коридору, раскланиваясь с коллегами и просто знакомыми, вежливо посылал ласковые улыбки женщинам. Посмотришь со стороны — на душе офицера мир и покой, ничто его не тревожит, ничего ему не грозит.

На самом деле, и тревожило, и грозило. Снова снежной лавиной навалились сомнения, в голове сменяли друг друга цветные кадры с непременным присутствием в них Пули. Укоризненно качает головой, демонстрирует не знающий промаха «диктатор».

И — другие кадры. Платежные ведомости с цифрами, отображающими должностные оклады капитана: сегодняшние и возможно завтрашние. Ярко светятся майорские погоны.

Что выбрать?

— Как проходит подготовка? — Фломин очистил стол от папок. Будто приготовил место для капитанского донесения. — Кто уже задействован и кого собираетесь задействовать дополнительно? Чем занимается Пуля?

Четкие вопросы, будто строчки в анкете, которые в конечном итоге определят профпригодность капитана. Баянов предпочел начать с ответа на последний.

— Собков ликвидировал авторитета, знающего его прошлое. Заодно освободил моего сына. Сейчас я разрешил ему убрать еще одного. Ушатого. После этого он сосредоточится на выполнении известного вам задания. По моему мнению, в намеченной операции примут участие, кроме Пули, два боевика: Щедрый и Доска. Прикрытие — семья Виковых. Предварительная беседа с Пулей по поводу операции состоялась. В принципе, реакция положительная…

— Почему «в принципе»? — резко перебил полковник. — Имеются сомнения?

Можно подумать, что Фломин недавно на свет народился. Неужели не понимает: Собков обладает удивительным нюхом, за версту чует грозящую ему опасность. Говорить с ним — сплошная мука. Упрется рогами, набычится, танком не собьешь. И задает такие острые вопросы — впору порезаться.

— Юрий Львович, вам ведь известен сложный характер Пули, — с вежливой укоризной тихо проговорил Баянов. — Пока не обдумает, не ощупает со всех сторон — слова не скажет.

Полковник задумался. Заходил по кабинету. Попутно поправил томики мемуаров, заменившие в шкафу сочинения Ленина, провел пальцем по графину с водой. Будто стер пыль.

— Ну, что ж, психологическая проработка операции — ваша задача. Уверен

— справитесь. Теперь о конкретных участниках. О Щедром стоит подумать, но окончательное решение — после консультации с генералом. Виковы — резерв. На сегодня — непосредственные исполнители: Пуля и Доска… Более тщательно проработайте маскировку операции… Когда окончательные переговоры?