Сказка серебряного века - Алексей Ремезов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это, — говорит, — хорошо, что он сам летает.
— Да, — сказала карга, — сам летит, выше дерева стоячего, ниже облака ходячего.
Тут хороший мальчик приужаснулся, говорит:
— Не люблю я так высоко заноситься. Мне бы хотелось в Париж слетать, на Ротшильда посмотреть.
А карга и говорит:
— Он в такие близкие места и внимания не возьмет беспокоиться. Уж он не полетит ближе, как за тридевять земель, в тридесятое государство, где Царь-Девица живет.
И не захотел хороший мальчик ковра-самолета.
— Вот мне эта красная шапочка больше нравится, — говорит.
А карга ему объясняет:
— Это шапка-невидимка. Как наденешь на себя, да задом наперед повернешь, так тебя никто и не увидит.
И это не понравилось мальчику.
— Я, — говорит, — не хочу прятаться. Я — хороший мальчик, и на меня папа, мама и все знакомые любуются и гостинцев дают — так мне даже невыгодно такую шапку носить.
— Ну, возьми скатерть-самобранку, — сказала карга. — Какого кушанья ни попросишь, она тебе всего сейчас сама поставит.
Обрадовался хороший мальчик, кричит:
— Скатерть-самобранка, раскройся, подавай мне две порции крем-брюле.
Зашевелилась скатерть, затряслась, точно от смеха. Да и карга засмеялась, говорит:
— Порции хороший мальчик захотел, так на это есть вичка-самодралка, вот уж она к тебе подбирается.
Испугался хороший мальчик, скорее давай Бог ноги.
Так ничего и не выбрал.
Зато домой пришел вовремя, папа с мамой его похвалили и дали ему после обеда две порции мороженого.
Сделался лучше
Много всяких мальчиков есть на свете, хороших и худых.
Вот жили-были два мальчика, — хороший и шалун. Пришел к ним однажды волшебник, дядя Получше. И спросил их:
— Хотите быть лучше?
Хороший мальчик сказал:
— Хочу быть лучше, милый дяденька, — хорошему везде хорошо.
А шалун сказал:
— Мне, дядя, не требуется, я и так хорош. С большого-то хорошества как бы рот зеваючи не разорвать.
Дядя Получше сказал:
— Ну и оставайся шалун. А ты, хороший мальчик, уже таким станешь сладким, что всем на диво.
И ушел. И сделался хороший мальчик таким сладким, что из него патока потекла. Уж ему и не рады были —> куда ни придет, везде своей патокою напачкает. И мама сердилась.
— На твои, — говорит, — сладости белья не напасешься. Уж лучше бы ты в хулиганы пошел.
А хорошему мальчику нравилось патоку из себя точить. Так он и остался. Вырос, угождает: из бумаги фунтики делает, в фунтики патоку точит, нужным людям подносит.
Обидчики
Мальчик с пальчик встретил мальчика с ноготок и поколотил его. Стоит мальчик с ноготок и жалобно пищит.
Увидел это мальчик с два пальчика и прибил мальчика с пальчик — не дерись! — говорит. Заверещал мальчик с пальчик.
Идет мальчик с локоток и спрашивает:
— Мальчик с пальчик, о чем ты плачешь?
— Гы-гы! Мальчик с два пальчика меня оттаскал, — говорит мальчик с пальчик.
Догнал мальчик с локоток мальчика с два пальчика и больно прибил его — не обижай, — говорит, — маленьких!
Заплакал мальчик с два пальчика и побежал жаловаться мальчику приготовишке. Приготовишка сказал: я его вздую! — и вздул мальчика с локоток. А приготовишку за это поколотил второклассник.
За приготовишку заступилась его мама и оттаскала второклассника.
Закричал второклассник, — прибежал его папа, прибил приготовишкину маму. Пришел городовой и свел второклассникова папу в участок.
Тут сказка и кончилась.
Золотой кол
Мальчик Вова рассердился на папу. Говорит Вова няне:
— Как только вырасту, поступлю в генералы, приду к папиному дому с пушкой, папу в плен возьму и на кол посажу.
А папа тут как тут и говорит:
— Ах ты, злой мальчик! Как же это ты папу на кол хочешь посадить? Ведь папе больно будет.
Вова испугался да и говорит:
— Так ведь это, папа, будет кол золотой, и с надписью: за храбрость.
Мухомор в начальниках
Жил на свете мухомор.
Он был хитрый и знал, как устроиться получше: поступил в чиновники, служил долго и сделался начальником.
Люди не знали, что он не человек, а просто старый гриб, да и то поганый, но должны были его слушаться.
Мухомор ворчал, брюзжал, злился, брызгал слюною и портил все бумаги.
Вот один раз случилось, когда мухомор выходил из своей кареты, подбежал к тому месту босой мальчишка и закричал:
— Батюшки, какой большой мухомор, да какой поганый!
Городовой хотел дать ему подзатыльника, да промахнулся.
А босой мальчишка схватил мухомора и так швырнул его в стену, что мухомор тут и рассыпался.
Босого мальчишку высекли — нельзя же прощать такие шалости — а только все в том городе были очень рады.
И даже один глупый человек дал босому мальчишке на пряники.
Стал маленьким
Купил один человек землицу и домик. Землица — шагнул раз, шагнул два — да и в загородку стукнулся. Домик — войти хочешь, нагнись.
Неловко было человеку.
Сказал ему старый воробей:
— А ты бы стал поменьше.
А человек отвечает ему очень рассудительно:
— И рад бы, да как станешь маленьким, коли с коломенскую версту вырос.
— А ты сходи в аптеку к немцу, — сказал старый воробей, — пошепчись с ним по секрету и сунь ему барашка в бумажке — он тебе уменьшительных капель из-под микроскопа даст, ты малюсенький будешь.
Человек обрадовался, сделал все, как велел ему старый воробей, и стал таким маленьким, как оловянный солдатик.
Приехал в свой дом, на свою землицу — и все стало ему впору.
Дом стал большой-большой — в каждой каморке можно танцевать кадриль в семь тысяч пар, так что человек разгородил свой домик и стал сдавать другим человечкам, чтобы получить от малого своего достатка большую себе выгоду.
Землица тоже стала громадная такая, что пойдет человечек гулять, кругом обойдет — упарится с устатку. И землицу накрошил человечек, дачки-конурки построил, стал сдавать, немалые деньги брать. Деньги берет, в банк несет, процент ему идет, богатеет-жиреет человечек.
Но прилетела тут большая ворона, ухватила человечка за ворот, потащила к себе в гнездо, детенышам на прокорм. Спокаялся человечек, что старого воробья послушался, да уж поздно, старый-то воробей, может быть, нарочно все это одно к одному подвел.
Ворона
Летела ворона. Видит мужика и спрашивает: — Мужик, а мужик? — Чего тебе? — говорит мужик.
— Ворон считать умеешь?
— Ишь ты, какая затейная. Чего захотела — проваливай подобру-поздорову.
Полетела ворона, встретила купца, спросила:
— Купец, ворон считать умеешь?
А купец говорит:
— Нам такими пустяками не приходится заниматься — наше дело торговое.
Полетела ворона, встретила гимназиста, самого маленького из всей гимназии, и спрашивает:
— Гимназист, ворон считать умеешь?
А он и говорит:
— Я все считать умею, я до миллиона умею считать и даже больше. Я Малинина и Буренина учил.
А ворона ему в ответ:
— А вот ворон не сосчитаешь.
— А нет, сосчитаю, — говорит гимназист. И стал считать.
— Одна, две, три…
А ворона тут влетела ему в рот, и укусила его за язык. Заплакал гимназист и говорит:
— Никогда вперед не буду вас, ворон, считать — коли кусаетесь, так и живите так, несчитанные.
Два стекла
Одно стекло увеличивало, другое — уменьшало.
И первое стояло над каплею воды, и говорит другому стеклу:
— Страшные, большие существа носятся и пожирают друг друга.
Другое смотрело на улицу и говорило:
— Маленькие человечки мирно беседуют, и проходят, все проходят…
Первое сказало:
— Мои остаются. Боюсь, что доберутся они и до человечков.
Но второе сказало:
— Человечки уйдут…
Равенство
Большая рыба догнала малую и хотела проглотить.
Малая рыба запищала:
— Это несправедливо. Я тоже хочу жить. Все рыбы равны перед законом.
Большая рыба ответила:
— Что ж, я и не спорю, что мы равны. Коли не хочешь, чтоб я тебя съела, так ты, пожалуй, глотай меня на здоровье, — глотай, ничего, не сомневайся, я не спорю.
Малая рыбка примерилась, туда-сюда, не может проглотить большую рыбу.
Вздохнула и говорит:
— Твоя взяла, — глотай!
Самостоятельные листья
Сидели листья на ветке, на прочных черенках и скучали. Очень неприятно: птицы летают, кошки бегают, тучи носятся — а тут сиди на ветке. Качались листья, пробовали оторваться. Они говорили друг другу: