Камешек в небе. Звезды как пыль - Айзек Азимов

Он повернулся к Аратапу:

— Они будут убиты? Вы мне должны обещать это.

Его безобразное лицо еще больше исказилось.

— И прежде всего этот. — И он указал пальцем на Байрона.

— Если такова ваша цена, она принята.

— Если бы я сам мог казнить их, мне бы, от вас больше ничего не нужно было. Я скажу вам то, что хотел утаить. Вот «ро», «тэта» и «фи» в парсеках и радианах: «тэта» и «фи» в парсеках и радианах: 7352, 43, 1, 7836, 5, 2112. Эти числа определяют положение нужной вам планеты в Галактике. Теперь они у вас есть.

— Теперь они у меня есть, — повторил Аратап.

Он приказал всех увести.

Ризетт вырвался с криком:

— Предатель!

Байрон, потеряв равновесие, выпустил из рук лигейнца и упал на колено.

— Ризетт! — тщетно кричал он.

Ризетт с искаженным лицом бросился за стражником. Ворвались другие стражники, но Ризетт уже овладел бластером первого.

Руками и ногами он отбивался от тиранитских солдат. Пробиваясь сквозь клубок тел, Байрон присоединился к схватке. Он схватил Ризетта за горло, оттаскивая его назад.

— Предатель, — хрипел Ризетт.

Он прицелился в Автарха, который пытался увернуться.

Ризетт выстрелил, но тут его обезоружили и бросили на пол.

Но правое плечо и половина груди Автарха исчезли. Остаток руки висел, удерживаемый магнитным полем. Какое-то мгновение Автарх продолжал стоять, потом глаза его закатились, и он безжизненно упал на пол. Артемизия закричала и спрятала лицо на груди Байрона. Байрон заставил себя посмотреть на тело своего врага, потом отвернулся. Хинрик в дальнем углу комнаты что-то бормотал и хихикал.

Только Аратап остался спокоен. Он проговорил:

— Уберите тело.

Это сделали и очистили пол от крови мягкими горячими лучами. Осталось лишь несколько пятнышек.

Ризетту помогли встать на ноги. Он яростно крикнул Байрону:

— Зачем вы мешали? Я чуть не промахнулся.

Байрон устало ответил:

— Вы попали в ловушку, Ризетт.

— В ловушку? Я убил мерзавца.

— Этим вы сделали ему одолжение.

Ризетт не ответил, а Аратап не вмешался. Он слушал с явным удовольствием. Ум у молодого человека был отличным.

Байрон сказал:

— Если Аратап подслушал весь разговор, а он сказал, что подслушал, он знал, что только Джонти обладал нужной ему информацией. Джонти подчеркнул это, когда стоял перед нами после схватки со мной. Очевидно, Аратап допрашивал нас только для того, чтобы вывести из равновесия. Чтобы мы в нужное время действовали безрассудно. Я был готов подавить неразумные стремления. Вы — нет.

— Я думал, — негромко прервал его Аратап, — что именно вы завершите это дело.

— Я бы прицелился в вас, — ответил Байрон.

Он снова повернулся к Ризетту.

— Разве вы не поняли? Он не хотел, чтобы Автарх остался жить. Ему нужна была информация, но платить за нее он не хотел. Но убить Автарха было рискованно. Вы это сделали за него.

— Правильно, — согласился Аратап. — И теперь сведения у меня.

Послышался неожиданный звон колоколов.

Ризетт начал было говорить:

— Хорошо. Но если я сделал ему одолжение, то я сделал его и себе.

— Не совсем, — сказал наместник. — Наш юный друг не довел свой анализ до конца. Видите ли, совершено еще одно преступление. Если бы вас обвиняли только в измене тиранитам, ваше дело было бы политическим и весьма деликатным. Теперь же, после убийства Лигейна, вас будут судить, приговорят и казнят по лигейнским законам, и тираниты не примут в этом участия. Это весьма удобно.

Он нахмурился и замолчал. Услышав звон, он подошел к двери и открыл ее.

— Что случилось?

Солдат отдал честь.

— Общая тревога, сэр. В помещении склада.

— Пожар?

— Пока неизвестно, сэр.

— Великая Галактика, — подумал про себя Аратап.

Он вбежал в комнату.

— Где Джилберт?

Только тут все заметили его отсутствие.

— Мы его найдем, — сказал Аратап.

Они нашли Джилберта в машинном отделении, где он прятался среди механизмов.

Его притащили в каюту наместника.

Наместник сухо сказал:

— С корабля убежать невозможно, милорд. Вам не следовало поднимать общую тревогу. Ну, хватит. Мы вернули захваченный вами, Фаррил, крейсер, мой собственный крейсер. Как только будет рассчитан прыжок, отдадим последние почести Автарху, а потом будет приключение, на которое трудно рассчитывать в наш скудный век…

Пленников разделили. Артемизию поместили с отцом, а Байрона и Ризетта увели в разные стороны. Джилберт закричал:

— Я не хочу быть один!

Аратап вздохнул. Исторические книги говорят, что дед этого человека был великим правителем. Печально видеть эту сцену. Он с отвращением сказал:

— Поместите этого милорда с остальными.

Джилберта поместили с Байроном. До наступления корабельной «ночи» они не разговаривали. Потом свет погасили. Было достаточно светло для стражников, следящих за пленниками по телеэкранам, и в то же время легче уснуть.

Но Джилберт не спал.

— Байрон, — прошептал он.

Байрон, очнувшись от дремоты, спросил:

— Что вы хотите?

— Байрон, я это сделал. Все в порядке, Байрон.

— Постарайтесь уснуть, Джил.

Но Джилберт продолжал:

— Я сделал это, Байрон. Аратап, может, и умен, но я умнее. Разве это не забавно? Не беспокойтесь, Байрон, я все сделал.

Он снова лихорадочно потряс Байрона.

Байрон сел.

— Что с вами?

— Ничего, все в порядке. Но я это сделал.

Джилберт улыбался. У него была хитрая улыбка мальчишки, сделавшего что-то трудное.

— Что вы сделали?

Байрон вскочил. Схватил Джилберта за плечи, приподнял его.

— Отвечайте же!

— Меня нашли в машинном отделении. Они подумали, что я там прячусь. Я не прятался. Я включил сигнал тревоги на складе, потому что должен был остаться один хоть на несколько минут. Байрон, я закоротил генераторные двигатели. Потребовалась всего минута. И они не узнают. Я сделал это умно. Они не узнают, пока не сделают прыжок, и тогда начнется цепная реакция в горючем. Тогда и корабль, и Аратап, и все его знания о планете повстанцев превратятся в раскаленный газ.

Байрон попятился, глаза его широко раскрылись.

— Вы это сделали?

— Да.

Джилберт, закрыв лицо руками, раскачивался.

— Мы все погибнем. Я не боюсь умереть, Байрон. Только не в одиночестве. И хочу быть с кем-то. Хорошо, что вы со мной. Когда я буду умирать, мне хочется, чтобы кто-то был рядом. Это быстро и не больно. Не будет… больно.

— Глупец, — сказал Байрон. — Сумасшедший! Мы могли бы еще выиграть!