Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918 - Ричард Пайпс

Действуя на свой страх и риск, Рицлер заложил фундамент для антибольшевистского переворота. Первым шагом было расположить в Москве батальон, состоящий из немецких военнослужащих. Официально заявленной целью их пребывания должна была стать охрана германского посольства от будущих террористических актов и помощь большевикам в случае нового восстания. На самом же деле они должны были занять в столице стратегические пункты на случай, если большевистский режим рухнет сам или в Берлине решат, что его пора ликвидировать172.

В Германии согласились направить в Москву батальон, если это не вызовет возражений со стороны советского правительства. Рицлер также получил инструкции вступить в тайные переговоры с латышскими стрелками, чтобы выяснить их намерения. Рицлер, у которого уже был хороший контакт с латышами, спросил, готовы ли они изменить большевикам. Они ответили, что готовы. Вот как описывает свои размышления летом 1918 года Вацетис, командир латышей: «Как ни странно, но тогда настроение умов было такое, что центр советской России сделается театром междоусобной войны и что большевики едва ли удержатся у власти и сделаются жертвой голода и общего недовольства внутри страны. Не исключена была возможность движения на Москву германцев, донских казаков и белочехов. Эта последняя версия в то время была распространена особенно широко. Большевики не имели в своем распоряжении вооруженной силы, способной драться в поле. Те войсковые части, над сформированием которых так легкомысленно и лукаво трудился военрук Высшего военного совета М.Д.Бонч-Бруевич, благодаря голоду в западной полосе европейской России разбегались в поисках пищи, образуя опасные для сов. власти шайки бандитов. Такие войска, если можно назвать их этим почетным именем, разбегались при появлении немецкой каски... В связи со всеми этими версиями и слухами меня крайне беспокоил вопрос о том, что будет с латышскими полками в случае дальнейшей интервенции германцев и появления в центре советской России казаков и белых армий. Такая возможность тогда допускалась, и она могла бы привести к полному истреблению латышских стрелков»173. Как Рицлер выяснил в ходе переговоров, латыши хотели вернуться на свою оккупированную немцами родину и, если бы им была гарантирована амнистия и репатриация, готовы были оставаться по крайней мере нейтральными в случае германской интервенции против большевиков174.

Рицлер также возобновил переговоры с Правым центром. Его новый представитель, кн. Григорий Трубецкой, бывший во время войны послом Российской империи в Сербии, попросил от Германии срочной помощи, чтобы избавить Россию от Ленина. Он выставил несколько условий, на которых его группа готова была сотрудничать с немцами: Германия должна позволить русским сформировать собственные вооруженные силы на Украине с тем, чтобы Москву освободили русские, а не немцы; нужны гарантии пересмотра Брестского договора; правительство, которое придет на смену большевикам, не должно испытывать никакого давления; Россия будет соблюдать нейтралитет в мировой войне175. Трубецкой утверждал, что его группа поддерживает контакт с 4000 боеспособных офицеров, которым не хватает только оружия. Он подчеркивал также, что нельзя терять времени, ибо большевики ведут систематическую охоту на офицеров, расстреливая их десятками ежедневно176.

К тому времени, когда в Москву прибыл преемник Мирбаха Карл Хельфферих (28 июля), у Рицлера был готовый план государственного переворота: германский батальон занимает Москву, латышские стрелки, охраняющие город, оказываются нейтрализованы обещаниями амнистии и репатриации, и крах большевистского правительства обеспечен. После этого будет создано новое российское правительство, полностью зависимое от Германии, наподобие режима гетмана Скоропадского на Украине177.

Но план Рицлера провалился. Его ключевая позиция — введение в Москву германского батальона — была категорически отвергнута Лениным, и Берлин вынужден был от этого отказаться. Уступая давлению Гинденбурга, Вильгельмштрассе направила советскому правительству ноту, где было сказано, что предложение послать в Москву вооруженное подразделение германской армии не имело в виду покушения на суверенитет Советов, а только преследовало цель обеспечить безопасность сотрудников посольства. Более того, говорилось далее в ноте, эта сила могла бы прийти на помощь советскому правительству, если бы произошло еще одно антибольшевистское восстание178. Рицлер вручил Чичерину эту ноту вечером 14 июля. Чичерин послал ее Ленину, который в этот момент отдыхал за городом. Ленин сразу же разгадал коварный замысел немцев. Той же ночью он возвратился в Москву и обсудил этот вопрос с Чичериным. Речь шла о деле, в котором он не был готов уступить: он мог дать германцам все, о чем бы они ни попросили, пока они не угрожали его власти. На следующий день он сформулировал свою позицию по поводу германской ноты, выступив перед Центральным исполнительным комитетом179. Он надеется, сказал он, что Германия не будет настаивать на своем предложении, ибо Россия готова скорее сражаться, чем пустить на свою землю чужие войска. Безопасность германского посольства он обещал обеспечить своими силами. Затем он предложил расширить коммерческие связи с Германией. Это была наживка, рассчитанная на то, что немецкие деловые круги окажут на свое правительство давление в его пользу. Предложение это материализовалось в форме Дополнительного договора, который был заключен в следующем месяце. Маловероятно, чтобы Ленин смог отказать немцам, если бы они в самом деле проявили настойчивость, ибо в этот момент позиции его были даже еще более шаткими, чем в феврале, когда он уступил всем их требованиям. Но ему не пришлось пройти через это испытание, так как, узнав о реакции Ленина, министерство иностранных дел Германии сразу же отказалось от плана Рицлера. Рицлер получил из Берлина инструкции «продолжать оказывать поддержку большевикам и просто «сохранять контакты» с остальными»180.

Не встретило понимания и предложение Рицлера нейтрализовать латышей, обещав им амнистию и репатриацию. Больше всех воспротивился этому Людендорф, опасавшийся, что Латвия будет «заражена» большевистской пропагандой. Новый министр иностранных дел, адмирал Пауль фон Хинце, который еще настойчивее, чем его предшественник Кюльман, ратовал за сотрудничество с Лениным, не пожелал более слушать никаких доводов и распорядился, чтобы московское посольство прекратило переговоры с латышами181.

Министерство иностранных дел разработало свой собственный план на случай падения большевистского режима. Если эсеры, ориентированные на Четверное согласие, захватят в России власть, германская армия ударит из Финляндии, возьмет Мурманск и Архангельск и оккупирует Петроград и Вологду182.

Хельфферих прибыл в Москву с твердым намерением проводить пробольшевистскую политику своего правительства. Но, как он быстро обнаружил, сотрудники посольства были все до единого настроены против нее. Отчеты, полученные им в первый же день вечером, и те немногие личные впечатления, которые он смог к этому времени почерпнуть, заставили его изменить точку зрения. 31 июля, во второй половине дня, впервые отважившись выйти за стены тщательно охраняемого посольства, он посетил Чичерина, чтобы выразить протест против убийства левыми эсерами на Украине фельдмаршала Эйхгорна и не прекращающихся угроз со стороны левых эсеров сотрудникам посольства. В то же время он заверил наркома, что германское правительство намерено и впредь оказывать большевикам поддержку. Как ему стало известно впоследствии, через несколько часов после этой беседы в Кремле состоялась встреча, на которой Ленин сообщил соратникам, что дело их «временно» проиграно и возникла необходимость эвакуировать правительство из Москвы. Когда совещание было в самом разгаре, прибыл Чичерин и поведал собравшимся о только что обещанной ему Хельфферихом полной поддержке со стороны Германии. [Baumgart. Ostpolitik. S. 237—238. Судя по всему, Ленин планировал переместить правительство в Нижний Новгород (Там же. С. 237, примеч. 38)].

Настроение в Кремле было итак довольно унылое, когда 1 августа пришло сообщение, что корабли Британского военно-морского флота открыли огонь по Архангельску. Этим было положено начало широкомасштабной военной интервенции стран Четверного согласия против России. Москва, гораздо хуже осведомленная о военных планах Четверного согласия, чем о намерениях Германии, была в полной уверенности, что союзники собираются идти на столицу. Потеряв голову, правительство бросилось в объятия Германии.

Здесь необходимо напомнить, что в марте 1918 года страны Четверного согласия обсуждали с большевистским правительством возможность высадки своих войск на территории России — на севере (Мурманск и Архангельск) и на Дальнем Востоке (Владивосток), — чтобы защитить эти порты от немцев и создать базы для предполагаемых соединенных сил в России. Сами они должны были оказать помощь в организации и обучении Красной Армии. Однако союзники действовали медленно. Они высадили символические отряды в трех портовых городах и выделили несколько офицеров в распоряжение наркомата Троцкого, но у них не было лишних сил, которыми можно было свободно распоряжаться в разгар немецкого наступления. Необходимая военная мощь имелась только у Соединенных Штатов, но так как Вудро Вильсон был противником вмешательства в дела России и это его настроение оставалось неизменным, ничего не предпринималось.