Слова сияния - Брендон Сандерсон

Ее слова, судя по всему, наконец взволновали Адолина.

— Враг будет не в состоянии свалить платформу или подняться на нее! Отец Штормов, это же тактическое преимущество!

— Абсолютно точно.

— Ты, похоже, не в восторге.

— Я в восторге, милый, — ответила Навани. — Но это не самая амбициозная идея для подобной технологии. Ни при слабом ветре, ни при штормовом.

Адолин неодобрительно взглянул на нее.

— Сейчас все очень сложно и умозрительно, — сказала Навани с улыбкой. — Но просто подожди. Когда ты увидишь, что замышляют арденты...

— Не ты? — спросил Адолин.

— Я их покровитель, дорогой, — проговорила женщина, похлопав его по руке. — У меня нет времени вычерчивать диаграммы и проводить вычисления, даже если бы я могла справиться с такой задачей.

Она посмотрела на собравшихся внизу ардентов и женщин-ученых, которые изучали пол парапета платформы.

— Они меня терпят.

— Наверняка, ты преувеличиваешь.

Возможно, в другой жизни все могло сложиться по-другому. Навани была уверена, что некоторые из них видели в ней коллегу. Многие, однако, просто рассматривали ее как женщину, которая их финансировала, чтобы в ее распоряжение поступали новые фабриалы, которыми можно хвастаться на приемах. Наверное, она действительно просто такая женщина. Должно же быть какое-то хобби у светлоглазой леди с высоким социальным положением, не так ли?

— Полагаю, ты пришел, чтобы сопроводить меня на совет?

Кронпринцы, обеспокоенные атакой убийцы, потребовали сегодня встречи с Элокаром.

Кивнув, Адолин вздрогнул и взглянул через плечо, когда услышал шум. Он инстинктивно шагнул таким образом, чтобы оказаться между Навани и возможной угрозой. Шум, однако, производили всего лишь несколько работников, взявшихся за боковую часть одного из массивных катящихся мостов Далинара. Площадку использовали в основном именно для них; Навани просто присвоила себе уголок на время испытания.

Она протянула ему руку.

— Ты неисправим, как и твой отец.

— Возможно, что так, — ответил он, принимая ее руку.

Эта его покрытая металлом кисть, наверное, заставила бы некоторых женщин почувствовать дискомфорт, но Навани общалась с людьми в Доспехах гораздо, гораздо чаще, чем большинство.

Они начали вместе спускаться по широким ступеням.

— Тетя, — сказал Адолин. — Делала ли ты что-нибудь чтобы, э-э, поощрять ухаживания моего отца? Между вами двумя, я имею в виду.

Для мальчика, который провел половину жизни, флиртуя с каждым, кто носил платье, он, конечно же, слишком сильно покраснел при этих словах.

— Поощрять его? — переспросила Навани. — Я сделала гораздо больше, дитя. Мне пришлось практически соблазнить его. Твой отец, несомненно, упрям.

— Не заметил, — ответил Адолин сухо. — Ты понимаешь, насколько осложнила его положение? Он пытается вынудить других кронпринцев следовать Кодексу, используя социальные ограничения чести, и сам, по сути, игнорирует что-то подобное.

— Надоедливая традиция.

— Ты, кажется, спокойно игнорируешь те из них, которые считаешь надоедливыми, но ожидаешь, что мы будем следовать всем остальным.

— Разумеется — улыбнулась Навани. — Ты понял только теперь?

Адолин помрачнел.

— Не дуйся, — добавила она. — На данный момент ты не связан помолвкой, поскольку Джасна, очевидно, решила где-то попутешествовать. У меня не будет шанса тебя женить по крайней мере до тех пор, пока она не появится снова. Зная ее, это может случиться завтра или месяцы спустя.

— Я не дуюсь, — ответил Адолин.

— Конечно же, нет, — согласилась Навани, похлопав его по бронированной руке, когда они дошли до подножия лестницы. — Идем во дворец. Не знаю, сможет ли твой отец задержать ради нас совет, если мы опоздаем.

ГЛАВА 36. Новая женщина

И когда о них заговорил простой народ, Расщепители утверждали, что о них неверно судили из-за ужасной природы их власти; и когда они общались с остальными, всегда очень жестко требовали не использовать другие эпитеты, особенно «Приносящие Прах», нередко употребляемое в обычной речи, в частности из-за созвучия с «Несущими Пустоту». Они также проявляли гнев относительно больших предрассудков по этому поводу, хотя многие из тех, кто говорил подобные вещи, почти не видели разницы между двумя сообществами.

Шаллан проснулась новой женщиной.

Она не до конца понимала, кто эта женщина, но знала, кем она не была. Шаллан больше не была той запуганной девочкой, которая пережила шторма в расколотой семье. Она не была той наивной девушкой, которая пыталась обворовать Джасну Холин. Она не была той женщиной, которую обманул Кабзал, а затем Тин.

Тем не менее это не означало, что она не запугана или не наивна. В Шаллан оставалось и то, и другое. Но она слишком устала. Устала ходить кругами, устала пребывать в заблуждении, устала оставаться в стороне от происходящего. Во время путешествия с Твлаквом она притворялась, что может руководить и брать на себя ответственность. Шаллан больше не чувствовала необходимости притворяться.

Она встала на колени перед одним из сундуков Тин, который не позволила взломать, чтобы открыть. Шаллан хотелось забрать несколько сундуков для хранения одежды, но, обыскав палатку, она не нашла подходящего ключа.

— Узор, — сказала она. — Можешь заглянуть внутрь этого сундука? Протиснуться в замочную скважину?

— М-м-м-м...

Узор переместился на крышку сундука, затем сжался до размера ногтя ее большого пальца. Он легко проник внутрь. Она услышала его голос из сундука:

— Темно.

— Вот незадача! — воскликнула Шаллан, выуживая сферу и поднося ее к замочной скважине. — Это поможет?

— Я вижу структуру, — сказал он.

— Структуру? Какую еще...

Щелчок.

Шаллан вздрогнула, а затем попробовала поднять крышку сундука. Узор счастливо гудел внутри.

— Ты его отпер.

— Структура, — ответил он счастливым голосом.

— Ты можешь двигать предметы?

— Немножко двигать туда-сюда, — произнес Узор. — Очень мало силы на этой стороне. М-м-м...

В сундуке находилась одежда и мешочек со сферами в черной суконной сумке. И то, и другое очень пригодится. Шаллан порылась внутри и нашла платье современного покроя с красивой вышивкой. Конечно, оно требовалось Тин, когда она притворялась, что имеет высокий статус. Шаллан надела его, обнаружила, что оно свободно в груди, но в остальном подходит, и занялась перед зеркалом лицом и волосами, используя косметику и расческу умершей женщины.

Когда она вышла тем утром из палатки, то первый раз за долгое время почувствовала себя настоящей светлоглазой женщиной. Очень кстати, ведь сегодня она наконец доберется до Разрушенных равнин. И, как она надеялась, до своей судьбы.

Шаллан вышла на утренний свет. Ее люди вместе с караванными паршменами сворачивали лагерь. После смерти охранников Тин единственная вооруженная сила в лагере принадлежала Шаллан.

Ватах присоединился к ней и зашагал рядом.

— Прошлой ночью мы сожгли тела, как вы приказали, ваша светлость. И сегодня утром, пока вы собирались, нас остановил еще один охранный патруль. Очевидно, они хотели, чтобы мы знали, что они намерены поддерживать мир. Если кто-нибудь встанет здесь на привал и найдет кости Тин и ее солдат в пепле, могут появиться вопросы. Я не знаю, будут ли караванщики хранить ваши секреты, если их начнут спрашивать.

— Спасибо, — ответила Шаллан. — Скажи кому-нибудь одному собрать кости в мешок. Я о них позабочусь.

Она в самом деле только что сказала это?

Ватах коротко кивнул, как будто ожидал такой ответ.

— Некоторые чувствуют себя неуютно теперь, когда мы так близко от военных лагерей.

— Ты все еще думаешь, что я неспособна сдержать данные им обещания?

Он искренне улыбнулся.

— Нет. Думаю, вы меня как следует убедили, ваша светлость.

— И это значит?

— Я их успокою, — сказал он.

— Превосходно.

Они разошлись, и Шаллан отправилась на поиски Макоба. Когда она нашла его, бородатый пожилой торгмастер каравана поклонился ей с большим уважением, чем выказывал когда-либо прежде. Он уже прослышал о Клинке Осколков.

— Мне понадобится один из ваших людей, чтобы сбегать вниз в военный лагерь и найти мне паланкин, — сказала Шаллан. — Послать кого-то из моих солдат сейчас невозможно.

Она не могла ими рисковать. Их могли узнать и посадить в тюрьму.

— Конечно, — строго ответил Макоб. — Оплата этой услуги...

Шаллан бросила на него пронзительный взгляд.

— ...будет произведена из моего собственного кошелька в качестве благодарности за наше безопасное прибытие.

Он сделал странное ударение на слове «безопасное», как если бы оно было чем-то спорным в его изречении.