Исцеление - Борис Мишарин

Граф замолчал, наливая себе пиво и отламывая кусочек рыбки, не ожидал он такого вопроса от Михайлова. Чего угодно — не этого. А Михайлов молчал, рассуждая про себя о том, что встречал он разных людей на войне. Верующих и не верующих, убивали тех и других. Одни считали — помогла выжить вера, другие — удача и профессионализм. Были и такие, которым осточертело все, лезли они на рожон, искали смерти и оставались живы…

Все это сложно объяснить, практически невозможно, у Михайлова была своя точка зрения на веру Божию и, наверное, она не противоречила истинной вере. Что толку от пустых поклонов и молитв? Не это бросится на весы — дела и поступки. По ним будет судить Господь — куда направить твою душу: в рай или ад. А вера должна помогать, направлять человека на созидание и творение благих дел. И если нельзя остановить преступника другим путем — благим делом станет убить его. Неправильно, считал Николай, кто понимает «не убий», как догму. Все должно служить людям, в этом и заключается истинная вера, рассуждал Михайлов. Без веры — пуст человек… Все заповеди Господа — истинны, необходимо правильно понимать их. Не укради… Но разве украсть военный секрет у врага — не благое дело, если это действительно враг, захватчик, оккупант?

Христиане верят в одного Бога, но и у них есть большие расхождения в вере. У католиков рождество в декабре, а у православных в январе — разный отсчет времени. Кто-то из них не прав, а может, не правы и обе стороны. Но многие детдомовцы не знают своего настоящего дня рождения, и уж это точно не мешает жить им хорошо или плохо, не от знания даты рождения зависит жизнь.

Мысли перескакивали с одного на другое. Христианство, ислам, буддизм…

— Что-то ты, Николай Петрович, задумался, — оторвал его от раздумий Граф, — наверное опять революция в какой-нибудь научной области назревает?

— Да нет, — отмахнулся Михайлов, — церковь давно хочет, что бы я высказался по поводу…

— Верить или не верить? — перебил его Александр.

— Можно и так сказать, — ответил Николай, — но надо еще свои мысли систематизировать. Нине-то одной не скучно дома станет? — перескочил он на другое.

— Не знаю, — неопределенно ответил Граф, — если хочет — пусть работать идет, против не буду.

— А может пусть лучше учится, частную школу буду строить, Вика этим займется. Кадры потребуются… Образование никогда не помешает в жизни.

— Не знаю, — повторил Александр, — подскажу ей эту мысль, может и заинтересуется. Не знаю, как насчет педагогической деятельности, но учиться, скорее всего, пойдет.

Граф посмотрел на закат — солнце уже не было видно, но оранжевый отсвет еще оставался на чистом горизонте, предвещая на следующий день ясную и жаркую погоду. Ему почему-то стало тоскливо, захотелось вдруг чего-то необычного — он сам не понимал чего и почему. Может потому, что так рано отрывали у него дочь, отправляя на работу, но он сам хотел этого и гордился тем, что она такая умница.

— Пойдем, в бильярд сыграем, — предложил Михайлов, видя в его глазах грусть, но не стал спрашивать.

— Пойдем, — ответил Граф, вставая и потягиваясь, разминая тело. Он понял, что тоска от безделья, молодое и сильное тело искало выход энергии, хотя бы такой.

В понедельник Тимофеев собрал своих заместителей и некоторых начальников отделов. Представляя Виктора и Оксану, как своих помощников, пояснил, что ни один правовой или экономический вопрос не будет решаться без их участия, ни один документ не будет подписан без их визы.

Многие внутренне восприняли это в штыки, но открыто возражать губернатору никто не решился, считая, что с мальцами как-нибудь справятся.

Но следующий же день показал ошибочность такой позиции и многие работники, получившие через секретариат назад исполняемые документы, растерялись и разошлись в оценочных мнениях. Каждый из них в душе признал правоту «больших малышей», как их теперь называли, но далеко не все заставили себя подчиниться предъявляемым требованиям, амбициозно считая, что не семилетним детям учить профессионалов.

А «большие малыши» словно и не замечали этого, накладывая свои резолюции вроде таких: «пункт не проработан», «расхождение с приказом?…», «экономически не обосновано, так как…».

Но сроки поджимали, люди первое время злились не на себя, а на «больших малышей»: «Где он этот чертов приказ выкопал»? Понимая, что придется устранять несоответствия, сердились, злились, но делали. Производительность труда снизилась, но качество стало отменным.

Постепенно люди втянулись, и стали лучше выполнять свою работу, не отписываясь и не лишь бы, как бы — этот номер уже не пролазил. Труднее всех пережили переходный период теоретики. Люди, которых считали настоящими профессионалами и которые в действительности оторвались от практики. Умеющие красиво говорить, они по существу не апеллировали ничем, кроме призывных лозунгов: увеличить, повысить, качественнее, серьезнее, интенсивнее…

Таких работников Оксана и Виктор считали бесполезными. Более того — вредными, ибо они отнимали время и силы. С несколькими работниками пришлось расстаться, несколько — ушли сами. С трудом, постепенно складывался работоспособный коллектив, решающий поставленные задачи.

Виктор еще раз просмотрел Конституцию России, он знал ее наизусть, но считал не лишним ознакомиться перед работой.

Статья 19 «Все равны перед законом и судом», читает он первый пункт, пункт нужный и правильный. Статья 98 «Члены Совета Федерации и депутаты Государственной Думы обладают неприкосновенностью в течение всего срока их полномочий». Статья 122 «Судьи неприкосновенны». Какое уж тут равенство перед законом, поморщился Виктор, но Конституция принята, народ проголосовал за нее. Значит, и выполнять ее необходимо. А хочет ли народ депутатской неприкосновенности, неприкосновенности судей, которые уже обросли легендами, сводящимися к одному: дашь больше — судья даст меньше. Народ за равенство перед законом, это Виктор знал четко и ясно, как и то, что изменения эти в Конституцию должны быть внесены законным путем. Дума на это не пойдет. Значит, область должна обратиться к Президенту о назначении референдума. Главное добиться референдума, а за его исход можно не беспокоиться. За депутатскую неприкосновенность и 1 % голосов не наберется. Чего боятся судьям и депутатам, если они правопослушны, для чего им неприкосновенность, от кого неприкосновенность — от народа?

Перед глазами Виктора на столе лежала газета с большим жирным заголовком «Тарифы арбитражного суда». «Узаконенные» расценки взяток… Вот таким коррумпированным судьям и нужна неприкосновенность. Законодательство само подталкивает к взяткам, давая неоднозначную трактовку, позволяет выбрать, какой нормативный акт применить…

Необъятное море работы, с которой за год вряд ли справился бы любой правовой НИИ, но у Виктора была «Маша», с работоспособностью которой не сравнятся все вместе взятые институты. «Какой умница все-таки отец, — подумал Виктор, — создать такой компьютер»!

Вовсю идет новое тысячелетие…

Лишение неприкосновенности должно дисциплинировать депутатов, заставить задуматься над своей деятельностью. Народ их выбрал и должен знать об их работе, в местных СМИ депутат обязан отчитаться о своей деятельности и не просто отчитаться — с ежегодным депутатским отчетом должна публиковаться и его предвыборная программа, что бы можно было сравнить: что обещал и что сделал.

«Ох, как это им не понравится, — подумал Виктор, — не помешает запретить избираться от того округа, где не живет и никогда не жил депутат. А то прилетел И. Кобзон в Усть-Орду, спел пару песен — и депутат. До простого бурята ему и дела нет, — считал Виктор. — Неужели во всем округе не найдется достойное лицо»?

Депутаты Государственной Думы работают на профессиональной постоянной основе. Нужно ли профессиональное пение Кобзона в Думе Усть-Ордынскому Бурятскому автономному округу или же у них есть наболевшие социальные и экономические вопросы? Лишь бы и как бы — пролезть в депутаты — вот теплое, доходное, райское местечко! Главное — можно не работать, даже на заседание Думы ходить изредка. И пустует часто треть депутатских мест…

Не-ет! Жизненно необходима России жесткая рука Закона, Закона народного — не депутатского!

Время пролетело незаметно, Виктор еще был готов поработать, но Тимофеев просил уходить после обеда, не давать повод для нежелательных разговоров об эксплуатации труда малолетних. Он зашел к Оксане, она еще объясняла кому-то суть финансового документа и, взглянув на него, сказала:

— Сейчас, Виктор Николаевич, мы скоро закончим, подожди, пожалуйста.

Оксана снова углубилась в объяснения, Виктор отошел к окну. По площади перед зданием администрации спешили по своим делам немногочисленные прохожие, за ней, чуть подальше, простирался сквер. Он залюбовался высоким фонтаном — солнце отсвечивало в его брызгах, создавая иллюзию меняющейся подсветки, словно маленькие неоновые капельки рассыпались веером по воздуху. Около фонтана всегда собирались ребятишки и взрослые полюбоваться летящей вверх мощной струей воды, разлохмачивающейся наверху и опадающей вниз маленьким водопадом. Невдалеке, чтобы не долетали брызги, гуляли молодые мамы со своими малышами, спящими в своих колясках.