Король сыщиков - Автор Неизвестен

Та же запрокинутая голова, те же судорожно скорченные руки и ноги, тоже выражение адской муки на лице. Все украшения, бывшие в этот вечер на Мери Дентон, и оценивавшиеся в 150.000[2] долларов, исчезли… Приглашенный врач, самым внимательным образом осмотревший покойную, не нашел никаких следов насильственной смерти. На теле, казалось, не было ни одного пятнышка, ни одной царапины, и, в тоже время, было очевидно, что здесь имело место убийство. Врач склонялся в сторону отравления, ссылаясь на искаженное муками прелестное личико покойной, но допущенное родителями вскрытие не подтвердило этого предположения. Словом, повторилась та же истерия, которая имела уже место 7 раз до того. Последний случай был страшнее других тем, что убийство совершено было на глазах двухсот человек приглашенных на бал, в собственном доме несчастной жертвы. На балу присутствовало все высшее общество Нью-Йорка, так что подозревать кого-либо из гостей было, по меньшей мере, смешно. Но факт был на лицо: подлый убийца нашел вход в аристократический салон Дентона, совершил свое гнусное дело и остался безнаказанным Понятно, что все население Нью-Йорка было охвачено паникой и слово «Невидимка» не сходило с уст обывателей.

Глава II

Ужасный подарок

— Поистине, Боб, — говорил Нат Пинкертон, сидя у себя в квартире, за утренним кофе, — это труднейшая загадка, перед которой когда-либо приходилось мне стоять!

— Вы говорите о «Невидимки», начальник? — спросил Боб Руланд, помощник знаменитого сыщика.

— Конечно, о нем! Преступления обставлены так артистически, что я буквально теряюсь. Заметь себе, Боб: на трупах нет никаких следов! Понимаешь ты — никаких! Я уверен, что и на теле последней жертвы, в дом отца которой мы сейчас пойдем, мне ничего не удастся открыть.

— А мы туда пойдем, начальник? — спросил радостно Боб.

Он все еще надеялся, что, рано или поздно, его великий учитель найдет ключ к разгадке.

— Да! Я забыл тебе сказать, что мистер Дентон прислал вчера вечером письмо, в котором очень просит меня взять на себя дело по открытии убийцы. Вот, оно, — продолжал великий сыщик, указывая на свой рабочий стол, — прочти, если хочешь!

Боб взял со стола листок почтовой бумаги и прочитал следующее:

«Многоуважаемый мистер Пинкертон!»

«Не откажите просьбе убитого горем отца: примите на себя расследование совершенного в моем доме гнусного преступления, жертвою которого, как Вам известно, пала моя единственная, горячо любимая дочь. Буду ждать Вас сегодня же, или, в крайнем случае, завтра утром. Зная Ваши взгляды, я боюсь говорить о вознаграждении, но не могу не добавить, что я готовь отдать все, что имею, за то, чтобы только отомстить смерть моей Мери и избавить Нью-Йорк от чудовищного злодея. Итак, с большим нетерпением жду Вас у себя.

Ричард Дентон».

— Это прямо вопль истерзанного сердца, — сказал Боб, кладя письмо на прежнее место.

— Да, дорогой мой! — задумчиво произнес Нат Пинкертон, помешивая ложечкой в стоявшем перед ним стакане, — это именно вопль! И тем грустнее у меня на душе, когда я подумаю, что, вряд ли, сумею исполнить страстное желание Дентона, да, и всего Нью-Йорка!

Однако, кофе допит, и ничто не мешает нам отправиться к мистеру Дентону, где нас ждут с большим нетерпением!

Великий сыщик поднялся с места, чтобы идти одеваться, как шум и голоса в передней остановили его. Слышен был низкий бас что-то говорящего мужчины и визгливое сопрано протестующей экономки великого сыщика.

— Мне поручено передать эту корзину мистеру Пинкертону, — гудел бас, — я получил за это деньги и не могу уйти отсюда, не повидав мистера!

— Никаких посылок мистер Пинкертон не принимает! — упорно настаивала на своем экономка. — Отдайте вашу корзину тому, кто вам дал ее!

— Я не знаю, кто это был! — говорил мужчина. — Когда я стоял на перекрестке, трех улиц, близ Пятой авеню, ко мне подошел молодой человек, с этой, вот, корзиной в руки. — Отнесите это мистеру Нату Пинкертону, — сказал он мне, — и оставьте там, если его самого нет дома. Если же он там, то передайте ему лично! — За труды я получил целых 2 доллара.

Нат Пинкертон быстро открыл дверь в переднюю, и увидел посыльного. В одной руке он держал небольшую круглую корзину, сплетенную ид ивовых ветвей, в другой — свою фуражку посыльного с номером.

— Вам поручили доставить мне эту корзину? — обратился Пинкертон к посыльному. — Оставьте ее здесь и скажите тому, кто послал вас, что поручение его исполнено!

— Я не знаю, мистер, кто это был! Когда я спросил его, где он будет ожидать моего отчета в исполнении поручения, он мне ответил: — Это не так важно! Я вам безусловно доверяю и так!

— Хорошо! Идите! — кивнул головою Нат Пинкертон.

Посыльный поклонился, поставил корзину на стул в передней и вышел. Экономка заперла за ним дверь и обратилась к своему хозяину:

— Не нравится мне эта посылка, мистер Пинкертон! — заговорила она. — Ну, кому нужно делать вам подарки! Тут что-то не так — и напрасно вы взяли эту штуку!

— Ваши опасения совершенно справедливы, и я постараюсь отнестись к посылке так, как отношусь обыкновенно к неожиданным подношениям! Идем, Боб!

Говоря это, Нат Пинкертон взял со стула корзину и вошел в приемную комнату. Его помощник последовал за ним.

— Запри плотно все двери, Боб, и спусти шторы на окнах! Здесь достаточно света! А теперь, — продолжал он, когда увидел, что приказания его исполнены, — подай сюда, вон, тот круглый столик!

Пинкертон поставил корзиночку на поданный Руландом маленький круглый столик, сел около него на стул, и наклонил ухо к корзинке. Минуты три он прислушивался, потом саркастически улыбнулся, встал и пригласил своего помощника.

— Наклонись, Боб, и послушай! — сказал он. — Что ты слышишь?

— Я слышу какой-то шорох, начальник, — проговоришь Боб, — нечто вроде скрипа пера о бумагу!

— Совершенно верно, дорогой Боб, — спокойно произнес великий сыщик. — Сейчас я покажу тебе, какой восхитительный подарок получил я сегодня! Посиди здесь у стола, и, ради Бога, не вздумай приподнимать крышку! Это может стоить тебе жизни!

Боб хотел что-то спросить, но Нат Пинкертон уже скрылся в соседней комнате. Недоумение Боба все росло, и он с нетерпением ожидал выхода своего начальника. Наконец, Нат Пинкертон вошел в приемную. На руках у него были длинные кожаные перчатки, лицо было в кожаной же маске.

— Так как подарок предназначался не тебе, а мне, милый Руланд, — шутливо проговорил он, — то потрудись отойти к окну, пока я здесь буду работать!

Говоря это, он вынул из кармана пузырек с какой-то бесцветной жидкостью и странного вида стальной инструмент, напоминающий собою клещи.

Боб отошел к окну и с недоумением стал наблюдать за манипуляциями начальника.

Нат Пинкертон сделался очень серьезен. Он еще раз нагнулся к корзине, послушал и раза два втянул носом воздух, как бы принюхиваясь к чему-то. Затем отставил стул в сторону, откупорил пузырек и тотчас же по комнате распространился пряный запах хлороформа. Все содержимое пузырька Нат Пинкертон вылил в корзину, тщательно закрыл ее сукном, лежавшим на одном из стульев, и минуть пять, не шевелясь, стоял перед столом, скрестив руки на груди. Наконец, быстро отбросив сукно в сторону, он открыл корзину, и левой рукой вынул оттуда маленькую, серого цвета змию. В правой руке появился принесенный им раньше стальной инструмент… Нат Пинкертон ловко раскрыл змее рот и вставил в него инструмент: послышалось легкое хрустенье и затем сыщик бросил пресмыкающееся в корзинку, даже не закрывая ее особенно тщательно. Щипцы оказались в крови, а в их тонких, острых кончиках быль зажат маленький, острый как шило, белый зуб гадины. Сделав операцию, великий сыщик сбросил перчатки и маску и облегченно вздохнул.

— Ну, вот, и все, Воб! — почти весело проговорил он. — Теперь наша пленница так же безвредна, как обыкновенный уж. Нельзя не признать, что мой таинственный поклонник, приславший мне этот знак своего почитания, выбрал один из редчайших экземпляров для своего подарка. — Это так называемая — болотная ехидина. По шороху в корзине я догадался, что там лежит змея, а по легкому запаху, характерному для этого вида змей, я даже узнал точное название нашей пленницы. Ну, однако, — заключить великий сыщик, запирая корзину, — мы потеряли массу времени и мистер Дентон, наверное, сильно беспокоится.