Священный вертеп - Лео Таксиль

В обмен на свою не слишком дорогостоящую посылку корыстный папа надеялся получить богатые подарки для своих обожаемых детей. И действительно, версальский и мадридский дворы поспешили изъявить признательность за любезность первосвященника, и на молодых супругов посыпались деньги и драгоценности.

Как и в былые времена, Ватикан каждую ночь превращался в вертеп. В оргиях кроме первосвященника, его дочери и двух сыновей принимали участие смазливые пажи, дамы, куртизанки, прелаты, высокие должностные лица и… поварята. Привязанности Пия шестого были разнообразны: от церковной и светской аристократии до юных поварят на кухне, к которым он особенно благоволил.

Ежедневно по нескольку часов он проводил за своим туалетом, красил губы, румянил щеки, умащивал телеса дорогими благовониями и рядился в дорогие кружева, как самая кокетливая куртизанка. У него бывали приступы ужасного гнева, если слуге не удавалось одеть его по вкусу. Тогда он разражался грубой бранью, раздавал пощечины и пускал в ход кулаки. Однажды он чуть было не убил портного за плохо сшитое платье.

Его так ненавидели в Риме, что каждое его появление, даже во время религиозных торжеств, сопровождалось свистом и улюлюканьем толпы.

ПИЙ ШЕСТОЙ – ВОР И УБИЙЦА.

Не зная устали, святой отец всеми способами умножал богатство своих незаконных детей. Он особенно хлопотал о герцоге и герцогине де Браччи. Прежний фаворит, Ромуальд, после того как он долгое время занимал первое место, отошел на вторые роли. Он уступил первенство старшему брату, номинальному супругу прекрасной Констанции. Ромуальд легко перенес новый каприз переменчивого папаши. Состояние его было достаточно велико, и он не особенно огорчался своим положением, поэтому сохранил самые тесные отношения с отцом, братом и сестрой, превратившейся в невестку.

Для обогащения милого семейства его глава не останавливался и перед преступлениями, и хотя был очень осторожен, ему не всегда удавалось замести следы. Вы можете судить об этом на основании следующего рассказа.

Миланский богач, по имени Аманцио Лерпи, решил переехать в Рим, полагая, что близость святого отца освятит и его самого. Богобоязненность Лерпи доходила до крайних пределов, вследствие чего большую часть своих доходов он употреблял на то, что священнослужители называют благочестивыми делами. Боясь, что солидное состояние рассеется по монастырям и другим церковным учреждениям, святой отец поручил одному иезуиту убедить Аманцио, чтобы тот для спасения своей души передал все имущество герцогу и герцогине де Браччи. Когда дарственный акт был подписан, папа разыграл лицемерное изумление и стал уверять богобоязненного болвана, что он не позволит племяннику принять такой дар. На самом же деле он просто хотел заставить Аманцио заявить о своем даре перед свидетелями и рассеять таким образом подозрения, вызванные такой необъяснимой щедростью.

Папа правильно разгадал характер чудака, который тут же стал умолять святого отца не лишать его счастья распорядиться своим достоянием ради спасения своей души и обеспечения себе прочного места на том свете. Наконец Пий шестой дал себя уговорить, и дарственная состоялась. Выдержав свою роль до конца, он даже убедил Лерпи оставить себе ежемесячную ренту в пятьсот экю. У этого фантастического идиота была племянница, по имени Марианна, и он состоял ее опекуном. Мать этой молодой особы маркиза Виктория Лерпи, возмущенная тем, что ее дочь лишается наследства, на которое имела законное право, обратилась с протестом в трибунал аудитора палаты. Слепо преданный папе аудитор отклонил ее жалобу. Достойный судья был тут же вознагражден кардинальской шапкой.

Но маркиза не пала духом. Она подала апелляцию в трибунал римского судилища, состоявший из двенадцати судей и аудиторов, из которых только трое были римлянами, другие представляли разные итальянские города и страны Европы. Этот судебный орган был не совсем развращен, ибо только пятеро его членов содержались папой, и он, в общем, был довольно беспристрастным.

Опасаясь неблагоприятного решения трибунала, Пий шестой предложил Виктории Лерпи сделку, давая сумму в двести тысяч экю отступного за отказ от своей претензии.

Она не согласилась.

Тогда папа изложил маркизе новый проект, в котором, отказываясь от первого предложения, брал обязательство устроить брак Марианны с Ромуальдом.

Таким образом девица становилась собственницей более крупного состояния, чем то, которое Аманцио даровал герцогу де Браччи.

«Скажите вашему господину, – ответила маркиза папскому посланцу, – что я ищу справедливости и пойду на все».

Трибунал римского судилища отменил решение первого судьи и объявил дарственную аннулированной, мотивируя тем, что при этом имело место принуждение человека, слабого разумом. Пий шестой потерпел поражение. Он сделал вид, что подчиняется решению, но поручил все тому же иезуиту заставить слабоумного Аманцио подписать завещание, по которому герцог де Браччи становится законным наследником всего имущества.

В тот самый день, когда несчастный дурак подписал завещание, у него сделались ужасные колики, сопровождавшиеся судорогами и рвотой. Ларчик просто открывался: опасаясь, как бы Аманцио не изменил своей воли, святой отец распорядился его отравить. Врачи тут же распознали причину болезни, но им удалось только на несколько часов продлить ему жизнь.

Как только он испустил дух, папа собрал римское судилище и представил завещание покойного. Судьи рассмотрели документ и, найдя его в полном порядке, собирались принять решение о том, что незаконный сын и любимчик первосвященника вступает в права наследства. Но тут внезапно появилась Марианна в сопровождении своей матери. Девушка развернула пергамент и передала его трибуналу. Это было другое завещание, более позднее, чем то, которым располагал Пий шестой.

Аманцио в новом завещании отказывался от первого, так же как и от дарственной, к которой его принудили, и оставил все свое имущество дочери маркизы Виктории Лерпи, сообщив, что явился жертвой преступного священника и своей собственной доверчивости.

ПИЙ ШЕСТОЙ И БОНАПАРТ.

В то время как войска революционной Франции потрясали троны, Пий шестой надеялся на то, что реакция все же восторжествует и ему удастся избежать возмездия со стороны французов. Каково же было его разочарование, когда у итальянских границ появились республиканские полки во главе с генералом Бонапартом!

Святой отец попытался собрать войско и с этой целью выпустил бумажные деньги, ценность которых не была ничем гарантирована. Все это ему мало помогло, и, когда французская армия подошла к Риму, он предложил Бонапарту мир, согласившись уплатить контрибуцию в пятнадцать миллионов и отдать шедевры искусства, украшавшие галереи Ватикана. Договор был заключен на основе этих предложений, но Пий стремился таким образом лишь выиграть время. Подписав соглашение, папа обнародовал буллу, где говорилось: "Всем возлюбленным детям католической церкви, братьям во Христе! Для блага христианства мы призываем вас взяться за оружие.

Чтобы вы, не колеблясь, исполнили нашу волю, мы сообщаем, что именем нашей верховной власти мы даруем индульгенции тем, кто станет под наше знамя, и вечное блаженство тем, кто убьет хоть одного из наших врагов!.." Видя, сколь странным способом первосвященник выполняет условия договора, Бонапарт пригрозил новыми военными действиями. И все же припертый к стенке Пий шестой еще раз нашел способ обмануть французского генерала. Делая вид, что покоряется воле Бонапарта, он заставил монастыри, соборы и конгрегации передать в Ватикан все ценные золотые и серебряные предметы, без которых можно обойтись при совершении католических обрядов. Затем он конфисковал у своих подданных столовое серебро, устроил обыски в частных домах, отбирая жемчуг, бриллианты, не брезгуя даже женскими кольцами. Совершив эти поистине апостольские деяния и собрав требуемую сумму, он уведомил об этом Бонапарта.

Директория тотчас же отправила в Рим своих комиссаров для ратификации соглашений между папой и Наполеоном. В дополнение к договору республика потребовала отмены булл, направленных – с начала революции – против французского народа, а также ликвидации инквизиции во всех католических странах и прекращения варварской практики кастрации детей в церковных хорах.

Не имея ни малейшего намерения выполнять свои обещания, папа только делал вид, что подчиняется, и тянул время, надеясь на помощь австрийских войск. В то же время духовенство по его приказу использовало все средства, чтобы разжечь религиозный фанатизм. Статуи богоматери во всех монастырях стали шевелить руками, открывать глаза, двигать ногами. Из распятий сочилась кровь. Черепа святых Петра и Павла в Риме распевали псалмы. Но самое удивительное из всех происходивших в ту пору бесчисленных чудес случилось в день большого праздника, в присутствии папы, кардиналов и более чем восьмидесяти тысяч зрителей. Мадонна сошла с места, троекратно повела головой и тяжко застонала.