Непокорная и обольстительная - Хизер Грэм

Не успел Джереми и рот открыть, как за него вступился Бегущий Бизон.

– Эта женщина является его законной женой и ждет от него ребенка, – спокойным тоном заявил он. – Учитывая тот факт, что он может умереть завтра утром, полагаю, что им нужно предоставить возможность попрощаться и решить все свои дела. Я настаиваю на том, чтобы он провел эту ночь с женой, – твердо заключил молодой вождь и посмотрел на старика.

Тот немного подумал и подтвердил свое согласие кивком головы:

– Это будет справедливо. Мы всегда старались держать возможных противников подальше друг от друга, чтобы они не имели возможности нарушить правила справедливого поединка. Думаю, что мы так же должны поступить и в отношении нынешних врагов. Что же до Бегущего Бизона, то ему тоже не следует встречаться с Макгоули до окончания поединка. Бегущий Бизон, я прошу тебя позаботиться о том, чтобы твой кровный брат оказался в вигваме со своей женой и не покидал ее до начала поединка. А тебе, Парящий Орел, придется подождать до утра.

Когда все встали, Джереми физически ощутил ненависть, которую испытывал к нему. Он знал, что индейцы команчи отличаются крайней горячностью и готовы в любую минуту вонзить нож в спину врага, но этому парню придется подождать до утра. Так что у него остается еще целая ночь или одна только ночь.

Они медленно шли по узкой тропе между вигвамами, и отовсюду раздавались приветственные возгласы людей, которые его хорошо знали. Правда, большинство жителей ограничилось настороженным любопытством и сдержанным добродушием. Они все прекрасно знали, что Криста находится в их деревне и что скоро оба противника сойдутся в смертельной схватке за право обладать этой женщиной.

Бегущий Бизон остановился у входа в вигвам, расположенный неподалеку от его собственного.

– Ты должен оставить ее на рассвете, – напомнил он кровному брату. – А потом придешь ко мне домой. Я хочу, чтобы мои жены подготовили тебя к поединку, одели соответствующим образом и обильно натерли медвежьим жиром. Я не хочу, чтобы твой противник имел какие-либо преимущества перед тобой.

– Благодарю тебя, брат.

– Макгоули, ты мало похож на тех бледнолицых, с которыми я имел дело, – тихо проронил Бегущий Бизон. – Ты всегда держал свое слово и никогда не пытался обмануть меня. Надеюсь на твою победу.

Джереми слабо улыбнулся:

– Я тоже!

Бегущий Бизон слегка поклонился ему и пошел к своему вигваму.

Женщина с отрезанным носом, бдительно охранявшая вход в вигвам, неохотно отошла в сторону, пропуская Джереми внутрь. Он нагнулся, вошел в жилище, и какое-то время неподвижно стоял, стараясь как можно быстрее приспособиться к царившей там темноте. Сердце вдруг заколотилось в его груди, а на лбу выступила испарина. Криста! Бегущий Бизон уверял его, что ей не причинили никакого зла.

В центре вигвама тускло мерцал огонь костра, и он с огромным трудом различил в дальнем углу смутную тень. Джереми быстро направился туда, ощущая в душе смешанное чувство гнева, сострадания и радости. Чем ближе он подходил к ней, тем сильнее верх брало последнее. Ему хотелось поскорее обнять жену, приголубить ее и хоть немного успокоить. Тень слабо зашевелилась и замерла. Кристу охватил ужас.

– Ты! – донесся из темноты ее слабый голос.

Он слышал, как она громко застонала, и сразу же понял, что она до сих пор не знала, что он уже в деревне.

Криста прижалась к стене вигвама и сидела скрючившись, сверкая в темноте посветлевшими от радости глазами. Ее волосы свободно спадали на плечи, оттеняя бледное лицо. По всему было видно, что она ужасно напугана, но старается скрыть это. Джереми вдруг осознал, что тоже поражен неизбывным страхом. Нет, он боялся не завтрашнего поединка, к которым уже привык за годы войны, и не смертельного для себя исхода, а чего-то другого.

Его руки задрожали, а в горле застрял горький комок. Он был безумно рад видеть ее целой и невредимой и вдруг решил, что если ему суждено умереть завтра утром, то ему будет гораздо легче, если в душе будут воспоминания о ее страстных поцелуях, а не о ее предательстве. Он подошел поближе, протянул к ней руки, осторожно помог подняться на ноги, и они прижались друг к другу в страстном порыве.

– Завтра, мадам, я, может быть, умру за вас, – тихо сказал он ей внезапно охрипшим от волнения голосом.

Он хотел произнести эти слова мягким и ласковым тоном, но все накопившееся за последние часы напряжение прорвалось наружу и сорвало голос до хрипоты. Он нежно прижал жену к своей груди и гладил ее пышные волосы, испытывая непреодолимое желание ласкать все ее тело, чтобы лишний раз убедиться в том, что на нем действительно нет ни единой царапины.

Он гладил и целовал ее щеки, приподнимал подбородок, чтобы видеть ее глаза, а пальцы глубоко погружались в ее густые волосы. Джереми не отпускал ее от себя ни на секунду, все еще не веря своим глазам. Все его тело заметно подрагивало, переполненное какой-то невиданной энергией, источником которой могла быть как страсть, так и неописуемая ярость. И все это время он продолжал шептать ей на ухо все, что приходило в этот момент в голову.

– Завтра я могу умереть, а сегодня… – Он сделал короткую паузу, отыскивая взглядом ее сверкающие в сумраке вигвама глаза.

Господи, она ухватилась за него обеими руками и не собирается отпускать! Означает ли это, что она ждала его все это время? Похоже, что да. Последняя их встреча омрачилась тем, что она просто-напросто соблазнила его, чтобы удержать в палатке и совершить свое предательство, но на сей раз все как будто бы иначе.

Конечно, ему несколько раз удавалось вызвать у нее ответное чувство, но только потому, что он прекрасно изучил ее и ловко использовал все ее слабости. Впрочем, сейчас это уже не имеет абсолютно никакого значения. Сегодня ночью она одарит его любовью совсем по другой причине. Ее будут подгонять воинственные звуки барабанов и ощущение того печального факта, что рано утром все может кончиться для него трагически.

Напряжение нарастало с такой быстротой, что, казалось, вот-вот вырвется наружу и дотла сожжет все вокруг, включая и их самих.

– А сегодня ночью, любовь моя, – продолжил он, не отрывая от нее глаз, – ты сделаешь так, чтобы я не пожалел о том, что может случиться со мной завтра.

Его губы нежно слились с ее губами в требовательном и вопрошающем поцелуе. Том самом, который всегда зажигал ее изнутри, переворачивая вверх тормашками всю душу.

– Господи Иисусе! – тихо прошептала она, когда вновь получила возможность свободно вздохнуть.

Его жар уже заразил ее своей огненной страстью, и она с восхищением уставилась на него, вздрогнув только тогда, когда во дворе послышался тревожный бой барабанов.