Орел-завоеватель - Саймон Скэрроу

Едкий аромат пряностей и еще более насыщенный запах соусов и готовящегося мяса наполнил ноздри Катона, когда они с Макроном вступили на открытую кухонную территорию позади большого пиршественного зала. Огромные котлы кипели на медленном огне над кухонными кострами, за равномерным горением которых следили покрытые потом полунагие рабы. Многочисленные повара, склоняясь к длинным деревянным столам, трудились над множеством блюд, предназначенных для императорского банкета.

— Что теперь? — прошептал Катон.

— Следуй за мной, вот и все.

Центурион подошел к дверному проему, связывавшему кухню с задней частью трапезной. По их приближении мускулистый дворцовый раб, наряженный в пурпурную тунику, предостерегающе поднял руку.

— Прочь с дороги! — рявкнул Макрон.

— Стой! — твердо ответил раб. — Без разрешения проход запрещен.

— Какое еще разрешение? — Макрон смерил его гневным взглядом. — С каких это пор раб преграждает дорогу центуриону?

— Прошу прощения, но проход через кухню запрещен всем, кроме кухонных рабов и прислуги пирующих. Попробуй пройти через главный вход.

— Что это за порядки? Кем установлены?

— Я получил приказ от самого Нарцисса.

— Нарцисса, а? — Макрон шагнул поближе и понизил голос. — Нам нужно немедленно увидеть легата Второго.

— Прошу прощения, господин, но без разрешения никак нельзя.

— Ладно, будет тебе разрешение.

Макрон левой рукой полез в поясной кошель и в тот момент, когда взгляд раба опустился, нанес правой снизу сокрушительный удар в челюсть. Голова раба откинулась, он обмяк и осел на настил.

— Ну, как тебе разрешение? — пробормотал Макрон, потряхивая кулаком и глядя на бесчувственное тело, распростертое у его ног.

Кухонные рабы испуганно вытаращились на грозного центуриона.

— Возвращайтесь к работе! — крикнул Макрон. — Живо! Пока я не разобрался с вами, как с этим болваном.

В первое мгновение никакой реакции не последовало, и Макрон сделал несколько шагов к ближайшей группе кухонной челяди, медленно доставая из ножен меч. Смекнув, чем пахнет промедление, повара и их помощники вернулись к работе. Макрон обвел территорию сердитым взглядом, давая понять, что не потерпит препон, и, убедившись, что все занялись своими делами, повернулся к Катону.

— Пошли, — спокойно сказал он и, наклонившись, чтобы не задеть головой притолоку, нырнул в пиршественный зал.

Катон последовал за ним — в полумрак, царивший за каменными, обегавшими зал опорами. Их тут же окутала духота.

— Держись позади, — велел Макрон. — Мне нужно разведать, что тут да как.

Он украдкой выглянул из-за толстой колонны. Огромный зал был освещен бесчисленными масляными лампами и высокими свечами, закрепленными в больших деревянных крестовинах, подвешенных с помощью блоков к смутно различимым вверху стропилам. Их янтарное сияние проливалось на головы и одеяния нескольких сотен гостей, восседавших и возлежавших на пиршественных кушетках, расставленных по всему периметру зала, кроме фронтальной его стороны. Перед ними тянулись столы, уставленные лучшими яствами, какие только могли приготовить императорские повара. Громкий разговор и смех заглушали голоса греческих певцов, выводивших что-то свое на помосте позади главного стола, за которым располагался один император. В пространстве между пирующими на прикрепленной к вбитому в пол стержню цепи с ревом метался медведь. Свора мохнатых собак носилась вокруг него, увертываясь от когтистых лап и норовя подскочить сзади, чтобы вцепиться в незащищенное место. Одна из них, чересчур осмелевшая, подвернулась под лапу и, с воем пролетев по воздуху, грохнулась на чей-то стол. Подносы, блюда, кубки — все полетело на пол. Завизжала перепуганная женщина — ее светло-голубая стола была забрызгана кровью.

Когда одобрительный рев гостей стих, Макрон присмотрелся к сидящим неподалеку от императора бриттам. Они по большей части уже поддались свойственной всем кельтам слабости и находились в изрядном подпитии, реагируя на каждый эпизод травли медведя бурными криками. Были, однако, и иные — они сидели тихо, вяло ковыряясь в своих блюдах и наблюдая за римлянами с плохо скрываемым презрением. Сидевший на кушетке ближе всего к императору молодой варвар жевал маленькую плетеную булочку, уставившись в пол и, похоже, совершенно не интересуясь происходящим.

— Вот тот, кто нам нужен, — промолвил Макрон, поманив к себе Катона. — Это Беллоний. Видишь его?

— Да, командир.

— Как думаешь, его надо схватить?

— Никак нет, командир, ведь у нас нет никаких доказательств. Нужно каким-то образом поговорить с Нарциссом или с Веспасианом.

— Вольноотпущенник вон он, как тень, возле своего господина. Но легата я пока что не вижу.

— Он там.

Катон кивком указал направление. Голова Веспасиана в это время была повернута в другую сторону — он целовал свою жену. Позади них, возбужденно наблюдая за наскоками псов на медведя, стояла Лавиния. На Катона нахлынули противоречивые чувства — ревность, озлобление и всплеск еще не остывшей любови. Лавиния посмотрела куда-то и улыбнулась. Оптион, присмотревшись, увидел, что эта улыбка адресовалась Вителлию, сидевшему с группой штабных офицеров как раз напротив бриттов. Трибун улыбнулся ей в ответ, и Катон сжал кулаки.

— Вон Вителлий, совсем рядом с императором, — прошептал Макрон.

— Я вижу.

— Что теперь? — спросил Макрон, снова спрятавшись за столбом. — Нарцисс или Веспасиан?

— Веспасиан, — тут же решил Катон. — Вокруг Нарцисса слишком много германских телохранителей, нам к нему не прорваться. Давай дождемся следующей перемены блюд и вместе с разносчиками попробуем подобраться поближе к легату.

— Подождем? Мы ждать не можем. Тем ребятам снаружи не потребуется слишком много времени, чтобы прийти в себя и доложить о нас.

— Командир, как ты думаешь, что случится, если нас обнаружат здесь без приглашения или разрешения, но зато при оружии?

— Понял. Подождем еще малость.

Они присели за колонной, в то время как в зале, судя по дикому реву, визгу и лаю, схватка зверей достигла апогея. Раззадоренные гости, подбадривая кто собак, кто медведя, и сами порой рычали и завывали, как звери. А потом все перекрыл могучий торжествующий рык мохнатого хищника. Травля закончилась, зрители вернулись к прерванным разговорам. Рискнув выглянуть из-за столба, Катон увидел, что медведя, окровавленного, но вышедшего победителем, дюжина крепких бриттов уводит в цепях из зала, а другие невольники крюками уволакивают растерзанные туши псов.