Каллгира. Дорога праха - Рут Хартц

— Как ты назвалась? — переспросила Донна. Не «Как ты сказала, твоё имя?». «Как назвалась». Точно что-то знает.

— Кира, — ответила Каз и придвинула по столу свои документы на имя Киры Кадграт.

По рассказам Кхана возникало впечатление, что Донна будет сумасшедшей бабкой, не расстающейся с бутылкой вина, но та выглядела не старше сорока: худа, высока, подтянута. Шёлк обтягивал крутые бёдра и оголял только ключицу и лодыжки. Туфли на тонкой шпильке — цвета красного коригранского, дым тонких сигарет, с привкусом винограда. Слишком уж близко она приняла слова Метина о ядах. Стоит отдать должное этому прохиндею, лгун он отличный.

* * *

В следующие два дня им провели экскурсию по дому, научили приветствовать гостей на разных языках и объяснили основы работы. Уроки эти казались сами собой разумеющимися — улыбайся, слушай, поддерживай зрительный контакт, побольше предлагай алкоголь и закуски, будь ласкова, но не перегибай, пока клиент не позволит.

Что касается спальни — Донна обсуждала это ещё на собеседовании. Всех, кто начинал мяться, краснеть и прятать глазки, выставляли за порог. Ясмина справилась, одна Алаян знает, как. Среди прочего Донна подчеркнула, что отказывать клиенту запрещено, даже оставлять гостя без внимания нельзя.

Когда более опытные фрины делились своими приёмами ублажения, Казимире так и хотелось заткнуть Ясмине уши. Лакх, а девочка-то держится лучше моего.

Помимо трёх жилых этажей в особняке обнаружился подвал с огромной кухней, винным погребом и несколькими запертыми комнатами. В маленькую кухню, куда несколько дней назад пробралась Казимира, поставщики выгружали провизию, которую позже спускали в подвал. Здесь же сервировали блюда перед выходом в зал. Ага, место проходное, для сейфа крайне ненадёжное.

На первом этаже было выделено крыло для прислуги, а всё остальное пространство занимали два огромных зала для приёма гостей и отгороженные гардинами комнатки с диванами, подушками и приглушённым светом. Как та, где Валлет повздорил с генералами наёмной армии. Здесь можно было запрятать пару тайников, но чтобы всё исследовать, Казимире требовалось время.

На втором и третьем этажах для каждой фрины были выделены спальни с ванными и гардеробными. Здесь же нашлись общая комната для танцев и занятий на музыкальных инструментах, библиотека и зал для чайных церемоний. Донна из кожи вон лезла, показывая, что это не просто притон, вот только на книгах и флейтах со скрипками давно скопилась пыль. Зарабатывали тут именно на лелле, куколках.

Особняк так и хотелось рассматривать целыми днями. С его картинами в позолоченных рамах, с мягкими коврами и красными дорожками на лестницах, с цветами и благовониями, с тонким хрусталём и резной мебелью. В каждом углу стояли диванчики, софы, пуфики, кресла. На стенах — тёмные обои в мелкий розовый цветочек. Рука так и тянулась пощупать выпуклые узоры. Чем-то дом Донны даже напомнил Казимире особняк Бофортов. После этой мысли засыпать под балдахином в просторной кровати — точь-в-точь, как эдвардовская, — стало невыносимо. К середине ночи Каз сбросила подушку на пол, повозилась, но всё же уснула на мягком ковре. Зуритинском, ручной работы. Давно ей не снилось столько крови.

Ночи проходили в беспокойстве, и днём не становилось проще. Казимира осмотрела в особняке почти все помещения, к которым имела доступ или в которые могла попасть незамеченной. На третье утро даже пробралась в кабинет Донны, пока там убирались. Слуг Казимира заболтала, пока незаметно проводила пальцами под массивными рамами и простукивала стены. Ящик стола, естественно, был заперт. Именно там и мог бы храниться код, Донна бы додумалась до такой банальности. Но никаких зацепок Каз не находила. Последняя надежда оставалась на спальню Донны, но туда входила только личная служанка матроны. Эту так легко не обдуришь.

— Может, у тебя есть какой-нибудь отвар, который развяжет ей язык? — спросила Каз вечером накануне юбилея Мелина. Глаза жгло теперь не только от ярких ламп, но и от косметики. Дурацкие тени попадали прямо на слизистую и не вымывались ни водой, ни слезами. Голова гудела, и Каз надавила на веки большими пальцами.

Послышалось недовольное сопение Ясмины. На этот вопрос она уже отвечала, но Казимира надеялась, что за два дня что-то поменяется.

— Либо подвал, либо кабинет, либо спальня, — отчеканила Ясмина, как считалочку. Тоже не в первый раз. Мигрень от этого не стихала.

— Подвал я осмотрела, — протянула Казимира, поднимаясь с постели.

— Хм, ладно. — Ясмина в задумчивости прикусила ноготь указательного пальца, но тут же лицо её просветлело. — М! Девочки говорили, дочь Донны тоже отравилась, в лечебнице сейчас.

Казимира подождала.

— И?

— И Донна может держать сейф в комнате дочери. Покои фрин-то мы не осматривали.

Ну, имеет смысл. Без Ясмины Каз бы никогда этого не узнала — девчушка подружилась тут со всеми, кажется, как только заселилась. Приносила последние сплетни, пересказывала местные байки о Донне. Дельной информации было мало, но вот про дочь…

По особняку бегало удивительно много маленьких девочек. Дочери фрин, которых Донна не позволила отослать куда-то. Сыновей она отправляла в другие ордена, но из девочек растила новое поколение. Несколько молоденьких фрин рассказывали Яс, что в этом доме они живут с рождения. У кого-то матери стали непригодны для профессии, у кого-то умерли от болезней или алкоголизма.

Чем больше времени Казимира и Ясмина проводили в этом месте, тем меньше Каз мучила совесть. Жалость и стыд перед алчной, параноидальной дамочкой, державшей девушек в фактическом рабстве, испарились. Ещё и собственную дочь втянула.

Действовать решили этой же ночью. Яс должна была проводить Казимиру до покоев дочери Донны и остаться в коридоре, сторожить. Дверь с выведенной золотом буквой «А» Каз не стала сразу открывать. Прислушалась, прижалась ухом к замочной скважине. Там кто-то был, возился, перекладывал вещи, мурлыкал мелодию под нос. Голос не взрослый, детский совсем. Пару секунд Казимира раздумывала, но всё же повернула рукоять.

Оказавшись внутри, она прижалась спиной к двери и шумно выдохнула от облегчения. Для пущей правдоподобности стоило бы и туфли скинуть, но Каз уже была боса. Детский голос раздавался из смежной комнаты, гардеробной. Отдельные слова звучали отчётливее, другие проглатывались:

— Чайки, сто… поплавки, в час… островки.

Что за тарабарщина? Это точно на салданском? Каз вслушалась, подалась ближе, но рукой задела вазу с подсыхающим букетом сирени. Успела поймать, вот только шум заставил детский голос затихнуть.

— Ба? — неуверенно позвала девочка. Так тихо, словно боялась ответа.

— Кто здесь? — спросила Казимира. Напустила испуга в голос, нахмурилась, озираясь по сторонам.

Комната ничем не