Очи бога - Джон Марко

— Да. Сказала, что его изгнали из города, но я это уже знал. И сказала, будто вы с ним ездили в Джадор за амулетом. Она называла этот амулет Оком Господа. Это правда, Фиггис? Вы с Лукьеном действительно были в Джадоре?

— Да, хочешь верь, хочешь, нет, — усмехнулся наставник. — Я был тогда много моложе и в гораздо лучшей форме. А что еще она рассказывала тебе? Говорила, что они с Лукьеном были любовниками?

Брови Гилвина взлетели вверх.

— Любовниками? Она сказала, что они были друзьями.

— Именно из-за этого Лукьена изгнали из города, — объяснил Фиггис. — Он влюбился в Кассандру, а она — в него. Когда Акила обнаружил правду, она разбила его сердце. И навсегда изменила его. Некоторые люди считают, будто тяжесть правления свела его с ума. Но это не так. Он мог вынести все, если бы Лукьен и Кассандра вели себя иначе. Он любил их обоих, а они предали его. Вот почему он стал таким, какой есть.

В голосе Фиггиса звучала неподдельная грусть. Гилвин придвинулся ближе.

— Почему же ты мне этого не рассказывал? — спросил он. — Тебе следовало доверять мне. Все это время я спрашивал тебя о короле, а ты не говорил мне правду. Ты лгал мне.

— Мне приходилось это делать. Я должен был защитить тебя. Ты и не представляешь, каков Акила. Он давно уже не Акила Добрый. Узнай ты правду, ты бы попал в беду. Я в безопасности лишь потому, что Акила нуждается во мне. Но насчет тебя — я не стал бы рисковать. Ты не знаешь, на что способен Акила, — он с сожалением покачал головой, но вдруг вспомнил: — Так ты сказал, проклятия не существует?

Гилвин пожал плечами.

— Так говорит королева. Я увидел ее в первый раз несколько дней назад, и с тех пор с ней все в порядке. Амулет по-прежнему хранит ее. Она утверждает, что болезнь не тронула ее.

— Потрясающе. И она все так же молода?

— О, да! Достаточно молода, чтобы одурачить меня. Я ведь принял ее за горничную.

— Она была прекрасна, — заметил Фиггис. — И осталась такой, я уверен. — Тут его глаза подозрительно сузились. — Так не в нее ли ты влюбился намедни?

Лицо Гилвина стало пунцовым.

— Да, — признался он.

Это признание вызвало у Фиггиса истерический хохот.

— Ничего смешного нет! — заорал Гилвин. — Она выглядела как моя ровесница! Откуда же мне было знать, что она королева?

Фиггис отер слезы с глаз.

— Извини, — проговорил он между приступами хохота. — Ты прав. Ничего смешного.

Но не мог прекратить смеяться.

— Ах, прости меня, мальчик, — наконец, выдавил он. — Но я смеялся впервые за много дней. Ты прав, это не шутка. Правда в том, что ты до сих пор не знаешь всего.

— Да нет же, знаю. Ты едешь в Джадор искать второй амулет. Ты думаешь, что он в Гримхольде.

Фиггис нахмурился.

— Боже, ты знаешь слишком много. Кассандра рассказала тебе?

— Да, но могла бы и не рассказывать. Я многое понял, когда подслушал твой разговор с генералом Трагером. Вот почему Кассандра хочет найти Лукьена. Хочет вернуть его, чтобы он увез ее из Лайонкипа. И вместе с ним планирует отправиться в Джадор до того, как выйдут армии Акилы.

— О Небо, — простонал Фиггис. — Все хуже и хуже.

— Но ведь нужно что-то делать, — сказал Гилвин. — Иначе джадори сметут с лица земли.

— Думаешь, я этого не знаю? В чем, по-твоему, я пытаюсь убедить Акилу? — расстроенный, Фиггис сгреб книги в кучу и отодвинул их в сторону. — Джадори — мирные люди. Акиле это известно, но он не обращает внимания. Ему нужен амулет, и он ни перед чем не остановится, лишь бы найти его.

— Так, может быть, он ищет не там, — нервно произнес Гилвин. — Я имею в виду, ты уверен, что он в Гримхольде?

Фиггис внимательно посмотрел на ученика.

— О чем ты говоришь?

— Фиггис, мне нужно кое-что сказать тебе. Обещай, что ты не сойдешь с ума, когда услышишь.

— Я и так безумен, Гилвин. Так скажи мне.

— Думаю, я знаю, где второй амулет. Похоже, я видел его.

— Что?! — кровь прилила к лицу Фиггиса. — Ты видел второе Око Господа? Где?

— Фиггис, успокойся, — Гилвин поднял руку. — Я не уверен, что это тот же самый.

— Где? — не отставал Фиггис.

— В Коте, с неделю назад. Когда я потерялся, помнишь?

— Помню. Продолжай.

— Ну вот, я затрудняюсь точно сказать. Всего и не упомнишь. Но знаю точно: там была женщина. И мужчина, гигант. И много света.

— О, помедленней, прошу тебя. Ты говоришь неразборчиво. Сядь-ка и поведай мне все по порядку. Ничего не упусти.

Гилвин сел, пытаясь собраться с мыслями. Но всякий раз, когда он пробовал освежить в памяти события в аллее, его мозг словно тучами заволакивало.

— Очень трудно, — покачал он головой. — Оно будто ускользает от меня. Не дается.

— Что не дается? — не понял Фиггис.

— Моя память. Иногда я вижу все отчетливо, но, когда пытаюсь рассказать… Что-то мне мешает. Я не знаю.

— Гилвин, расслабься и расскажи мне все, что вспомнишь, хорошо? Где ты видел амулет?

— В Коте, — повторил Гилвин.

— У мужчины и женщины?

Гилвин кивнул.

— А кто они, ты не знаешь?

— Не знаю, — подтвердил Гилвин. Он закрыл глаза, пытаясь восстановить внешность незнакомцев. Но все, что сумел вспомнить — это то, что они выглядели очень необычно. — Фиггис, я думаю, они заколдовали меня. Я не могу вспомнить!

— Спокойно. Попытайся еще раз.

— Не могу. С каждым разом удается все хуже, — Гилвин сжал здоровую руку в кулак, силясь восстановить картину, но, чем больше старался, тем расплывчатее делались воспоминания. Он знал, что женщина колдовала, и что она помогла ему. Но все остальное выветрилось из памяти. Он напоминал самому себе дряхлого старикашку, выжившего из ума, пытающегося вспомнить дорогу домой.

— Она что-то сделала с моими мозгами, — сердито выпалил он. — Вот я и позабыл все.

— Ты уверен, что это была женщина?

— Да, — Гилвин умоляюще посмотрел на Фиггиса. — Думаю, она ведьма. Ведьма Гримхольда. Ведь на ней был амулет. Но это все, что я помню.

Фиггис улыбнулся.

— Ведьма Гримхольда. Разве это не легенда?

— Я видел ее, Фиггис. Видел. Но ничего не могу вспомнить, — Гилвин выругался и закрыл лицо руками. — Она околдовала меня.

— Она не хочет, чтобы ты вспоминал ее, — решил Фиггис. — Хочет, чтобы ты никому не говорил о ней.

— Да, — кивнул Гилвин. — Наверное, я обещал ей это. Не уверен, но, стоит мне заговорить о ней…

— Гилвин, посмотри на меня.

Гилвин опустил руки. Фиггис не сводил с него глаз.

— Смотри мне в глаза и не отводи взгляда. Даже не моргай.

— Что такое? — спросил Гилвин.

— Ш-ш-ш, тише, не говори. Просто смотри на меня, — голос Фиггиса звучал убаюкивающе-монотонно, словно часы. Он был мягким, твердым и чистым, словно морской бриз. — А теперь — расслабься. Расслабься и не думай ни о чем, кроме моего голоса.