Белые искры снега. Анна Джейн - Анна Джейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- А ну-ка отвянь от девушки! - не выдержала Дарёна, видя, как напугана девчонка. Вот урод! Понял, что она видит его, придурка, сохранившего даже в этом странном мире свой мерзкий характер, и пристает! Довел до чего – она аж вены пыталась перерезать! Ничего себе! Понятно, почему Вольга отправил ее именно сюда, но непонятно, почему поручил это дело не кому-то более сильному или опытному.
Мира, увидев еще одного призрака, повисла в руках врача и родственницы. Те заволновались. Какой-то мужчина, стоявший неподалеку, подхватил потерявшую сознание и понес в травмпункт.
- Это ты мне, малявка? – злобно сощурился парень.
- Нет, дяде Пете. Убирайся и никогда больше не приближайся к ней. И не лезь к живым, раз уж решил тут остаться. – Дарёна еще при жизни имела крутой нрав.
- Ой, а что ты мне сде… - Закончить парень не успел, потому что Дарёна, даже не пошевелившись, что-то сделала. Какая-то вибрирующая сила откинула его прочь, заставив замолчать и отгородив от жертвы. Дарёна сдвинула брови – подлых и обижающих слабых она не любила. Зато ей нравилось помогать людям – и при жизни, и сейчас.
Дарёна следила за своей новой подопечной, которая ей почему-то понравилась, и когда ту отвезли домой (к счастью, раны оказались не очень глубокими, а ее родственница уговорила врача не вызывать психиатрическую бригаду), она все же показалась ей, лежащей в кровати в обнимку с огромным плюшевым медведем. Но не наяву, а на пару минут забравшись в ее сон, висевший над кроватью, на цветущий берег радужной реки под пшеничным вязаным солнцем, к которому были пришиты пугливые пуговки-глазки.
- Эй, - сказала во сне Дарёна приветливо, садясь рядом с Мирой. Во сне она не пугалась, просто удивилась, что ее покою помешали. – Привет. Не бойся меня. Я хорошая.
- Ты прогнала его, - сказала девочка шепотом, не веря.
- Угу. Прогнала, потому что это моя работа. А тот лось к тебе больше не приблизиться. Даю слово. Кстати, меня зовут Дарёна. А тебя?
- Мира, - прошептала та, протянула руку, и на ее палец опустилась красивая нежно-сиреневая бабочка с искрящимися фиолетовой блестящей пудрой крыльями. – Я тебя видела… в торговом центре!
- Точно! В общем, так, Мира, считай меня своим хранителем. Я очень крутая, чуть-чуть особенная и люблю рок.
Сон плавно тек дальше.
Глазки вязаного солнышка загадочно блеснули. А где-то далеко запел соловей.
Я думала, что день все же закончился, но не тут-то было! Мы проделали уже половину пути, когда Шейку позвонили на мобильник и состоялся крайне любопытный разговор.
- Здравствуйте, - отозвался Николай, более менее приноровившись говорить, особо не напрягая мышцы на лице. – А-а-а… он со мной, - произнес он. – Рядом сидит, в машине, мы домой едем. С друзьями. Да, конечно, сейчас. – И он протянул телефон другу.
- Мать, - шепнул он Зарецкому. Я зажала рот тыльной стороной ладони, стараясь не засмеяться. Надо же, нашего маленького мальчика потеряла мамочка. А он еще строит из себя взрослого.
- Алло, мам, - недовольно произнес Енот. – Все в порядке. Мы в кафе были. Едем домой. Я не слышал, как ты звонила. Нет, правда. Ну, прости, я не хотел тебя расстраивать, - голосом послушного мальчика сказал он, я обернулась и показала ему большой палец, поднятый кверху, заслужив презрительного взгляда. – Я скоро буду.
Он отключил мобильник, вернул его хозяину и, чуть ли не скрепя зубами, стал искать свой телефон. Увы, поиски его не увенчались успехом. Телефона – новенького смартфона последнего поколения нигде не было. В карманах, на сидении, под сидением – совершенно нигде. Я молча, но от души посочувствовала Зарецкому. Что же у него сегодня за день такой? Потерял телефон, бедняжка.
- Давай, я на него позвоню, - предложил Шейк и набрал номер друга. Женский механический голос на том конце провода сообщил по громкой связи, что телефон отключен или находится вне зоны действия сети.
- Как он мог выключиться-то? Зарядки еще на пару часов было. Это он, - вдруг яростно проговорил Ярослав.
- Кто он? – не поняли мы.
- Этот чертов пират свистнул мой мобильник! – заорал парень на весь салон. – Скотина! А я и думал, что он с нами тут ошивается! Урод! Поймаю, урою, - неожиданно заявил он, глубоко вдыхая воздух от переполнявшей его ярости. И врезал костяшками пальцем по сидению. Я вздохнула, одновременно проверяя в сумочке наличие кошелька и собственный мобильник. Телефон у Злорадского был новый, с наворотами, дорогой – последний в серии американской известнейшей компании с логотипом в виде надкушенного фрукта. Если бы я такой потеряла, я бы изрядно расстроилась. Правда, Ярослав больше переживал не из-за потери, а из-за уязвленной гордости. Надо же, какой-то там косплеер-недоумок умыкнул его личную вещь, да еще так коварно.
- Джек Воробей, мать его, - разорялся эмоциональный Зарецкий, решив, что пред нами скрывать свое истинное я не нужно, и так все всё видели и все всё знают. Глаза его гневно блестели, щеки пылали. – Волосатый п…
- Э-э-э, друже, полегче насчет волосатых, - остановил поток брани Шейк – у него ведь тоже была нестандартная мужская прическа.
- Прям не Воробей, а Сорока, - ухмыльнулась Ранджи. – Ни у кого больше ничего не пропало?
Оказалось, что не пропало.
- Не надо было чихать на левом борту, - насмешливо сообщил между делом Николай. – Вот несчастья и навлек.
Ярослав треснул его по предплечью с новой порцией ругательств, из которых было ясно, что парень совершенно не собирался так быстро распрощаться с недавно купленным гаджетом, столь дорогим его чуткому сердцу.
- Поехали в полицию, - решила я с тяжелым вздохом. – Заявление напишешь. Может быть, найдут.
- Да ничего они не найдут, - вмешался посерьезневший Шейк. Ранджи его поддержала – у ее сестры был похожий случай, когда украли мобильник, вытащив его прямо из кармана в автобусе, но заявление, написанное в ближайшем отделении тогда еще милиции, эффекта никакого не дало. Впрочем, я тоже знала пару таких случаев. У одногруппницы телефоны воровали целых три раза, и не один не вернулся больше к законной хозяйке.
Неожиданно мы разделились на два фронта – ехать в отделение или не ехать. Шейк и Ранджи были уверены, что это ничего не даст. Я и Ярослав склонялись к тому, что в полицию все же надо прокатиться. Я так считала, поскольку полагала, что так будет правильнее, вдруг случится чудо, и сотовый вернут владельцу? Мало ли, смогут как-нибудь отследить. А Яр горел желанием найти ушлого капитана, полагая, что такого яркого персонажа в нашем городе найти будет хоть и проблематично, но возможно, особенно если он уже попадался в руки органов правопорядка.
Победили мы с Енотом. Подумать только, я и он мыслим одинаково – в пределах ситуации, разумеется. И он даже нормально общается с «ненавистной практиканткой», забыв обо всех разногласиях. Правда, длилось это недолго, минут десять, затем благоразумие Зарецкого вновь приказало долго жить. В результате, Ранджи, которая терпеть не могла спорить, повела Танк в сторону отделения полиции, предварительно найдя его по навигатору. Яр попытался отцепиться от меня и Ранджи, но я цепко держала его на крючке, заявив, что я в полиции буду его законным представителем.
- Я совершеннолетний, - сообщил Зарецкий. – У меня вообще-то День рождения был недавно. Который ты испортила. Кстати, когда ты поговоришь с Ваном и во всем признаешься? – вновь завел он прежнюю песню.
- Никогда. Тебе надо, ты с ним и разговаривай. И вообще, котик, вопрос, кто кому День рождения испортил. – В который уже раз одни только слова Енота Адольфыча заставили меня мгновенно раздракониться, хотя я вновь, как и всегда, не подавала виду. Ходячий раздражитель.
- В смысле? Естественно, ты мне. Постой, хочешь сказать, у тебя тоже была днюха? – чуть подумав своим мощным прибором, заменяющим мозг, коленом, то бишь, произнес Зарецкий. – Да ну, - его голос неожиданно повеселел. Кажется, ему стало приятно, что и мой праздник был подпорчен.
- Дошло? – холодно спросила я. – Да, с логическим мышлением у вас туго, Злорадский. Впрочем, и с любым другим мышлением – тоже.
- Не коверкай мою фамилию.
- Ну что ты, я совершено ничего не коверкаю.
Он презрительно хмыкнул.
- Значит, мы родились в один день? Удивительно. – Это было сказано так, словно пятого декабря личный праздник мог быть только у него и ни у кого более.
- Удивительно, - согласилась и я.
- Сколько тебе исполнилось, тридцать? – ангельским голоском спросил этот шутник.
- Сорок, - огрызнулась я.
- А почему ты все еще учишься в университете? – все тем же милым голоском осведомился Зарецкий.
- Слушай, ты, разговаривающая обезьянка, я тебе не подружка, чтобы ты со мной шутил, - отчеканила я. – Я вообще-то твой педагог.
- А, точно. Простите, Анастасия Пугаловна. Я больше не буду. – Степень издевательства в певучем голосе Зарецкого зашкаливала.
Мне захотелось его ударить.
- Ребят, давайте вы молча поедите? – миролюбиво предложила Ранджи, явно понимая меня.