На первых ролях - Кейт Коскарелли

– А, брось, Серджио! Ты не ко мне хочешь вернуться, а вот к этому, – отрезала Хилда, широким жестом показывая окружающую их роскошь.

– Нет, неправда! Я хочу быть твоим мужем, – настаивал он.

– Не моим, Серджио. Мужем известного голливудского агента, которого сажают на лучшие места в ресторанах, который может позволить себе покупать дорогие машины, быть на короткой ноге с богатыми и знаменитыми.

– Какая разница? – удивился Серджио.

Хилда задумчиво оглядела мужа. Господи, да он и в самом деле не понимает!

– Об этом речи быть не может, Серджио! Даже если бы эта статья не появилась сегодня в «Тэтлтейл», я бы ни за что не позволила бы тебе вернуться, а уж теперь… Агент должен быть умным, хитрым, сообразительным, иначе ему просто не смогут доверять, а рядом с тобой меня всегда будут считать последней кретинкой, ясно? Видишь ли, преуспевающие мужчины могут позволить себе жениться на молоденьких дурочках, и общество им все прощает, но женщине это категорически запрещено…

– Считаешь меня дурачком?

– Прости, наверное, не стоило бы употреблять это слово, но, по правде говоря, именно так ты выглядишь в глазах посторонних.

– Ну и что мне прикажешь делать? – спросил он, сделав знак официанту налить еще стакан из бутылки, стоящей во льду на столе.

– У тебя совсем нет денег? – удивилась она, гадая, скажет ли Серджио о десяти тысячах, полученных от «Сая».

– Ни гроша, – солгал он.

– Ладно, вот что я тебе скажу. Завтра поговорю с Сэнди Шапиро, попрошу его составить бракоразводный контракт. Сколько ты хочешь? – осведомилась Хилда, не желая сама называть сумму. Если цена не слишком бессовестная, она заплатит.

– Двести штук. И «порше», конечно. Я мог бы уехать в Нью-Йорк, снять квартиру у реки и попытаться найти какую-нибудь работу.

– Это уж слишком, – с ходу запротестовала Хилда. Нет смысла сразу соглашаться, иначе он подумает, что слишком мало запросил.

За ужином, десертом и кофе супруги продолжали торговаться. Серджио допивал второй бокал коньяка, когда они наконец пришли к соглашению.

– Значит, так тому и быть. Шесть тысяч в месяц весь следующий год, потом по пять ежемесячно еще два года, и на этом конец, понятно? Три года будешь жить без забот, а за это время вполне можешь подыскать себе приличную работу.

– За тебя, бэби! – провозгласил Серджио, поднимая бокал с коньяком.

Хилда не могла не задаться вопросом: от всех ли альфонсов так трудно избавиться, как от того, которого подобрала она?

ГЛАВА 77

Ровно в восемь Фрэнк Хантер позвонил в дверь дома, и Челси сама вышла ему навстречу. Они стояли у порога, отец и дочь, изумленно глядя друг на друга. Оба сразу поняли, как похожи – если внешнее сходство между живущими вместе родственниками часто не замечается и принимается как должное, Фрэнку и Челси оно казалось чудом. Они долго стояли, не в силах двинуться с места, не отводя глаз.

– Мой Бог, Челси, ты прекрасна! – вырвалось наконец у Фрэнка, и он шагнул к дочери, протягивая руки. Сердце девушки сильно забилось, комок в горле не давал говорить, но она позволила обнять себя, положила голову на плечо Фрэнку, закрыла глаза, вспоминая одинокие ночи детства, проведенные в холодной неуютной постели в мечтах об отце, который мог бы защищать и охранять ее.

Фрэнк осторожно, не разжимая рук, вошел вместе с Челси в холл, захлопнул за собой дверь. Потом приподнял ее голову и поцеловал в лоб.

– Возможно, во мне говорит тщеславие, радость моя, потому что ты так на меня похожа, но, клянусь Богом, лучшего зрелища эти старые глаза уже давно не видели!

Где мы можем поговорить? Нам так много надо сказать друг другу.

Онемевшая от наплыва чувств, Челси лишь кивнула и повела отца в гостиную, мимо более уединенной и тихой библиотеки, где был убит Фернандо, и усадила на диван. Только потом, обретя наконец способность говорить, девушка прошептала:

– Как я рада, что ты здесь. Выпьешь что-нибудь?

– Может, позже, – отказался Фрэнк, взяв ее за руку. – С чего начнем?

– Просто расскажи, почему не приходил: это для меня сейчас важнее всего, – попросила Челси, опуская голову: слезы вот-вот готовы были хлынуть из глаз.

– Это не очень приятная история, но я хочу, чтобы ты знала правду, Челси. Это, по крайней мере, самое малое, чего ты заслуживаешь, – объявил Фрэнк и рассказал без утайки все, что произошло.

– Поэтому, – добавил он, – все эти годы твоя бабушка пользовалась этим письмом и единственной ошибкой юности, словно дамокловым мечом, угрожая опозорить меня и друга, и пришлось уйти навсегда, потому что не хотелось навлекать позор на семью и на приятеля. Это сын известного во всей стране судьи, и родные не знают, что он гомосексуалист. Кроме того, он, как и отец, юрист, очень способный, и пользуется прекрасной репутацией.

Челси жадно впитывала каждое слово, все понимая и восхищаясь порядочностью Фрэнка. Он не мог отдать друга на растерзание.

– Ты правильно сделал, что опасался бабушки. Она способна на все, даже на убийство, чтобы защитить маму, – заметила она.

– Расскажи о себе. Подумать только, двадцать три года, а я ничего не знаю о тебе.

– Ну, я веду довольно серенькую жизнь. Принести чай или выпьешь что-нибудь?

– Вполне достаточно чая. Я выпил пару рюмок в самолете, чтобы поддержать угасающее мужество. Очень уж хотелось произвести хорошее впечатление, – ухмыльнулся Фрэнк.

Челси позвонила Кларку, попросила принести чай с пирожными и снова уселась на диван. Они говорили и говорили без конца, и Челси открыла отцу душу, рассказав все: о детстве, стремлении стать дизайнером ювелирных изделий, предложении «Тенейджерс». Но только поздно вечером она собралась с силами открыть правду об Уилсе. Девушке не хотелось обременять отца неприятным известием о своей беременности, но его искренность и нескрываемая любовь к дочери располагали к откровенности.

– Мне так стыдно, что приходится говорить тебе это, – с отчаянием вырвалось у девушки.

Фрэнк быстро подвинулся к дочери и, обняв, привлек к себе.

– Быть отцом, дорогая, это прежде всего уметь принимать на себя страх и боль собственного ребенка. А теперь объясни, ты уже звонила своему молодому человеку?

– Не могу, – печально прошептала Челси. – Его семья меня не примет. Маргарет, сестра Уилса, когда-то моя лучшая подруга, без обиняков дала понять, что я запачкана и заклеймена этим грязным скандалом.

– Послушай, моя родная малышка, я приехал сюда не для того, чтобы учить тебя жить, но… – Фрэнк глубоко вздохнул, – думаю ты нуждаешься в отцовском совете.

– Прежде чем ты скажешь что-то, хочу объяснить, что я не в таком уж отчаянном положении. Джонатан Корелл просил меня стать его женой. Он хочет дать моему ребенку свое имя. И говорит, что влюблен в меня!