Неправильная женщина - Анна Стриковская

Мы все дружно похихикали.

После ужина с вином и фруктами мы перебрались на заднюю веранду и уютно устроились там: Жан Мишель в кресле, а мы с Анри в двухместной плетеной конструкции, свисавшей с потолка на цепях. Пили коньяк и обсуждали фондовые рынки. Трудно предположить, что это может быть романтичнейшей из бесед. Но когда твоя голова нежится на плече любимого, в беседе царит полное взаимопонимание, воздух полон ароматами цветов и свет свечи на столе не мешает любоваться звездным небом, то и в биржевых сводках появляется романтика.

В темноте зафырчал мотор автомобиля, и Жан Мишель поднялся с места.

— Друзья мои, отдыхайте, развлекайтесь, а я вас оставлю, — он откланялся, вышел в сад и исчез в темноте.

Я поняла на Анри глаза в полном изумлении. Он понял и тут же мне разъяснил:

— Лиза приехала. И сейчас вместо того, чтобы с нами поздороваться, поднимется наверх и не выйдет до завтра.

— Зачем так шифроваться, здесь же нет чужих?! — у меня такой бред в голове не укладывался.

— Не знаю. Иногда мне кажется, что это такая игра. Но они играют в нее уже двадцать лет. Я бы не выдержал, а он только смеется и играет по этим дурацким правилам. В конце концов, если им нравится, то какое нам дело?

— Никакого, ты прав. Но в связи с этим мне пришла в голову мысль: не надо завтра оповещать всех о наших планах.

— Даже детей? — сказал Анри встревоженно.

— Нет, детям сказать необходимо. Но попросим их пока держать язык за зубами. Жана Мишеля с Лизой тоже. Всему собравшемуся бомонду совершенно лишнее знать о наших планах. Мало ли что.

— Я уж испугался, что ты передумала. Я с тобой согласен. Объявим, когда дело будет сделано. Хотя все равно пронюхают. Но зато открыто приставать не станут. Кстати, подожди.

Он снял мою голову со своего плеча, встал и быстро ушел в дом. Вернулся минут через десять, сел на свое место и снова меня обнял.

— Я делал тебе предложение?

— Делал.

— Но я делал его неправильно. Так что повторим еще раз. Ты согласна выйти за меня замуж?

Перед моим носом что-то засверкало. В крошечной коробочке, которую Анри достал из кармана, лежало колечко удивительной красоты с семью бриллиантами голубой воды. Я только и смогла выдохнуть:

— Ой!

— Давай сюда свою руку, я надену и посмотрю, как это выглядит на тебе.

Анри надел мне кольцо на безымянный палец. Колечко было чуть-чуть великовато, но я не стала обращать на это внимание, а сразу полезла целоваться, орошая его майку счастливыми слезами. Он встал, легко поднял меня и понес куда-то.

— Ты слышала, я обещал, что я буду носить тебя на руках. Вот, пожалуйста.

— А куда ты меня несешь?

— Ты же теперь моя жена, я несу тебя в спальню, и не надо мне говорить, что мы еще не женаты.

— Да я молчу, как рыба. Неси, куда хочешь. Только не урони.

Ну вот, и впрямь молчать надо было. Я его насмешила, и он тут же меня уронил и сам свалился. Мало того, мы довольно больно стукнулись. Хорошо хоть это произошло не на лестнице.

— С тобой, мой ангел, невозможно дело иметь. Вечно ты меня роняешь, то в воду, то на пол…Жену можно было и поберечь. Если дальше так пойдет, что от меня останется? — я ткнула его пальцем в ребра.

Анри захохотал и сгреб меня в охапку, пытаясь снова взять на руки.

— Ну нет. Я не дамся. В спальню мы пойдем старым дедовским способом.

— Каким это?

— Ножками.

— Ну тогда хоть обопрись на меня.

На это я согласилась, и мы без приключений водворились на втором этаже. Сначала зашли в мою комнату, где я взяла рубашку и зубную щетку, потом перебрались к Пеллернену. У него и комната больше, и кровать шире.

Утром я тихонько встала и вернулась к себе. Дети приедут, надо будет с ними поговорить, и это лучше сделать без свидетелей. Анри не проснулся, только заворочался тревожно, но потом сгреб мою подушку, уткнулся в нее лицом и продолжал сладко спать.

Очень скоро я похвалила себя за предусмотрительность. Минут через пятнадцать, я только успела умыться, ко мне вошла Катерина.

— Маман, что это ты отколола?! Все в шоке!

— Здравствуй, доченька! — сказала я ласково.

Катька смутилась.

— Доброе утро. Ой, я так рада тебя видеть наконец! Мы отлично съездили. Только из-за тебя волновались. Мама, ты уверена, что все делаешь правильно?

— В отличие от тебя, да. Вчера мне сделали предложение, и я его приняла.

— Ой, мам!

— Ну, ты же сама меня сюда тащила, чтобы найти мне мужа. Вот он и нашелся. Ты не рада?

— Рада, еще как! Но я не понимаю…

— И я не понимаю. Так что давай без дискуссий. Сейчас не время это обсуждать. И я тебя прошу…

— Молчать, да?!

— Ну вот как ты хорошо все знаешь.

— Могла и не говорить. Нечего чужим лезть в наши дела. Но все-таки, тебе это действительно надо? Как я понимаю, он тебя любит, иначе не предложил бы выйти замуж. А ты? Ты его любишь?

— Да, люблю, — сказала я с нажимом, — и закрыли тему.

— А…

— Катя, этот вопрос я обсуждать не собираюсь. Я поставила тебя в известность, потому что ты моя дочь. Но рассказывать в подробностях о моих чувствах я не хочу и не буду. Они есть, этого для вас должно быть достаточно.

В этот момент в дверь просочился Сережка.

— Мам, привет! Ну как ты?!

— Отлично! Лучше всех!

— Ну, я рад за тебя. Вы хорошо съездили? Где были?

Люблю моего сына. Он всегда ведет себя так, как будто все происходящее — в порядке вещей. Никогда не поставит тебя в неудобное положение. А вот себя — запросто.

— Мы ездили в Бретань. На океанское побережье.

— Ух, ты! Мидий ели?

— Ели.

— Мы тоже! Я ими облопался на всю оставшуюся жизнь. А там красиво?

— Очень.

— В Нормандии тоже красиво. И еда там вкусная.

Я решила свернуть разговор на практические рельсы.

— Ребята, как вы относитесь к тому, чтобы не уезжать в следующую субботу, а задержаться еще на недельку?

Сережка радостно захлопал в ладоши, а Катя подняла свои соболиные брови и спросила:

— Есть такая возможность?

— Есть. Виза позволяет здесь находиться до первого сентября, так что это не проблема. Нам поменяют билеты. Господин Пеллернен все берет на себя.

— Здорово. А что мы будем делать? Я бы с удовольствием вернулась на море.

— Значит, вернешься. Думаю, это не представит трудностей. А ты Сереж, чего хочешь?

— Я тоже хочу на море.

— В общем, ребята, если все «за», мы остаемся еще на неделю. Думаю, Эрик не будет против того, чтобы побыть с Катей лишнюю недельку. А ты Сереж, насколько я тебя знаю, не очень им мешаешь.

— На него нацелилась эта дурочка Морин. Но мой брат стойко обороняется.