История России с древнейших времен до конца XVII века - Андрей Сахаров

Здесь необходим небольшой комментарий. Ошибкой будет думать, что термин «боярин» и в XIV и, скажем, в XVI в. имел одинаковую смысловую нагрузку. В XVI в. боярин – член совета при великом князе, которому этот чин «сказывался» официально. Среди всех лиц, принимавших по праву участие в заседаниях этого совета, бояре занимали первое место, их число (в каждый данный момент) было ограниченным. В XIV – середине XV в. бояр относительно много. Их отличия от вольных слуг не описываются во всех деталях, но главное ясно. Боярин, во-первых, знатное по происхождению и значимое по службе предков лицо. Во-вторых, это человек зрелого возраста, собственник вотчин, обладающий и городской оседлостью в столице княжества. Он может входить, а может и не входить в совет при князе, но характер его службы – военной и управительской – соответствует его происхождению и статусу. Его отношения с князем носят индивидуальный характер, хотя и вписаны в контекст служебно-фамильных связей всего боярства.

Происхождение вольных слуг не столь однозначно, их служба князю и статус чаще определяются в составе аналогичной группы. Живя постоянно в городе, они не всегда, видимо, обладали значимой земельной собственностью, характер их служб был рангом ниже.

Что объединяло и тех, и других? Некое единство прав и обязанностей. В обязанностях – верная служба сюзерену «конно и оружно», «куда пошлет». В понятие военной службы входила также обязанность «сесть в осаду» в том городе, в округе которого у боярина или слуги располагалась вотчина. Права распространялись на материальное вознаграждение, на соучастие в управлении совокупностью тяглых людей данного княжества, возможность беспрепятственного отъезда к иному князю без потери вотчин, на включение в институт социальной организации подобных лиц – государев двор.

Понятие «государев двор» имело несколько значений. Но ведущее из них в это время – совокупность бояр и вольных слуг, связанных с князем-сувереном вассально-служебными отношениями. Более узко под двором понимали тех из них, которые в силу разных причин постоянно или периодически находились при князе. Включение в состав двора, судя по всему, было пропуском в систему кормлений, с помощью которой, собственно, и осуществлялось все управление княжеством. Иными словами, иерархически выстроенная ассоциация феодалов («бояр и вольных слуг») во главе с князем и была государственным аппаратом данного княжения. В качестве наместников, волостелей, княжеских данщиков, писцов, тиунов, праведчиков фигурировали сообразно своему происхождению, статусу, заслугам и притом в очередь бояре и слуги. В рамках этой социальной структуры элитных слоев, государственного управления теснейшая переплетенность, взаимообусловленность власти и собственности сверхочевидны. Мы вправе говорить о государственно-корпоративной собственности ассоциаций бояр и вольных слуг во главе с монархами-князьями на все тяглые земли в городах и сельской местности, а в определенном смысле – и на самих тяглецов, горожан и крестьян. Конечно, в наиболее отчетливом виде отношения этой формы феодальной собственности (государственно-корпоративной) проявлялись на черносошных (черных) тяглых землях города и деревни. Но она – эта форма – охватывала и частные (светские и духовные) вотчины с владельческими крестьянами. В той мере, в какой они привлекались к отбыванию повинностей в княжеских селах. В той мере, в какой они были подведомственны управлению и суду кормленщика, а не их сеньора. В той мере, в какой эти владельческие крестьяне платили в государеву казну дань, иные платежи, включая выход в Орду.

Вообще, и сеньориально-вотчинные, и государственно-корпоративные отношения собственности взаимно обременены схожими чертами. Вотчинник в своем владении – государь, обладающий публично-правовыми прерогативами. Но выразительнее другая сторона сравнения. Вот кормленщик «наезжает» на управляемую территорию. Кто же его сопровождает, кто осуществляет повседневность суда и управления – вызывает в суд участников разбирательства, берет по них поруки, контролирует проведение судебных поединков, осуществляет исполнение судебных решений? Холопы-послужильцы (российские мннистериалы) своих господ – те же лица, которые управляют от имени господина в его собственных вотчинах, участвуют с ним в военных походах и т.п. Они собирали натуральное обеспечение (корма) для господина и себя с подвластного населения. В XV в. в спокойных районах и в спокойные годы кормленщик пребывал в резиденции наместника или волостеля лишь время от времени: военная служба была важнее. В такие периоды его замещал тиун, из числа все той же группы боевых холопов-послужильцев. В пользу наместника население отбывало ряд повинностей (строительство и ремонт двора). Если же вспомнить о насилиях наместников вполне сеньориального толка, то искомый вывод рядом: государственно-корпоративная собственность действительно обладает многими чертами из арсенала сеньориально-вотчинной собственности.

Что отразила смена терминов «бояр и вольных слуг» на «бояр и детей боярских»? Немногое – принципиальных перемен пока нет, – но показательное. Прежде и ранее всего – факт облагораживания того многочисленного слоя, который обозначался ранее как «вольные слуги». Несомненно, что «дети боярские» ближе к боярам по всем смысловым оттенкам. Конечно, речь идет в первую очередь не о возрастных отличиях. Сам термин «дети боярские» оказался настолько удачным, что он закрепился на два с лишним столетия вперед для обозначения уездного дворянства. Второе обстоятельство – новое словосочетание прояснило уже отмеченную эволюцию термина «боярин»: в последней трети XV в. это слово чаще употребляется в том узком его значении, которое закрепилось за ним в XVI в.

В ряде жалованных грамот, в летописных известиях эта нерастыкующаяся пара понятий обрастает третьим термином – «княжата», так что перечень благородных групп теперь выглядит следующим образом: «бояре, княжата и дети боярские». Синхронно и, может быть, чуть ранее в княжеских договорах возникают «служилые князья». В обоих случаях перед нами следы начавшейся принципиальной эволюции князей-суверенов. Первый их шаг по лестнице, ведущей вниз, – утеря статуса удельного князя и обретение ранга служилого князя. Две особенности выразительно рисуют разницу: служилый князь теряет вотчину при отъезде к иному суверену; подобно боярину и сыну боярскому он отправляется на службу, «куда пошлет князь великий». Но отношения великого князя со служилым князем индивидуальны, последний в своих землях пользуется всеми судебно-адмнинистратнвными и податными правами, он имеет вассалов и т.п. еще один шаг вниз по той же лестнице – появление территориальных княжеских корпораций как особых групп в составе государева двора. Их главное отличие – монарх строит отношения с ними не на индивидуальной, но корпоративно-групповой основе. К концу XV в. эта сословная группа, состоящая из ряда территориальных корпораций, вполне сложилась.

Последняя ступенька в этой недлинной лестнице – дворянин с княжеским титулом входит в состав той или иной страты государева двора или же какой-либо территориально– уездной корпорации.

Эволюция статуса княжеских фамилий лишь небольшая часть куда более массивных подвижек в служилом сословии. Первая из них – стремительный демографический рост. Второе обстоятельство – важные изменения в земельном обеспечении служилых людей по отечеству со стороны государства. Третий пункт – характер иных способов материального вознаграждения. Четвертый момент – существенные изменения в формах социальной организации и социальной мобилизации.

По косвенным данным, демографический рост дворянства в целом, начавшись в 60 – 70-е годы XV в., продолжался вплоть до последней трети XVI в. Его источниками были не только естественный прирост, но пополнение за счет холопов-послужильцев, части горожан, эмигрантов из соседних стран. Быстрое увеличение численности и ухудшение генеалогического состава дворянства неизбежно привели к росту напряженности.

Одна из точек напряженности – неодинаковость принципов в земельном обеспечении. Условное землевладение (крайне неустойчивое) много старше первых поместий конца XV в. Но из условных владений только поместья превратились в конце XV в. сначала в значимый, а позднее в ведущий фактор светского землевладения вообще. В 30 – 40-е годы XVI в. нарастало не только неравенство в поместных «дачах», но сословно и фамильно маркированное неравенство в пожаловании вотчин. К середине века эти противоречия обострились. Сильно затрагивало интересы служилых дворян неравенство тяжести службы.