Ее зовут Тень - Ксения Чайкова

—Ты не понимаешь, Торин,— покачала головой пепель-

новолосая девушка.— Представителя нашей гильдии выдают не одежда и не оружие. Это особое умение ходить, говорить, держать себя, которое при необходимости можно легко скрыть. Ты же видел, Бельдерский и не подумал заподозрить во мне храну, хотя то, что мы благополучно пережили два покушения в его резиденции, говорило само за себя.

—И все-таки,— продолжал настаивать граф, хотя уже и понимал, что это дохлый номер.

—Нет. Ты даже на мир смотришь по-другому. Любое происшествие мигом выдаст в тебе благороднорожденного - у всех вас при неприятностях лицо будто каменеет. А хран никогда не продемонстрирует истинных эмоций. Смотри, как нужно!

Тень быстро, как карнавальные маски, сменила несколько выражений лица: восхищение, злоба, скука, брезгливость, легкая заинтересованность, дикая ярость, восторженное умиление... Торин невольно раскрыл рот — каждая из этих масок казалась очень естественной и не вызывала никаких подозрений. Лорранскому вдруг пришла в голову неприятная мысль: а бывала ли храна искренна хоть когда-нибудь? Может, все ее выражения восторга во время покупки платьев или внимание при произнесении чьих-то речей — всего лишь отличная игра, ловко прикрывающая истинные чувства? Какова она на самом деле, эта темноглазая девушка с криво обрезанными волосами (даже служанки в поместье Бельдерского не предложили их выровнять, видимо приняв за оригинальную стрижку)? Что у нее в душе? Полно, да есть ли она у храны, душа-то?

—Нету, Торин, нету,— мягко ответила Тень. Похоже, последний вопрос граф, забывшись, произнес вслух.— Все мы с самого рождения прокляты и обречены на Мрак вековечный после смерти. И никаких вариантов...

Королевская резиденция казалась незыблемым бастионом, способным уцелеть, даже если весь мир подлунный развалится на части. В такой цитадели оборону держать — милое дело! Можно хоть всю жизнь плевать противникам на головы и корчить ехидные рожи в окна, дразня бессильно ругающуюся внизу вражескую рать. Насколько я помню историю сопредельных государств, на Меритаун толком и не нападали никогда — все слишком хорошо понимали, что для штурма подобного бастиона нужна едва ли не миллионная армия. Правда, альмы как-то лет этак пятьсот назад предприняли одну вылазку, окончившуюся грандиозным провалом, и на этом успокоились, признав силу и неуязвимость соседей.

Нам во дворце не обрадовались. Поначалу. Потом, когда наконец разобрались, кто есть кто, чуть вприсядку не пошли, радуясь нашему своевременному приезду. Как оказалось, заявились мы и впрямь вовремя: почти все приглашенные на магическое сборище чародеи уже собрались, а те, кого еще не было, обещали вот-вот прибыть. Если бы кто-нибудь позволил мне решать все самой, то я бы велела Торину под роспись сдать проклятые кристаллы кому-нибудь из магов и в тот же день пуститься в обратный путь — до Каленары-то пилить и пилить. Но увы, моим мнением никто не интересовался.

Нас с Торином попытались расселить в разные комнаты, но я сгребла свое барахло в охапку и самовольно въехала в покои графа. В конце концов, кому какое дело, что подумают государственные умы Йанары? А мне клиента беречь нужно, мало ли, вдруг ему опять какую-нибудь взрывоопасную корзину с цветами подсунут? Может, к примеру, его ночной горшок взорвать решат?! Нет уж, вот сдам аристократенка с рук на руки заботливому папочке, тогда и поживу одна в свое удовольствие. А пока рано!

Впрочем, тесниться на двух квадратных аршинах явно не придется. Торину, как сопровождающему окаянной магической цацки, выделили огромные трехкомнатные покои. К ним примыкала внушительных размеров ванная и оплетенный вьющимися розами балкон, с которого открывался изумительный вид на раскинувшийся внизу парк. Все комнаты были выдержаны в приятной глазу бежево-голубой цветовой гамме и казались роскошными и уютными одновременно. Мне сразу же приглянулись две очаровательные кушетки, обтянутые светло-лазурным шелком. Вот и славно, на полу валяться ночью не придется! Солдат поселили двумя этажами ниже, не в таких просторных и роскошных, но тоже очень уютных комнатах.

Ну что, Торин, когда к лекарю-то пойдешь? — поинтересовалась я, обойдя наше временное обиталище, привычно прикинув пути нападения-отступления и на всякий случай задернув шторы. Конечно, это уже слегка попахивает паранойей, но уж лучше перебдеть, чем недобдеть. Будет просто глупо, после того что мы пережили, потерять клиента из-за какого-нибудь заклинания или шального выстрела с вершины парковых кленов.

Какому лекарю? — лениво приоткрыл один глаз валяющийся на покрывале граф.

Который спасет тебя от какой-то жуткой болячки. Ты ведь еще под стенами Каленары поведал, что просто мечтаешь наведаться к какому-то местному кудеснику,— напомнила я, с удивлением замечая, что графенок прямо-таки буреет на глазах.— Что такое? Я что-то не то сказала?

Нет-нет, все то,— смущенно прохрипел Торин и попытался быстренько выскочить за дверь, но я вцепилась в полу его камзола и бежать не дала.

—Ну уж нет, если куда-то идешь, то только со мной!

Графенок разинул рот, собираясь то ли ругаться, то ли

оправдываться, но тут в двери почтительно постучали. Торжественный, разряженный в пух и прах лакей вежливо поведал, что нас ждет сам председатель йанарского совета архимагов. Ну что ж, ждет так ждет, пошли!

Разумеется, сразу же двинуться на зов мы не смогли. Пришлось ждать, когда поспешно вызванные служанки отутюжат складки на одном из платьев и приведут в приличное состояние мятый камзол молодого графа. Пока нас наряжали, пока Торину торжественно цепляли к поясу какую-то рапирку, а мне сооружали прическу и делали мани кюр... Короче, к председателю мы выбрались где-то через час, не меньше. Будь я главой архимагического сборища, то, разумеется, смертельно оскорбилась бы и наслала на копуш моровую язву, почесуху и непрерывную икоту. Но в Йанаре, похоже, на подобные вещи смотрели куда более демократично.

Председатель был стар. Настолько стар, что я тут же уверилась, что зря боялась обид по поводу нашего опоздания и кар, могущих последовать за оными. Кажется, архи-маг просто не заметил, как прошел этот час, потому что мирно продремал все это время в кресле у горящего камина. Наш приход не потревожил его ни в коей мере — пожилой председатель продолжал вкушать сладкий послеобеденный сон с таким торжественным и величавым видом, будто решал важнейшие государственные дела.

Ваше магичество! Ваше магичество, проснитесь! — деликатно потряс за плечо облеченного властью старца лакей, который привел нас с Торином пред его сонные очи.