Ад - Александра Маринина

Она не понимала, что ей теперь делать. Ехать за город, домой, где Дениска обязательно увидит ее перевернутое лицо и спросит, что случилось, или поехать в отцовскую квартиру, ключи от которой у нее есть, сидеть там в одиночестве и ждать Тамару с работы? Или отсидеться в пустой московской квартире, где после их переезда никто не жил и где пусто, мертво, мебель закрыта полиэтиленом и в воздухе витает заброшенность и одиночество? Куда ей деваться со своим горем? Как смириться с приговором? Как жить дальше, зная, что осталось так мало? Сказать ли Леле?

Она собралась с силами, рывком подняла себя со скамейки и побрела, спотыкаясь, в сторону парковки. Долго шарила пустыми глазами по рядам машин, стараясь понять, какая из них – ее. Водитель увидел Любу и сам выехал ей навстречу.

– Куда, Любовь Николаевна? – спросил он. – Домой или в офис?

– Домой, – как можно ровнее ответила Люба.

– За продуктами будем заезжать?

– Пока не знаю…

– Как скажете.

Она пыталась вспомнить, нужно ли покупать что-то домой, может быть, хлеб или молоко, но не могла сосредоточиться ни на чем, кроме сурового и не подлежащего обжалованию вердикта, который ей вынесли. Люба хотела отодвинуть навалившееся на нее известие обычными заботами и начала перебирать простые бытовые мысли: что она вчера приготовила для сегодняшнего обеда, какие дома есть продукты, нужно ли что-то купить. Внезапно мозг буквально взорвался отчаянием: да какая разница, есть дома еда или нет?! Пропади оно все пропадом! Пусть все умрут с голоду, пусть зарастут грязью, пусть ходят в нестираных и неглаженых вещах! Какое все это имеет значение, если она умирает, а они остаются, здоровые и счастливые.

Ей все-таки удалось справиться с собой и вспомнить, что нужно купить кефир для Родислава и фруктовый йогурт для Дениса. И еще красную фасоль. Но сил идти в магазин не было. Она попросила водителя остановиться возле первого попавшегося на пути супермаркета, дала ему деньги и отправила за покупками, а сама осталась в машине. «Почему я? Почему это случилось именно со мной? За какие грехи я наказана?»

Дома она сразу услышала голоса, доносящиеся из комнаты Дениса, и поняла, что приехала Юля, которая теперь была за рулем – родители подарили ей машину. В этом новом доме Денис, как и в городской квартире, обитал на первом этаже. Люба старалась производить как можно меньше шума, чтобы скрыть свой приход, ей хотелось подняться в спальню и рухнуть на кровать, зарывшись лицом в подушку. Ей удалось незаметно пройти в кухню, чтобы поставить в холодильник упаковку йогурта и кефир и сунуть в шкаф пакет с фасолью, но на пути к ведущей на второй этаж лестнице она лицом к лицу столкнулась с Юлей, которая шла ставить чайник.

– Ой, Любовь Николаевна, а мы не слышали, как вы пришли. Кушать будете? Вас покормить?

– А вы сами-то обедали? – спросила Люба вместо ответа.

– Да, спасибо. Что вам разогреть?

– Ничего не нужно, детка, я пойду к себе. Я не голодна.

– Вы заболели? – Юля внимательными и тревожными глазами принялась ощупывать Любино лицо.

– Нет, моя хорошая, я совершенно здорова, просто устала. Пойду прилягу.

– Вы бледная, и глаза у вас плохие, – настаивала Юля. – Давайте давление померим, если что, я вам укольчик сделаю – и сразу станет лучше. Давайте, а?

– Не нужно, – Люба прошла мимо и стала подниматься по лестнице. – Спасибо тебе за заботу, но со мной все в порядке.

– Любовь Николаевна, мне нужно с вами поговорить. Пожалуйста, всего несколько минут, – попросила Юля.

Люба медленно повернулась и сделала несколько шагов по ступенькам вниз.

– Что случилось, Юленька?

– Я хотела спросить… это, конечно, не мое дело, но для нас с Денисом это важно… Вы не собираетесь продавать или сдавать квартиру в Москве?

– Пока нет. А что? Ты хочешь ее купить? Или, может быть, снять?

Люба даже нашла в себе силы слегка улыбнуться.

– Да вы что, откуда у меня такие деньжищи! Просто если вы пока ее не продаете и не собираетесь сдавать, можно, мы с Дениской там поживем?

– А что, Денису плохо у нас? Его что-то не устраивает?

– Он хочет быть ближе к друзьям, к клубу, он же киберспортсмен, ему нужно тренироваться, в соревнованиях участвовать. А здесь он от всех оторван, тренируется только в Сети, ему неудобно каждый раз просить у отца машину, ведь такие концы… Одно дело – по Москве ездить, и совсем другое дело – за город. А в Москве я бы сама его в клуб на тренировки возила, и к Родиславу Евгеньевичу не нужно обращаться. И мне удобнее, я ведь тоже каждый день приезжаю. Денис давно хотел с вами поговорить, но ему неловко, а я считаю, что молчать – только хуже, всегда надо говорить, если есть какая-то проблема. Вот.

Она выдохнула и вопросительно уставилась на Любу. Господи, какая теперь разница, кто где будет жить? Пусть живут, как хотят и где хотят. Чем меньше людей будут видеть, как она гаснет и умирает, тем лучше. Молодые, здоровые, счастливые, пусть они держатся подальше от смерти и тлена, незачем им быть рядом.

– Конечно, Юленька, вы можете жить в Москве. Вам без нас с Родиславом Евгеньевичем будет удобнее, свободнее. Да и концы немалые, ты права. Я поговорю с мужем, думаю, он не будет возражать.

– Спасибо! – воскликнула девушка и умчалась на кухню ставить чайник.

Люба поднялась в спальню и легла на кровать, не раздеваясь. В этом доме у них с Родиславом были отдельные спальни. Родислав сам этого не предлагал, но Люба точно знала, что он этого хочет, и предусмотрела в проекте две разные комнаты, ссылаясь на то, что с возрастом стала спать беспокойно и ей лучше быть одной. Родислав тогда удивился и даже пытался возражать, но настолько слабо и неуверенно, и такой радостью вспыхнули его глаза, что Люба поняла: она все угадала правильно.

Это невозможно. Невозможно поверить, что через несколько месяцев ее не будет. Ведь она чувствует себя совсем здоровой, только немного усталой и ослабевшей, но это и понятно, за спиной остались два года строительства и обустройства дома, да еще февраль только-только заканчивается, после мрачной московской осени и сырой серой зимы все чувствуют себя плохо, это нормально. Авитаминоз. Отсутствие солнца. Она, Любовь Романова, такая же, как все. Только эти «все» будут жить, а она – нет. Почему? Как так вышло? Ведь она еще так мало прожила, она так отчетливо помнит детские годы, словно они были вчера. Вчера она жила в начале своей жизни, а сегодня уже конец. Ну как же так? Несправедливо. Почему жизнь оказалась такой короткой? Она даже не успела насладиться ею, пожить в полную силу, радостно, счастливо. Все время были какие-то заботы, проблемы, все время за кого-то болела душа, она волновалась, переживала, нервничала, беспокоилась, и не было, казалось, ни одной свободной минутки для того, чтобы сделать глубокий вдох и открыто, не стесняясь и не оглядываясь, порадоваться жизни. А теперь такой минутки уже не будет никогда. Теперь Люба будет жить в постоянном, непрекращающемся аду, кожей ощущая, как каждая прожитая секунда – это еще один шаг по направлению к концу.

Она не замечала течения времени, погруженная в свои черные мысли, она все лежала лицом вниз, дышала в подушку, даже не осознавая, насколько ей душно и неудобно. Звонок городского телефона заставил ее поднять голову.

– Ты дома? – послышался в трубке недовольный голос Родислава. – Почему у тебя мобильник выключен? Я полдня не могу до тебя дозвониться.

Она вспомнила, что выключила телефон перед тем, как войти в кабинет онколога, да так и не включила.

– У меня села батарея, – соврала она. – Ты уже едешь домой?

– Да, буду через час, если в пробке не застряну. Садовое кольцо стоит, попробуем объехать.

Ну вот, у нее есть шестьдесят минут, чтобы принять решение, как быть с Родиславом. Сказать сейчас или попозже?

К приезду мужа Люба была переодета и причесана, правда, без макияжа. Ей пришлось умыться, чтобы хоть немного взбодрить осунувшееся бледное лицо, и краситься заново уже не хотелось. Юля вывезла Дениса на воздух, и они весело болтали о чем-то в беседке для барбекю. Подавая мужу ужин, Люба краем глаза посматривала на них через окно столовой. Молодые, веселые, влюбленные, у них впереди еще так много времени, и они еще так много всего могут успеть. А она уже ничего не успеет, как бы ни торопилась.

– Родинька, тебе не кажется, что детям было бы лучше остаться жить в Москве?

Родислав, не переставая жевать, поднял голову и удивленно посмотрел на жену.

– С чего вдруг?

– Ты вспомни себя в их годы. Вспомни, каким ты был, когда тебе было двадцать три.

– Ну, в это время я уже был давно и глубоко женат.

– Вот именно. Мы с тобой жили отдельно, у нас уже был Коля. Почему ребята должны жить с нами? Тем более Денис тяготится мной, ты сам говорил. Он твой сын, ты собирался решить его жилищную проблему…

– Сейчас это сложно, – недовольно перебил ее Родислав. – На новый дом ушло слишком много денег, я не могу позволить себе покупать квартиру для Дениса. С этим придется подождать.