Том 6. Лорд Эмсворт и другие - Пэлем Вудхауз

Лорда Икенхема он нашел в гамаке, где тот размышлял о недавних проблемах, и немедленно приступил к делу.

— Эй, Икенхем, — сказал он. — Этот тип, как его, Шумейкер…

— Скунмейкер. Джимми Скунмейкер.

— Вы его знаете, что ли?

— Еще бы! Я его очень жду.

— Не вы один.

— Кто же его ждет?

— Конни, вот кто. Знаете, Икенхем, вчера я зашел к ней, смотрю — телеграмма. «Еду», и еще там что-то. Подпись — «Скунмейкер». Она его вызвала. А почему?

— Не знаю. Подскажите.

— Коту ясно, втрескалась. У него голова — вылитый лук, а она держит его фотографию. Посылает срочные телеграммы. Что там, заставляет Эмсворта надеть воротничок! За мной он в Лондон не ездил! Ну, что скажете? Тьфу!

Последнее слово он обратил к Биджу, который подошел к гамаку и осторожно покашлял.

— Что нужно?

— Миледи, ваша светлость, поручила мне найти его милость и пригласить к ней, — с достоинством сказал Бидж. Он был не из тех, кто боится герцогов, пусть и с белыми усами.

— Зовет его, а?

— Именно так, ваша светлость.

— Пойдите-ка, узнайте, в чем дело, Икенхем. Помните, что я сказал. Смотрите за ней! — прибавил он свистящим шепотом.

Лорд Икенхем задумчиво пересек лужайку. Ему было о чем подумать. Он знал, как мучает брата леди Констанс, и очень хотел облегчить ему жизнь, но устранить суровую сестру он все еще не надеялся. Если она выйдет замуж и уедет в Америку, это будет самой большой радостью для девятого графа с тех пор, как туда же уехал его младший сын Фредерик. Что может быть благородней, чем лишить безобидного человека сестры, которая говорит ему: «О, Кларенс!», превращая замок в хижину дяди Тома, где сама она успешно заменяет Саймона Легри? Конечно, брак заключают двое, надо бы спросить и Джимми, но ответная телеграмма сулила многое. Финансовому монарху не так легко вырваться и перелететь через океан, если его ничто не привлекает на другом берегу. Хорошо бы, думал лорд Икенхем, встретить друга на станции, повести в «Герб Эмсвортов» и накачать домашним пивом. Умягченный животворящей жидкостью, он скорее отбросит запреты и откроет душу.

Леди Констанс сидела у стола, барабаня по нему пальцами, и лорду Икенхему показалось, как всегда в ее присутствии, что время потекло вспять, а перед ним — гувернантка. В те дни он прежде всего думал о том, ударит ли она, его линейкой, так что он обрадовался, увидев в руке у леди только перочинный ножик слоновой кости.

Сама она приветливой не была, но была красивой, почему бы Скунмейкеру не влюбиться?

— Садитесь, пожалуйста, лорд Икенхем.

Он сел, она помолчала, видимо — подыскивая слова. Потом со свойственной ей отвагой приступила к делу:

— Завтра приезжает отец Майры, лорд Икенхем.

— Да, я слышал. Я как раз говорил Данстаблу, как хорошо увидеть его после стольких лет.

Судя по легкому облачку на челе хозяйки, ее не волновали чувства этого гостя.

— Интересно, потолстел он или нет. Ему надо следить за калориями, он склонен к полноте.

Судя по тому же облачку, леди Констанс не собиралась говорить и об этом.

— Это я его вызвала. Послала «молнию».

— После нашей с вами беседы?

— Да, — сказала леди Констанс, заметно вздрогнув. — Пусть увезет Майру в Америку.

— Так, так… Вы ему это написали?

— Нет, конечно. Я бы не хотела, чтобы он узнал о ее увлечении. Трудно объяснить, почему я позволила мистеру Бейли приехать в замок.

— Трудно, вы правы. Джимми бы очень удивился.

— С другой стороны, надо как-то объяснить, почему я его вызвала. Вам ничего не приходит в голову, лорд Икенхем?

Сказав все это, она поджалась. Гость широко улыбался ей, а уж этого она совсем не хотела.

— Дорогая леди Констанс, — радостно ответил он, — нет ничего проще. Вы ему скажете, что его дочь обручилась с Арчи Гилпином, а вы хотите, чтобы он с ним познакомился. Как же иначе? Любящий отец обидится, если его не вызовут. Вот и все, не правда ли?

Леди Констанс разжалась. Она по-прежнему считала лорда Икенхема общественно опасным, но была достаточно честна, чтобы признать за ним всеведение.

Поезд, отходивший от Паддингтонского вокзала в одиннадцать сорок пять (первая остановка — Свиндон), подошел к станции Маркет Бландинг, и из него вышли лорд Эмсворт и Джеймс Р. Скунмейкер.

Американские финансисты бывают разных размеров, от маленьких, как уклейка, до величаво-солидных; Скунмейкер принадлежал к последнему виду. Голова у него была крупная, лицо — красивое, хотя и перерезанное, словно маской, очками в черепаховой оправе. В молодости он играл в американской сборной и сейчас выглядел так, словно легко защитит ворота, только не умелым рывком, а властным взором.

Вид у него был точно такой, какой и должен быть, если ты долго едешь вместе с лордом Эмсвортом; однако, увидев стройную фигуру на перроне, он повеселел.

— Фредди! — удивленно воскликнул он. — Ах, черт!

— Привет, Джимми.

— Откуда ты здесь?

— Да так.

— Ну и ну! — сказал мистер Скунмейкер.

— Ну, ну, ну! — сказал лорд Икенхем.

— Ну, ну, ну, ну! — сказал все тот же Скунмейкер. Беседу их прервал лорд Эмсворт, которому не терпелось добраться до блаженной спальни и раздеться. Особенно его мучили ботинки.

— А, Икенхем! — сказал он. — Машина здесь?

— Рвет удила.

— Тогда поедем?

— Вот что, — сказал лорд Икенхем. — Я понимаю, вам нужно переодеться…

— Ботинки снять…

— Они прекрасны.

— Они очень жмут.

— Держитесь, Эмсворт! Вспомните китаянок. Разве они жалуются? Да, так мы с Джимми лет пятнадцать не виделись. Я бы его повел в «Герб». Хочешь пива, Джимми?

— Ах! — сказал мистер Скунмейкер.

— Значит, мы вас грузим в машину, а сами придем позже. Грузить лорда Эмсворта в машину было всегда нелегко — ноги его обретали сходство со щупальцами спрута, — но все обошлось, и лорд Икенхем повел друга под сень деревьев, где недавно проходили переговоры между лордом Тилбери, герцогом и Лавандой Бриггз.

— Ах! — немного погодя повторил мистер Скунмейкер, опуская на стол пустую кружку.

— Еще одну?

— Да, наверное, — сказал американец с тем благоговением, с каким обычно говорили люди, побывавшие впервые у Г. Оуэна.

Появилась вторая кружка, мистер Скунмейкер в нее погрузился. Пока он ехал, в горле у него пересохло. Сейчас он поглядел вокруг, с удовольствием впитывая в душу мягкий газон, тенистые деревья и серебряный блеск реки.

— А тут ничего, — сказал он.

— Теперь будет еще лучше, — любезно отвечал его друг. — Почему ты приехал?

— Получил телеграмму от леди Констанс. Может, Майк не в порядке?

— Какой Майк?

— Ну, Майра.

— Не знал, что у нее такой псевдоним. Наверное, ты стал ее так называть уже без меня. Майра в порядке. Замуж выходит.

Мистер Скунмейкер подскочил, что опасно, если пьешь пиво.

— Почему? — вскричал он.

— Любовь, Джимми… — не без укоризны сказал лорд Икенхем. — Как не влюбиться в такой романтической обстановке! Воздух располагает. Сильные люди, и не помышлявшие о браке, приезжают сюда, а через неделю вырезают сердца на деревьях. Видимо, озон.

Мистер Скунмейкер хмурился. Он знал, как порывиста его дочь.

— А кто он? — спросил несчастный отец, готовый к худшему, хотя и не предполагавший, что избранником окажется чистильщик обуви и ножей. — За кого она выходит?

— За некоего Гилпина, зовут Арчибальд. Племянник герцога Данстабла, — отвечал лорд Икенхем.

Мистер Скунмейкер просиял. Конечно, лучше бы не Арчибальд, но ничего не попишешь; а герцогов он любил.

— Вот это да!

— Я так и думал, что ты обрадуешься.

— Когда же она успела?

— Только что.

— Странно, что леди Констанс ничего об этом не написала.

— Слишком дорого. Ты представляешь, сколько берут за слово? Денежки счет любят. Ты называешь ее леди Констанс?

— А как же еще?

— Сухо. Вы ведь давно знакомы?

— Да, довольно давно… мы с ней друзья. Поразительная женщина. Но такая гордая… я бы сказал, холодноватая. Держит на расстоянии, если ты меня понимаешь. К ней не подступишься.

— А ты бы хотел подступиться, — уточнил лорд Икенхем, пристально глядя на него.

Мистер Скунмейкер только что допил вторую кружку, и что-то подсказывало графу, что момент настал.

Сперва мистер Скунмейкер вроде бы замялся, но домашнее пиво одолело его. Он порозовел, особенно уши.

— Да, — отвечал он. — А что?

— Дорогой мой, я тебя не упрекаю! Я понимаю и сочувствую. Любой нормальный человек захочет подступиться к Конни.

— Ты зовешь ее Конни?

— Естественно.

— Как ты решился?

— Получилось само собой.

— Ах, мне бы так! — вздохнул мистер Скунмейкер, заглянув в свою кружку и увидев, что она пуста. — Мне бы твою смелость. Если бы я уговорил эту женщину выйти за меня замуж, я был бы самым счастливым человеком в мире.