За веру, царя и социалистическое отечество - Юрий Брайдер

Керенский на повышенных тонах разговаривал по телефону:

— Гатчина? Мне нужен командир Десятого казачьего полка! Почему его нельзя позвать? А вы кто такой? Матрос Чижик? Что за безобразие! — Он отшвырнул трубку.

(Откуда министру-председателю было знать, что все линии связи, соединявшие Зимний дворец с частями гарнизона, контролируются Петроградским советом, и дежурившие на аппаратах красногвардейцы нарочно несут всякую околесицу, дабы сбить противника с толку.)

Завидев гостя, Керенский встал и демократично подал ему руку. В отличие от своих подчиненных, он выглядел бодрым и самоуверенным.

— Вы, конечно, понимаете, что я не располагаю ни минуткой свободного времени, — начал он хорошо поставленным голосом опытного оратора. — Однако для корреспондента американской газеты, так и быть, сделаю исключение. Великий американский народ, спасающий Европу от тевтонского нашествия, должен знать всю правду о том, что происходит сейчас в союзной ему России.

— И что же, по вашему мнению, происходит сейчас в России? — Джон Рил раскрыл свой неизменный блокнот, все страницы которого были разрисованы чертиками.

— Я буду краток. В России предпринимаются попытки поднять чернь против существующего порядка вещей, сорвать намечающееся Учредительное собрание и открыть фронт германским войскам. Я говорю «чернь» совершенно сознательно, ибо все здоровые силы нации, вся демократическая общественность России протестуют против этих подлых поползновений. Сейчас мы имеем дело не столько с амбициями какой-нибудь конкретной политической партии, сколько с использованием невежества и преступных наклонностей определенной части населения. Нам грозит отнюдь не революция, а стихийная волна разрушении и погромов…

Керенский вешал бы в этом духе и дальше (говорить кратко он отродясь не умел), но Рид довольно бесцеремонно прервал его очередным вопросом:

— Как вы, учитывая сказанное, собираетесь действовать в дальнейшем?

— Все группы и партии, осмелившиеся поднять руку на свободу русского народа, будут ликвидированы! Любая попытка бунта получит решительный отпор!

— Вы располагаете для этого достаточными силами?

— Более чем достаточными! — это были уже не просто слова, а какие-то заклинания.

— Говоря откровенно, мне так не показалось. Город наводняют бушующие толпы тех, кого вы зовете чернью. Повсюду развеваются красные флаги. Солдаты гарнизона или сохраняют нейтралитет, или переходят на сторону восставших. Заводские рабочие вооружаются. Любой, кто смеет заикнуться о своих симпатиях к Временному правительству, рискует жизнью.

— Я не отрицаю, что численное превосходство находится на стороне бунтовщиков. Зато на нашей стороне дисциплина и выучка отборных армейских частей. Скоро сюда прибудут казачьи полки и добровольческие формирования георгиевских кавалеров. Порядок в столице будет восстановлен в течение ближайших суток… А почему вы не записываете? — насторожился Керенский.

— Разве? — Рид удивленно уставился на чистую страницу блокнота. — Вы меня просто убаюкали своими речами. Единственное, что я не могу понять: вы сами верите в то, что говорите?

— Позвольте! — Керенский в упор уставился на Рида. — А какую именно американскую прессу вы здесь представляете?

— Свободную. Другой у нас нет… Хотя, что скрывать, я пришел сюда вовсе не ради интервью. Вы, Александр Федорович, глубоко симпатичны мне как человек. Более того, я симпатизирую и вашему делу. Но поверьте на слово бывалому человеку — оно безнадежно. Временное правительство, а следовательно, и вы сами, находится на краю гибели. Не надо тешить себя пустыми иллюзиями. Казаки бросили правительство на произвол судьбы. Георгиевские кавалеры — это сказочка для детей. Вас защищают только наивные юнцы да экзальтированные дамы, которые разбегутся после первого залпа картечи. В самое ближайшее время в Петрограде высадится десант из Кронштадта. Это двадцать пять тысяч разнузданных головорезов, утративших человеческий облик. Орудия их кораблей способны превратить в руины не только Зимний дворец, но и весь город. Председатель Центробалта матрос Дыбенко, возглавляющий десант, объявил вас своим личным врагом.

— Пушки Петропавловской крепости не позволят кораблям мятежников войти в Неву! — патетически воскликнул Керенский, вновь хватаясь за телефон. — Я немедленно созвонюсь с комендантом.

— И вам ответит какой-нибудь солдат по фамилии Бобик, или Тузик. Взгляните лучше в окно! Над Петропавловской крепостью с утра реет красное знамя. Пушки ее фортов направлены на Зимний дворец.

— Предательство! Кругом предательство! — Керенский забегал по кабинету. — Во всем виноваты Милюков и Терещенко! Надо срочно менять состав кабинета министров!

— Александр Федорович, поймите, вы обречены не в силу каких-либо организационных просчетов или неисполнительности министров. Вы обречены в силу объективных исторических факторов. Россия не созрела еще для настоящей революции, и то, что происходит сейчас, это действительно бунт черни, подстрекаемый безответственными политиками из числа левых радикалов. В стране отсутствует гражданское общество, а упомянутые вами здоровые силы нации находятся в подавляющем меньшинстве. Народ на девять десятых состоит из людей, неспособных отличить добро от зла. Вам ли, бывшему провинциальному адвокату, не знать этого. Волна февральского бунта вознесла вас на самую вершину власти. Чернь молилась на вас и ваших соратников, как на богов. Но если боги не исполняют молитв, то чернь безжалостно сметает их, и находит себе новых кумиров. Эта страна обречена. Вы не сможете спасти ее. Спасайтесь хотя бы сами.

— Смешно! — Керенский стукнул кулаком по столу, отчего затренькали все телефоны сразу. — Какой-то мелкий газетчик смеет указывать мне, главе правительства великой державы! Сейчас я прикажу арестовать вас!

— Это, наверное, единственное, что вы еще можете. — печально усмехнулся Рид. — Но содержать меня под стражей придется в ваших личных апартаментах. Все петроградские тюрьмы захвачены бунтовщиками. Неужели вам и это неизвестно?

— Признавайтесь, кто подослал вас ко мне! Большевики? Немцы? Союзники?

— Я здесь сугубо по личной инициативе. Давайте хотя бы минутку поговорим спокойно. Первым делом вам нужно покинуть Петроград. Поезжайте в Гатчину, Царское Село, Псков, куда угодно. За Зимним дворцом установлено строгое наблюдение. Обязанность эту большевистский центральный комитет поручил Якову Свердлову, моему доброму приятелю. Он беспрепятственно выпустит вас из дворца. Можете воспользоваться автомобилем с дипломатическим флажком, на котором я прибыл сюда. Задерживаться в России надолго я вам тоже не рекомендую. Скоро тут заварится такая каша, в сравнении с которой Смутное время или пугачевский бунт покажутся детскими забавами. Америка готова предоставить вам политическое убежище. Вот паспорт гражданина Соединенных Штатов и все документы, необходимые для натурализации, включая купчую на недвижимость в штате Нью-Йорк. Кроме того, прилагается чек на весьма солидную сумму, благодаря которой вы сможете продержаться первое время. Потом вас прокормят лекции и мемуары. В политическую деятельность больше не ввязывайтесь. Это не ваша стезя… Как видите, у меня самые серьезные намерения. Бумаги я оставлю на вашем столе. Можете воспользоваться моим предложением, можете отклонить его — дело ваше. Но зачем продлевать бессмысленную агонию…