Малый драконий род - Элизабет Кернер

Выпроваживая Реллу и высокого светловолосого незнакомца, Уилла, я бросил последний взгляд на кровать. «Берисов враг» с головой ушел в свою работу; к своему облегчению я заметил, что сияние, окружавшее его, было настолько сильным, что напоминало маленькое голубоватое солнце. Может, он и впрямь настолько искусен?

Ланен спокойно спала.

Арал

В эту ночь я впервые увидела, как Велкас способен работать на самом деле. Даже подумала: теперь-то уж он наверняка действует в полную силу. Вне всяких сомнений, сейчас он являл такое могущество, о наличии которого я прежде лишь смутно подозревала. Не знаю, послужило ли причиной то, что он наконец облегчил себе совесть, рассказав хоть кому-то о своих сновидениях, или же он просто был слишком утомлен, чтобы сдерживать в себе силу, или, быть может, обрадовался возможности заняться обычным делом целителя, это ведь куда приятнее, чем биться с демонами. Как бы там ни было, он с готовностью взялся помочь Ланен — от всего сердца, от всей души.

Оказалось, что помочь ей будет не так легко: предстояло потратить много времени. Положение было очевидным: тело ее пыталось отторгнуть зародившиеся в нем детские тельца. Я громко произнесла:

— В остальном она вполне здорова.

— Да, но... Арал, взгляни на ее кровь, — проговорил Вел, словно издалека; так всегда бывает, когда он сосредоточивается. — Не ту, что течет у нее в жилах, — посмотри на кровь в ее чреве.

Я сделала, как он посоветовал. Потом присмотрелась еще раз, повнимательнее.

— Во имя всех Преисподних, вместе взятых, что это такое? — выдохнула я. — Эта темная жидкость... Кажется, будто у нее в крови происходит битва... Пресвятая Шиа, Вел, что такое она вынашивает?

— Они еще слишком малы, чтобы как следует их рассмотреть, но, похоже, ничего противоестественного не наблюдается, — сказал он. — И в ней нет скверны ракшасов, ни капли. — Он поднял взгляд. — Я держу ее в крепком сне, но дорого же мне это обходится. — Он повернулся к сереброволосому человеку, который теперь стоял молча и лишь следил за каждым нашим движением своими большими зелеными глазами. — Эй, как там тебя?

— Мое имя Вариен, — ответил тот, куда вежливее, чем Велкас того заслуживал, и с величайшим достоинством. — А как мне называть вас?

Вариен

— Меня — Велкасом, а мою помощницу Арал, — ответил юноша. — Ты ведь отец, так?

— Да. Ланен моя супруга и носит моего ребенка.

— Детей, — бросил Велкас в ответ. — Двоих.

Я был настолько поражен, что не мог выговорить ни слова. Наконец он вновь взглянул на меня.

— Приблизься, Вариен, если ты не против. У твоей супруги недуг, подобного которому я прежде не встречал, поэтому мне нужно осмотреть и тебя, чтобы понять, в чем тут дело, и найти решение. Ты позволишь?

— Да, — произнес я. — Но имей в виду: не так давно один целитель пытался помочь мне, однако не смог.

— Охотно верю, — ответил юноша и окружил меня голубым ореолом своей целительской силы. — Ничего необычного не вижу... Постой еще немного, прошу. — Сияние вокруг него еще больше усилилось, и тут вдруг он ахнул и выпрямился, воззрившись на меня. Ланен часто повторяла, что в глазах моих остался прежний взгляд — взгляд Акхора. Возможно, именно это и заставило его отступить.

— Во имя Владычицы! — выговорил он. — Тебя не вынашивала женщина, и отцом твоим не был мужчина. Кто ты такой? И что должно у тебя быть здесь, хотя сейчас этого почему-то нет? — спросил он, дотронувшись до моего лба.

— Это моя тайна, — проговорил я вполголоса.

— Не будь глупцом! — ответил Велкас, разгневавшись, несмотря на свое удивление. — Твоя жена погибает, потому что в теле ее идет жесточайшая битва из-за детей, которых она вынашивает. Твоих детей. И если я должен спасти ее от смерти, мне необходимо знать, против чего борется ее тело.

Взгляд его был суров.

— Понимаю, — произнес я. — Что ж, думаю, настало время отвергнуть скрытность, по крайней мере по отношению к вам. Знай же, целитель Велкас, что тайна моя может стоить жизни не только Ланен, но и кое-кому еще. — Я испытующе посмотрел на него. — И знай также, что не избежать тебе погибели от моей руки, коли тайна моя покинет пределы этой комнаты.

На глазах у обоих целителей я извлек свой венец и надел его на голову. Они так и ахнули при виде этого золотого изделия: золото — металл, крайне редко встречающийся в землях гедри. Хвала Ветрам, едва самоцвет души коснулся моего лба, я почувствовал, как былое мое естество проникает в меня, и поскольку на этот раз мне не нужно было прибегать к Истинной речи, головной боли я не ощутил. Зато почувствовал, как все годы моей прошлой жизни словно вернулись ко мне, тихо опустившись на плечи, и во мне пробудилось легкое раздражение при виде этого юнца, едва появившегося на свет.

— Узри, маг Велкас, — проговорил я. — Вот чего мне недоставало, вот что я носил на своем челе всю свою жизнь, хотя ныне мне приходится обходиться без этого.

И прежде чем я сумел его остановить, он протянул руку и дотронулся до моего самоцвета. Я услышал, как зашипела его плоть, как он вскричал, и в следующее мгновение я вновь был Акхором, в самом расцвете своей мощи, как сказала бы Ланен.

— Безмозглый юнец! Что ты надеялся тем самым выяснить? Разве ты позабыл, что чужой самоцвет души священен и к нему нельзя прикасаться, пока обладатель его находится по эту сторону смерти! Встань же передо мною как полагается и яви почтение старшему! Если желаешь узнать о чем-либо, спроси, но не смей распускать свои когти, а не то отведаешь моих!

Увы, тысячу тринадцать прожитых зим не так-то легко изгладить из памяти.

Он залечил ожог усилием мысли, быстро и действенно, и теперь стоял прямо передо мною, как я грозно того потребовал. Мне уже пришлось пожалеть о собственных словах. Челюсть его слегка отвисла — самую малость. Я не мог удержаться, чтобы не улыбнуться про себя. Ему бы повернуть немного голову да крылья добавить — получилось бы вылитое Проявление Крайнего Изумления.

— Провались все в Преисподнюю, я вовсе не хотел ничего такого наговорить, — вздохнул я.

Велкас глубоко втянул в себя воздух, точно все это время совсем не дышал, и с трудом вымолвил:

— Когти?

Я вновь вздохнул:

— Да, Велкас. Когти. И клыки длиною с твою руку, четыре гордых красавца, остальные, правда, поменьше. И — рога, крылья, чешуя, пламенное дыхание.

— Святая Богиня, как это возможно? Но ведь так и есть! — Он вновь обволок себя ярко-лазоревым сиянием и уставился на меня во все глаза. — Благословенная мать Шиа! — прошептал он. — Ты дракон! — Он даже попятился на шаг назад, но сейчас же взял себя в руки. — Как же так?