Вся синева неба - да Коста Мелисса

— Какой договор?

— Завтра еще раз поднимемся на утес с грифами, а потом уедем.

Он кивает и бросает кубик.

— Хорошо. А потом поедем в Роанн.

Она предпочитает не отвечать.

27

Необычное встречается на пути обычных людей. Слова Пауло Коэльо вспоминаются Жоанне в тот день, когда они въезжают в Лескён. Пейзаж, омытый закатным светом, навевает ей стихи, картины, фортепианные мотивы. Она никогда не видела такой красоты. Пейзаж предстает как данность: она понимает, что это здесь, что именно сюда странствие должно было их привести, с того первого дня на обочине автострады в Роанне.

— Что с тобой? — спрашивает Эмиль.

Она не пытается скрыть слезы, выступившие в уголках глаз.

— Ничего, все хорошо.

Он еще не догадался, что это здесь. Что он добрался до своего последнего пристанища. Она медленно паркуется на обочине и выключает мотор. Она хочет дать себе время увидеть эту чистую красоту.

Замерев от восхищения за рулем кемпинг-кара, Жоанна смотрит на один из самых красивых природных цирков в Пиренеях. Природный цирк образован ледниками и ограничен вершинами с легендарными именами: плита Королей, пики Ансабер, столбы Камплонг. Она не знает, что Лескён называют «Доломитами Пиренеев», что эта деревня на высоте тысяча метров — самая высокая коммуна в массиве, что из нее открывается вид на самые величественные пики Беарнских Пиренеев — Ани, Ле Бийар, Ле-Дек-де-Люрс… все не ниже двух тысяч метров.

Ее глаза смотрят на этот природный цирк, на известняковые утесы сюрреалистической белизны, вырисовывающиеся на фоне неба, как острые зубы. Деревня притаилась внизу этого почти замкнутого цирка. Сейчас она еще не знает, что Лескён — самое что ни на есть аутентичное поселение, что в нем сохранились серые черепичные крыши, узкие улочки и дома с толстыми стенами, сложенные из камня, с деревянными дверьми и такими типичными маленькими окошками. Она еще не знает, что, выйдя на узкую улочку, ведущую к церкви, с восхищением обнаружит старинные фонтанчики и поилки… Что за деревней горы и леса соседствуют с покосными лугами, изгородями, амбарами и старинными стенами. День за днем она будет открывать цветущие сады, озаряющие весной узкие переулки. Будет видеть фиолетовые цветы, диким ковром покрывающие обочины маленьких дорог, ведущих к амбарам; гвоздики, медуницу, орхидеи и их желтых собратьев; маки, примулы…

Она будет слушать в деревенских кафе вечные россказни о Лескёнской битве, об отваге лескёнцев в сражении с испанской армией. Ничего этого она еще не знает, но ее слезы перед красотой пейзажа — доброе предзнаменование всего, что ее ждет.

— Жоанна?

Женщина энергично протягивает ей руку. У нее коричневое от солнца лицо, очень черные глаза и волосы, прямой нос.

— Очень рада, меня зовут Изадора. Мой отец Пьер-Ален, друг Ипполита. Он получил его письмо. Мы вас ждали.

Все в ее теле дышит энергией: улыбка, бодрый тон, ритм голоса, живой взгляд, большие квадратные ладони. Ей на вид лет тридцать пять, не больше.

— А вы, наверно, Эмиль?

Эмиль как будто сошел прямиком с картинки из детской книги. Два больших круглых глаза, вопросительный и чуть испуганный взгляд насмешат кого угодно. Он, однако, пожимает протянутую руку, сохраняя молчание.

— У вас трейлер?

— Кемпинг-кар.

Молодая женщина поворачивается и бросает взгляд на маленькое поселение, состоящее из пастушьих хижин. Оно находится в стороне от деревни, в долине.

— Вам нужен будет участок.

Она круто поворачивается к ним.

— Сколько времени вы собираетесь пробыть здесь?

Жоанна смущенно переминается с ноги на ногу.

— Кто-нибудь может показать Эмилю ферму? А мы бы пока поговорили…

Она не хочет при Эмиле упоминать о его болезни и близкой смерти. Изадора энергично кивает и подносит два пальца ко рту. На громкий свист оборачиваются три мужские головы.

— Марико! Поди сюда, пожалуйста!

Подходит высокий мужчина. Тоже жгучий брюнет с глубокими черными глазами. Длинные волосы падают на плечи, в надбровной дуге колечко.

— Познакомьтесь, это мой спутник жизни, — сообщает Изадора.

Мужчина тепло приветствует их. Изадора добавляет:

— Марико из Перу. Мы познакомились, когда я путешествовала по Латинской Америке.

Не дожидаясь ответа, она поворачивается к своему другу.

— Надо показать Эмилю ферму. Займешься?

— Без проблем, — отвечает он с сильным испанским акцентом.

Жоанна с болью в сердце смотрит вслед Эмилю, который послушно удаляется с круглыми от безмолвных вопросов глазами.

Изадора отводит ее в сторонку, в проулок между каменными пастушьими домиками.

— У него отсутствующий вид, — замечает она.

Жоанна кивает.

— Наркотики?

Вопрос Изадоры удивляет ее.

— Нет. Ранний Альцгеймер.

Изадора морщится:

— Ужасно.

Она показывает на невысокую каменную ограду, предлагая присесть. Обе взбираются на нее, а солнце уже почти село над маленькой деревушкой.

— Давай, объясни мне все. Вы здесь надолго?

— Да. Мы здесь, пока…

Изадора щурит глаза.

— Пока?

— Ему немного осталось.

— Ох!

Изадора пытается выразить ей сочувствие пристальным взглядом, но Жоанна неотрывно смотрит на известняковые утесы.

— Он лечится?

— Нет. Он отказался лечиться.

— Понятно. Он… Ты знаешь, сколько ему осталось времени?

Жоанна наконец отрывается от белых утесов и поворачивается к Изадоре.

— Врачи давали ему два года в прошлом июне. Но все пошло быстрее.

Она продолжает быстро, не давая времени Изадоре задать вопросы:

— Он сможет помочь в кое-каких работах. Раньше он был мастером на все руки. Теперь он просто… просто немного рассеянный. За ним надо будет присматривать. А я… Я смогу помогать в огороде. У меня большой опыт.

Изадора кивает. Нет больше сочувственного взгляда, она снова вошла в роль управляющей фермой.

— У тебя случайно нет особых познаний по части йоги или тай-чи? Мы ищем преподавателей.

Жоанна удивленно поднимает бровь.

— Вот как?

— Мы развиваем не только экологию. Наша деятельность многогранна. Марико, например, учит молодежь капоэйре. Он говорит, что это очень на пользу как телу, так и душе.

Жоанна качает головой.

— Я не занимаюсь ни йогой, ни тай-чи. Зато я…

Она колеблется. Она не уверена, что ее опыт с Эмилем был так уж убедителен.

— Скажем, я могу приобщить желающих к медитации.

Глаза Изадоры вспыхивают, как два маленьких гематита.

— Гениально! Знаешь что? Я уверена, что вы приехали не случайно! Марико часто повторяет: Будь внимателен к знакам.

Брови Жоанны удивленно ползут вверх.

— Это не Марико придумал… — робко начинает она.

На этот раз глаза Изадоры откровенно смеются. Она качает головой.

— Да, ты права. Это Пауло Коэльо… Верно?

Жоанна шепчет, кивая:

— «Алхимик».

Они обмениваются понимающими взглядами. Взглядами взаимной благодарности. Да, это знак. Они обе с этим согласились.

В маленькой хижине одна комната, служащая кухней и столовой. Пол и стены из необработанного камня. За длинным деревянным столом сидят пятеро. Стулья из массивного бука с потрепанными соломенными сиденьями. Старинная дровяная печь в углу комнаты, урча, распространяет мягкое тепло. У дальней стены без окна — белая газовая плита, потрескавшаяся чугунная раковина, допотопного вида холодильник и большой деревянный шкаф, служащий буфетом. Марико как раз объясняет:

— Мы хотели сохранить старинный интерьер, нарочно допотопный. Наша хижина на ферме исключение. Большинство остальных вполне современны.

Он показывает на плиту и холодильник:

— Вся наша техника подобрана на свалках. Мы ее модернизировали, чтобы соблюсти современные экологические нормы.

Изадора добавляет, повернувшись к Жоанне: